Военное законодательство, касавшееся института штрафных частей, при отмеченных положительных сторонах, отличалось и рядом недостатков. К ним следует отнести: множественность и недостаточную систематизированность нормативно-правовых актов, из-за чего была затруднена ориентировка в них непосредственных исполнителей, отставание процесса правового урегулирования тех или иных отношений в рамках института штрафных частей от быстро меняющейся практики, произвольное отступление отдельных ведомственных актов от требований законов и другие.
Глава 3. Организация, комплектование и обеспечение штрафных частей
3.1. Создание штрафных частей. Их количество и численность личного состава
При всей чрезвычайности приказа И.В. Сталина № 227 ни сам нарком обороны, он же Верховный Главнокомандующий, ни подчиненные ему органы военного управления, как явствует из многочисленных документов, не рассматривали создание института штрафных частей как нечто, способное отодвинуть в сторону решение множества других задач в противоборстве с вермахтом. Создание штрафных частей было лишь одной и далеко не самой главной мерой, с помощью которой советское командование пыталось внести перелом в ход событий в свою пользу.
Штаты штрафных формирований
Этим, в частности, объясняется факт того, что следующий за приказом № 227 нормативный документ, относящийся к проблематике штрафных частей, был издан, как уже говорилось выше, лишь 28 сентября 1942 г. Это – приказ НКО № 298, которым объявлялись Положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты. До этого момента формирование штрафных частей шло распорядительными документами кадровых органов Наркомата обороны, командования фронтами и осуществлялось по временным штатам.
Так, 1-й отдельный штрафной батальон Сталинградского фронта (позднее ему был присвоен 8-й номер) формировался на основе указаний, полученных от начальника отдела укомплектования штаба фронта генерал-майора Д.И. Гудкова, и включал в себя: командование, штаб, взвод связи, три стрелковые роты, пулеметную роту, роту противотанковых ружей (ПТР), санитарный взвод, взвод снабжения.
Личный состав включал: командный – 30 человек, политический – 6, остальной начсостав – 1, младший командный и начальствующий состав (постоянный / перемененный) – 21 / 136, рядовой состав – 34 / 589. Всего: 92 / 725.
Оперуполномоченный ОО НКВД фронта по обслуживанию ОШБ (в тот момент – лейтенант госбезопасности П.Т. Ефимов) в штат батальона не входил и на довольствии состоял как прикомандированный.
На вооружении находились: пулеметы станковые Максима – 12, пулеметы ручные Дегтярева – 36, пистолеты-пулеметы – 27, противотанковые ружья – 16, винтовки: со штыком – 613, снайперские – 33, карабины – 25; револьверы или пистолеты – 37, радиостанция РБ – 1.
Автомобильный транспорт не предусматривался, ОШБ был положен конский состав из 28 обозных лошадей, а также девять повозок парных, двуколка санитарная, двуколка телефонная, четыре кухни походные артиллерийского образца и один самокат (велосипед)[183].
По иному временному штату был сформирован в августе 1942 г. ОШБ Западного фронта. Он состоял из трех стрелковых, пулеметной и минометной рот и нескольких взводов – автоматчиков, пешей разведки, связи, противотанковых ружей, огнеметного, транспортного и комендантского[184]. Свои особенности в создании ОШБ наблюдались и на других фронтах.
Их комплектование не отличалось быстрыми темпами. В 1-м ОШБ Сталинградского фронта только 15 августа 1942 г. гвардии майор Я.Ф. Григорьев подписал приказ по части № 1 с объявлением о своем вступлении в должность. По состоянию на 5 сентября 1942 г. в ОШБ насчитывались всего 33 бойца-переменника из 725, предусмотренных штатом. Первая маршевая рота из 100 переменников и 12 лиц начсостава была сформирована лишь к 30 сентября[185].
Затруднения с укомплектованием до полного штата с самого начала испытывали и на других фронтах. Так, в ОШБ Западного фронта на 5 августа 1942 г. переменников было всего 3 человека, на 15 сентября – 15[186]. В ОШБ Северо-Западного фронта по состоянию на 20 декабря 1942 г. числились всего 92 человека. Через месяц людей прибавилось, но ненамного, их численность составила 172 человека[187].
С 28 сентября 1942 г. приказом НКО № 298 был введен в действие постоянный штат отдельного штрафного батальона действующей армии № 04/393. При его разработке был принят во внимание опыт первых двух месяцев функционирования ОШБ, в частности, внесены изменения в организацию, увеличена численность командно-начальствующего и младшего начальствующего состава и усилена огневая мощь.
