огасло!
Жаль только, плохо голоса различишь за далью расстояния. Что-то вроде про Прометея говорят, а что именно – не разберешь.
И хорошо, что не разберешь.
Бабы собрались, про Прометея языки чешут.
Одна баба говорит: «Прямо беда с Прометеевым огнем! Только и думай, как бы котлеты не подгорели. Куда как хорошо было в старые времена, еще до этого Прометея! Оторвешь, бывало, сколько надо сырого мяса и жуй себе на здоровье… И витаминов больше в сыром мясе, и стряпать не надо. Посолишь, бывало, слезами, и кушай на здоровье. А то отбивай ее, проклятую, да вываляй в сухарях, да переворачивай еще с боку на бок. Да еще когда она подрумянится.»
Другая соседка возмущается: «А пожары?.. Только зазевайся, и все горит синим огнем – и мебель, и дубленки. Прямо хоть не разводи этот чертов огонь! До Прометея, небось, и пожаров никто не знал. А сколько уходит денег на страховку от огня!.. Ребенка одного дома не оставишь. Прабабка мне рассказывала: уйдут, бывало, с прадедом в гости, а ребята остаются одни в пещере. И никакой не было пожарной опасности. Разве что забредет изредка в пещеру саблезубый тигр.»
А третья соседка на правовую сторону вопроса напирает: «А я вам так скажу. Хочешь – не хочешь, а с точки зрения уголовного права, похищение огня – заурядное хищение чужого имущества. Порядочный титан, небось, ничего не позволит себе похитить – ни огня, ни чего другого. Воровать огонь! Фи!.. Сегодня огонь украдет, завтра – амброзию с божественного стола, послезавтра весь Олимп оставит без хитонов, в чем мама родила!..»
Все эти разговоры до Прометея, слава Зевсу, не долетают.
Зато он видит – служит его огонь людям, и Прометей счастлив.
Проедет мимо той скалы на верном своем осле какой-нибудь путник, поздоровается равнодушно с Прометеем:
– Здорово, титан? Как печень?
А Прометей отвечает:
– Лучше всех!..
Временно исполняющий обязанности Заяц
Выскочил Барсук из берлоги, в зубах путевка.
– Что делать? Такая путевка! На такой курорт!! В такое время года!! Бесплатно!!! А на кого лес оставить? Не простой ведь лес! Районного значения лес!
Как раз мимо Заяц пробегал. Барсук его цоп за холку.
– Стой, косой! Останешься за меня временно исполнять обязанности заведующего лесом районного значения!
Так Заяц как стоял, так на все свои четыре коленки и рухнул.
– Товарищ Барсук, да ведь я Заяц степной, к лесам не привычный, заведовать лесами не обученный! Да и куда мне со зверями разными! Не велите казнить, велите слово молвить!..
– Но-но! – рявкнул Барсук и был таков.
Делать нечего. Пришлось Зайцу временно исполнять обязанности заведующего лесом районного значения. Хорошо, в том лесу еще до Зайца и Барсука так жизнь наладилась, что никто, по совести, Барсукова отъезда почти и не приметил. Все шло своим чередом птицы пели, звери рыскали, грибы и ягоды произрастали, цветы благоухали, деревья исправно тянулись ввысь и росли в обхвате.
Так бы, пожалуй, и весь месяц прошел, ко всеобщему благополучию, да только Барсук, в великой спешке собираясь на курорт, забыл прикрыть лопушком окошко в своей норе А в той норе посередке стол стоял, а на том столе, сукном крытом, графин с водой. И как-то в полдень так случилось, что лучи солнца, преломившись, согласно соответствующим законам физики, через графив, сошлись в одну пламенную точку на сукне.
Сукно задымилось, потом – стол с бумагами, а немного погодя и лес занялся.
Стон пошел по лесу:
– Караул, братцы! Горим!.. Товарищ временно исполняющий обязанности заведующего лесом, спасай!..
А как его спасать-то? Известное дело, Заяц этот был существо степное, лесные пожары тушить не обученное, хотя, всем сказкам вопреки, не трусливое. То есть, конечно, и не безумно храброе. Но долг свой Заяц понимал и потому страх превозмог. Ужасно ему было леса жалко. Метался, бедняга, по лесу, не щадя своего живота, и даже того не замечал, что на нем шерстка дымится и усы кольцами пошли.
Кинулся было к телефону – пожарную команду вызывать, – телефон пламенем охвачен и уже не действует.
Стал было в горящем книжном шкафу Большую Энциклопедию разыскивать на букву «П» – «Пожары и борьба с ними» – ан, этот том еще и не вышел.
Заяц туда, Заяц сюда, а лес тем временем сгорел.
Тут, представьте, и Барсук прискакал. Сердитый-пресердитый: раньше времени пришлось возвращаться с курорта.
– Ах ты, – кричит, – такой! Ах ты, – кричит, – сякой! Тебя, – кричит, – оставили временно исполнять обязанности заведующего лесом районного значения!.. А ты мне лес спалил?! Да я с тебя, сукиного сына, так, да я тебя, такого-сякого, эдак!..
И до того он на Зайца кричал, до того на него лапами топал, что Заяц с перепугу помер.
И его счастье, а то затаскал бы его Барсук по судам.
Бедный Воробей
Воробья орлом назначили.
И только назначили, как тут же стали в затылках у себя чесать.