Организация ОШБ включала: командование, штаб, партийно-политический аппарат, хозяйственную часть, взвод связи, роту автоматчиков, три стрелковые роты, пулеметную роту, роту ПТР, минометную роту 82 мм минометов, комендантский взвод, взвод санитарный, взвод снабжения.
Командный состав ОШБ – 62 человека, начальствующий – 38, младший командный и начальствующий (постоянный / перемененный) – 19 / 187, рядовой – 12 / 587. Всего: 131 / 774. В целом по штату в ОШБ числились 905 человек.
Материальную часть составляли: 50-мм минометы – 9, 82-мм минометы – 9, противотанковые ружья – 16, пулеметы станковые – 9, пулеметы ручные Дегтярева – 36, пистолеты-пулеметы Шпагина – 136, винтовки – 443, радиостанция РБ – 1.
Транспорт, как и по временному штату, был только гужевой, но количественно вырос: 49 обозных лошадей, повозки парные – 13, повозки одноконные – 13, двуколка санитарная, двуколка телефонная, кухни походные артиллерийского образца – 4[188].
Штатом устанавливались служебно-должностная категория лиц командно-начальствующего состава: командир батальона – полковник, военный комиссар – полковой комиссар, заместитель командира батальона – подполковник, начальник штаба – подполковник, командир роты – капитан, командир взвода – старший лейтенант[189].
Приказом НКО № 298 вводился в действие и штат отдельной штрафной роты № 04/392. Организация ОШР выглядела так: командование, три стрелковых взвода, взвод 50-мм минометов, отделение санитарное, хозяйственное отделение.
Личный состав сводился к: командному составу – 10, начальствующему – 7, младшему командному и начальствующему (постоянный / перемененный) – 2 / 58, рядовому – / 158. Всего: 19 / 216. В целом по штату в ОШР числились 235 человек.
Материальную часть составляли: 50-мм минометы – 3, пулеметы ручные Дегтярева – 12, пистолеты-пулеметы Шпагина – 12, винтовки – 179.
Конский состав: лошадей обозных – 9. Транспорт: повозки пароконные – 3, повозки одноконные – 1, кухня походная пехотно-артиллерийского образца – 1.
Служебно-должностная категория лиц командного состава: командир роты – капитан, военный комиссар – старший политрук, заместитель командира роты – старший лейтенант, агитатор – старший политрук, командир роты – капитан, командир взвода – старший лейтенант.
В октябре 1944 г. заместителем наркома обороны СССР Маршалом Советского Союза А.М. Василевским был утвержден новый штат № 04/395 отдельной штрафной роты. Ее численность была уменьшена до 153 человек (12/141). Но огневая мощь выросла: вместо взвода 50-мм минометов в штат был введен взвод 82-мм минометов, обеспеченный двумя единицами вооружения. Значительно выросло число пистолетов-пулеметов – до 49, к винтовкам добавили карабины – всего 82.
На практике количественные и качественные параметры, определенные руководящими документами, выдерживались в силу различных причин редко. Отступления от приказа НКО № 227 допускались с самого начала. Так, в качестве лиц командно-начальствующего состава в штрафные формирования нередко направлялись отнюдь не самые подготовленные и опытные кадры. Например, из приказа войскам Сталинградского фронта, подписанного генерал-лейтенантом В.Н. Гордовым 13 августа 1942 г., следует, что из 16 лиц начальствующего состава, назначенных в ОШБ на должности командиров взводов, шесть человек до этого в боевых действиях вообще не участвовали[190].
Еще чаще это происходило в ОШР. Так, штаб 37-й армии в январе 1944 г. фиксировал факты, когда в армейских штрафных ротах ощущался недостаток офицерских кадров. Те же офицеры, которые штабами дивизий и полков предназначались для укомплектования командного состава ОШР, не отвечали предъявляемым требованиям. Командованием 30-го воздушно-десантного стрелкового полка на офицерские должности командиров взводов в 343-ю ОШР были направлены сержанты. Для исправления положения начальнику отдела кадров армии было предписано в трехдневный срок доукомплектовать все штрафные роты «лучшим постоянным офицерским составом»[191].
Дефицит младших командных кадров по положению можно было покрывать переменниками. К этой мере охотно прибегал руководящий состав особенно в ОШБ, поскольку в его распоряжении находились штрафники, отличавшиеся высокой профессиональной квалификацией, и их назначение позволяло существенно усилить звено отделение – взвод.
Сошлемся на полковника в отставке А.В. Пыльцына, бывшего командиром взвода в 8-м ОШБ: «Одним из моих заместителей был назначен бывалый командир стрелкового полка, имевший более чем двухлетний боевой опыт, но где-то допустивший оплошность в бою, бывший подполковник Петров Сергей Иванович… Другим моим заместителем был проштрафившийся начальник тыла дивизии, тоже подполковник Шульга (к сожалению, не помню его имени), он и у меня отвечал за снабжение взвода боеприпасами, продпитанием и вообще всем, что было необходимо для боевых действий. И действовал умно, инициативно, со знанием тонкостей этого дела»[192].
Учитывая значительное распространение в литературе недостоверной информации об уполномоченных особых отделов НКВД, а позднее – отделов контрразведки «Смерш», полагаем необходимым прояснить их место и роль в боевой и повседневной деятельности штрафных формирований.
Согласно директиве наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии от 18 июля 1941 г., перед особыми отделами всех уровней была поставлена задача вести «беспощадную борьбу со шпионами, предателями, диверсантами, дезертирами, и всякого рода паникерами и дезорганизаторами», обеспечить очищение от них частей Красной армии. Эти же задачи, по сути, остались неизменными и после 14 апреля 1943 г. – даты преобразования Управления особых отделов НКВД СССР в Главное управление контрразведки «Смерш» Наркомата обороны и соответствующей реорганизации низовых структур[193].
Их и решали оперуполномоченные, закрепленные за каждой штрафной частью.
Тем, кто убежден во вседозволенности и бесконтрольности сотрудников особых отделов, напомним приказ И.В. Сталина № 0089 от 31 мая 1943 г., пусть к штрафникам он прямого отношения и не имеет. Поводом к изданию приказа стали «извращения и преступные ошибки» в следственной работе ОО 7-й отдельной армии (фабрикация дел о шпионаже), установленные после расследования фактов, которые содержались в донесении командующего армией генерал-лейтенанта А.Н. Крутикова[194].
За указанные преступления заместитель начальника ОО, начальник следственной части подполковник Керзон и старший следователь Ильяйнен были уволены из органов контрразведки и осуждены к пяти годам заключения в лагерь, а следователи Седогин, Изотов и Соловьев, также изгнанные из органов, направлены в штрафной батальон при начальнике Тыла Красной армии. Были наказаны начальник ОО армии полковник госбезопасности И.П. Добровольский – за отсутствие контроля за работой следственной части и военный прокурор армии полковник юстиции Герасимов – за самоустранение от прокурорского надзора за следствием в ОО, они оба получили от наркома обороны выговор с предупреждением[195].
Как видим, работа сотрудников особых отделов находилась под контролем командования, существовал и прокурорский надзор, за снижение которого взыскивали. Другое дело, что на практике не всегда выходило так, как следовало по закону и совести. Но такие явления имели место не только в годину войны и не только в сталинском государстве, их немало и в наше время.
В целях пунктуального учета военнослужащих, проходящих через штрафные части, в августе 1942 г. Генеральный штаб предписал начальникам штабов фронтов и 7-й отдельной армии ежемесячно дважды в месяц доносить в Организационное управление о количестве штрафных формирований, численности переменного состава в ШБ и ШР с разбивкой по срокам фактического пребывания в частях, воинским званиям, занимавшимся ими ранее должностям и другим[196]. Такая информация стала важным средством кадровой, правовой и иной работы с этим, новым для армии военного времени контингентом военнослужащих.
Кроме кадровых органов в центре и на местах, процесс укомплектования штрафных формирований, особенно за счет военнослужащих, осужденных военными трибуналами, контролировался и органами военной юстиции. Их выводы легли в основу директивы командующим фронтами, отданной в феврале 1943 г. первым заместителем наркома обороны маршалом Г.К. Жуковым. В ней обращалось внимание на существенные недостатки, выявленные военной прокуратурой: на формирование и укомплектование штрафных батальонов и рот уходило по нескольку месяцев, в течение которых штрафники пребывали в тылу и в боях не участвовали. Так, штрафной батальон Волховского фронта находился в глубоком тылу больше трех месяцев, имея в своем составе всего 64 штрафника при 100 человек постоянного состава. Значительная часть штрафников 63-й и 65-й рот Сталинградского фронта находилась в тылу также около трех месяцев. Штрафные роты 10-й армии, насчитывая всего по 30–40 человек в роте, выполняли хозяйственные работы при вторых эшелонах. Тем самым нарушалось основополагающее требование приказа НКО № 227 поставить лиц, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, «на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины».
В целях использования штрафных частей в строгом соответствии с приказом НКО № 227 и Положениями о штрафных батальонах и ротах первый заместитель наркома обороны приказал:
«1. Сократить число штрафных рот в армиях. Собрать штрафников в сводные роты и, таким образом, содержать их в комплекте, не допуская бесцельного нахождения в тылу и используя их на наиболее трудных участках боевых действий.