– Черт те знает, как это нас дернуло: данного Воробья – да в орлы!..
Но уже поздно. Уже ему на Орлиной скале гнездо соорудили, уже за него на лету Кукушка замуж вылетела.
Сидит наш Воробей на Орлиной скале, в орлином гнезде, и страшно ему и неуютно. Дует!
Орлы подлетают, крылами машут: дескать, мы вольные птицы, пора, брат, пора!
– Куда пора? – удивляется Воробей.
Орлы объясняют: дескать, туда, где за тучей белеет гора.
– Да что вы, граждане?!
Орлам ничего, взмахнули крылами – и пари, а ему трепыхай крылышками, трепыхай. Уж на что паек получать: под самой, можно сказать, скалой. Орлам ничего, взмахнули крылами – и пари, а ему трепыхай крылышками, трепыхай. Еле до следующей получки отдышишься.
Время проходит. Орлы удивляются:
– Что это, братцы, данный орел вроде как бы и не орел?
Один попробовал догадаться.
– Это, – говорит, – не орел, а эмбрион. Из него с течением времени должон произрасти орел.
Месяц ждут, полгода, год. Всем видно: не получается из данного Воробья орла.
Что ж, в большом хозяйстве всяко бывает. С одним не получилось, с другим получится.
Тут бы воротить нашего Воробья в прежнее его воробьиное состояние. Полезнее бы не было птицы на свете.
Ан нет, неудобно: год в орлах числился.
Так по сей день бедняга в дятлах и мается.
Испекла бабка пирог
Испекла бабка пирог, не большой, не маленький, не высокий, не низкий. Самых что ни на есть нормальных размеров. Но вкусный, с грибами.
А работала та бабка в канцелярии уборщицей. И внук ее там работал, и был тот внук именинник.
Принесла бабка пирог в канцелярию.
– Угощайтесь, милые. Хотите – с чаем. А можно и так, без чаю. В канцелярии увидели пирог – прямо ахнули:
– Ну, боже мой, что за пирог, славный какой!
Писарь Иванов говорит:
– А ну, давайте его скушаем!
Писарь Петров говорит:
– И верно, давайте скушаем!
И уже ножик вынимает. У него чего-нибудь покушать – это раз-раз – и готово.
Но старший писарь – ему Сидоров фамилия – говорит:
– Нет, я от вас или с ума сойду, или раньше времени зачахну. Без разрешения помощника начальника канцелярии я вам дам кушать пироги!
Побежал, докладывает.
Дескать, разрешите доложить: испекла бабка пирог, не большой, не маленький, не высокий, не низкий, так сказать, установленного образца. И поскольку принесла упомянутая бабка упомянутый пирог во вверенную вам канцелярию с конкретным предложением угощаться, то какое на этот счет будет ваше распоряжение?
– Пирог? – спрашивает помощник начальника канцелярии.
– Так точно, пирог!
– С грибами?
– Так точно с грибами!
– Угум! И, главное, свежий! Хоть бы он, проклятый, несвежий был. А то свежий! Нет, я на себя такую ответственность брать не согласен. Пускай лучше на себя начальник канцелярии берет такую ответственность.
Пошел, докладывает.
Дескать, разрешите доложить: испекла бабка пирог, не большой, не маленький, не высокий, не низкий, так сказать, установленного образца. И поскольку принесла таковая бабка таковой пирог во вверенную вам канцелярию с конкретным предложением угощаться, то какое на этот счет будет ваше распоряжение?
– Пирог? – спрашивает начальник канцелярии.
– Так точно, пирог!
– С грибами?
– Так точно, с грибами!
Думает, думает начальник канцелярии и говорит:
– Знаете что? Составьте-ка вы докладную записку. Я с этой докладной к своему начальнику пойду. И как мой начальник скажет, так и будет.
Сказано – сделано. Сели писарь Иванов, писарь Петров, писарь Сидоров и под общим руководством начальника канцелярии четыре дня писали докладную записку.
Дескать, разрешите доложить: и спекла бабка пирог, не большой, не маленький, не высокий, не низкий, и так далее и тому подобное. Красивой черной тушью начертили план пирога, разрез пирога, вид сверху, вид сбоку, вид снизу. Сверили, утрясли, увязали, согласовали, понесли начальнику начальника канцелярии.
Начальник начальника прочитал.
– Вы что же, – говорит, – смеетесь надо мной или что? Бабка пирогом угощает?
– Так точно, угощает!
– Ну и кушайте на здоровье!
Но они не уходят. Переминаются с ноги на ногу. Тоскуют.
– У вас еще вопрос?
– Так точно, товарищ начальник!
– Какой?
– А нельзя ли, чтобы на всякий случай в письменном виде была ваша резолюция?
Тут уж начальник не выдержал.
– Вон! – говорит. – Чтоб вашего духу здесь не было! Извольте исполнять приказание!
Делать нечего, пошли исполнять приказание. А к пирогу уже и подступиться нельзя: зачерствел, окаменел, и нож его не берет.
Достали топор, по пирогу р-р-раз!
Пирог цел, топор вдребезги.
– Вот морока на мою голову! – сказал начальник канцелярии и велел написать докладную записку, что, дескать, испекла бабка пирог, не большой, не маленький, не высокий, не низкий, и так далее и тому подобное. А посему просим вашего распоряжения о списании одного (в скобках – одного) топора, и так далее и тому подобное.