2. В случае значительного некомплекта в штрафных батальонах вводить их в бой поротно, не ожидая прибытия новых штрафников из лиц начсостава с целью прикрытия некомплекта всего батальона»[197].
На местах отреагировали на эту директиву. На Западном фронте начальник штаба генерал-полковник В.Д. Соколовский 26 февраля 1943 г. от имени командующего фронтом приказал военным советам армий, начальнику отдела кадров фронта, командиру 202-го запасного стрелкового полка фронта и командиру 11-го ОШБ, выполнявшего функции запасного (в нем концентрировались штрафники перед направлением в 10-й ОШБ, и здесь же их принимали обратно для оформления документов, необходимых для восстановления в статусе офицера), использовать штрафные части в строгом соответствии с приказом НКО № 227 и Положениями о штрафных частях. С этой целью: «1. Сократить число штрафных рот в армии согласно прилагаемой выписки из расчета. Штрафные роты содержать в полном комплекте, не допуская бесцельного нахождения их в тылу и используя на наиболее трудных участках боевых действий. 2. В 11-м штрафном батальоне штрафников держать не более недели, отправляя их командами в действующий 10-й штрафной батальон»[198].
Приложенный к документу расчет предусматривал сокращение количества ОШР в составе фронта с 32 до 24, в том числе в 20-й армии – с 7 до 5, а в 31-й армии – с 12 до 9.
Выполняя приказ командующего, отдел кадров фронта уточнил порядок приема в 11-м ОШБ военнослужащих по завершении их пребывания на положении штрафников в связи с истечением срока пребывания, возвращающихся из госпиталей, досрочно отчисленных из 10-го ОШБ за проявленный героизм. На него, как на запасной, была возложена обязанность принимать эти категории военнослужащих, утративших статус переменников, для оформления документов, удостоверявших факт восстановления их во всех правах офицеров, и убытия к новому месту службы. Ранее в этих целях эти военнослужащие направлялись в резерв начсостава фронта[199].
Значительно медленнее на директиву первого заместителя наркома обороны маршала Г.К. Жукова отреагировало командование Воронежским фронтом. Начальник штаба фронта генерал-майор А.П. Пилипенко отдал командующим армиями соответствующее распоряжение лишь 24 марта 1943 г., обязав их «о выполнении пункта первого приказания заместителя НКО тов. Жукова с указанием, какие роты расформированы и какие оставлены, указав их номера и численность штрафников в каждой роте на 1 марта 1943 г.», донести к… 10 марта[200]. Такая замедленная реакция, на взгляд автора, объясняется все той же причиной – перегруженностью командного состава более важными делами, чем формирование штрафных частей. Хотя и без личной расхлябанности иных должностных лиц, конечно, не обходилось.
Укомплектовать штрафные части до полного штата было затруднительно еще из-за того, что динамика перемещения личного состава была высокой. Кроме факторов, характерных для обычных линейных частей – выбытие по ранению или гибели, ее определяло постоянное отчисление переменного состава либо за отличия в бою, либо по окончании срока пребывания. Да и темпы пополнения переменниками зависели от многих факторов. Практически не было такой ситуации, при которой списочный состав соответствовал бы штатной численности. Так, в 10-м ОШБ на 10 апреля 1943 г. числилось 583 человека, на 5 августа того же года – 718, на 10 октября – 8, на 17 ноября – 175, на 18 декабря – 337[201].
Исходя из приведенной выше директивы маршала Г.К. Жукова, ОШБ чаще всего использовались в боевых действиях не в полном составе, а поротно или с использованием сформированных на время подразделений.
Приказ № 227 предусматривал направление провинившихся в штрафные части в индивидуальном порядке. Однако история Великой Отечественной войны знает случай, когда в разряд штрафных был переведен целый полк в полном составе. Такая мера была применена наркомом обороны СССР И.В. Сталиным в отношении 214-го кавалерийского полка (командир – гвардии подполковник Е.В. Данилевич) 63-й кавалерийской Корсуньской Краснознаменной дивизии за утрату Боевого Знамени части[202].
В феврале 1945 г. по ходатайству военного совета 3-го Украинского фронта полк был выведен из разряда штрафных с правом вновь получить Боевое Знамя. Интересные подробности истории 214-го кавполка и обстоятельства фронтовой биографии его командира по архивным документам установил военный историк А.В. Мороз[203]. К сожалению, выяснить, была ли полку повторно вручена боевая святыня, не удалось.
ОШБ вне действующей армии (тыловые)
В литературе практически не освещена деятельность отдельных штрафных батальонов тыловых военных округов. Между тем на них была возложена весьма серьезная функция – обеспечивать сбор лиц, направляемых в штрафные формирования действующей армии, согласно приговорам военных трибуналов и приказам имевших на то право командиров (начальников), проводить с ними боевую учебу и политическое воспитание и обеспечивать их отправку на фронт. При этом в ОШБ военных округов концентрировались как офицеры, так и рядовой и сержантский состав – для последнего специальных штрафных рот, как на фронте, не формировали.
Создание ОШБ внутренних военных округов стало следствием тех существенных недостатков, которые были отмечены еще 16 октября 1942 г. в приказе НКО СССР № 323[204]. Запасные части, в которые направлялись лица, осужденные военными трибуналами с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны (дезертиры, расхитители военного имущества, злостные нарушители воинской дисциплины и прочие), по самой свой природе не были предназначены для гарантированного обеспечения неотвратимости наказания осужденных. Последние, не поставленные на особый учет, из запасных частей направлялись в действующую армию в составе маршевых пополнений вместе с бойцами, не имевшими конфликта с законом, а прибыв на фронт, скрывали свою судимость.
Приказ предписывал лиц, осужденных военными трибуналами внутренних округов, сводить для отправки в штрафные части действующей армии в особые маршевые роты (или команды) в пунктах по указанию военных советов округов. Таковыми стали военно-пересыльные пункты, наиболее известный из которых – Московский ВПП, с довоенных времен и на протяжении всей Великой Отечественной войны размещавшийся на ул. Стромынка, дом 32.
Маршевые роты (команды) по мере их укомплектования должны были без промедления направляться в распоряжение военного совета соответствующего фронта для дальнейшего направления в штрафные части. Для сопровождения штрафников приказ требовал назначать опытных и энергичных командиров, младших командиров и красноармейцев, способных поддержать строгий порядок и дисциплину в пути.
Маршевые роты (команды) штрафников из внутренних округов должны были направляться не хаотично, а строго адресно на следующие фронты: из Архангельского ВО – на Карельский, из недействующих Дальневосточного и Забайкальского фронтов – на Ленинградский, из Сибирского ВО – на Северо-Западный, из Уральского ВО – на Калининский, из Московского ВО – на Западный и Брянский, из Приволжского ВО – на Воронежский, из Южно-Уральского ВО – на Донской, из Среднеазиатского ВО – на Сталинградский фронт.
Некоторые коррективы, которые касались строго офицеров, осужденных военными трибуналами внутренних округов с отсрочкой исполнения приговора, были внесены приказом НКО № 0244 от 6 августа 1944 г.[205]. Он разрешал направлять на одинаковых основаниях с осужденными лицами рядового и сержантского состава только тех бывших офицеров, которые были осуждены с лишением офицерского звания. Офицеров, осужденных без лишения звания, хотя и за тяжкие преступления, предписывалось сосредоточивать на специальных пересыльных пунктах и производить их отправку командами со старшим из офицеров не реже двух раз в месяц. По прибытии на фронт команда поступала в распоряжение отдела кадров фронта и направлялась только в штрафной батальон.
Для осужденных офицеров, подлежащих направлению в штрафные батальоны, создавались специальные пересыльные пункты в следующих военных округах: в Приволжском – для обслуживания Уральского, Южно-Уральского, Сибирского, Среднеазиатского ВО, Забайкальского и Дальневосточного фронтов; в Белорусском – для обслуживания Московского, Архангельского, Орловского ВО; 3) в Львовском – для обслуживания Киевского, Харьковского, Одесского и Северо-Кавказского ВО и Закавказского фронта.
Как минимум часть военнослужащих, препровождаемых далее в штрафные части действующей армии, прибывали на военно-пересыльные пункты из штрафных батальонов внутренних округов. Именно последние несли основную нагрузку по концентрации в тыловых районах страны лиц, направляемых в штрафные формирования действующей армии. При этом, судя по имеющимся в распоряжении военных историков, к сожалению, пока разрозненным документам, они не только препровождали часть своего контингента на ВПП, но и обеспечивали доставку значительного числа штрафников непосредственно в запасные стрелковые полки соединений действующей армии.
Тыловые ОШБ должны были формироваться по утвержденному Генштабом штату № 04/394, включая в себя три стрелковые и две маршевые роты, одна из которых была конвойной, сопровождавшей остальной личный состав при выходе на учебное поле и в других необходимых случаях. Так, по крайней мере, было в 30-м ОШБ Среднеазиатского военного округа, находившемся в оперативном подчинении 32-й запасной стрелковой бригады[206].
За два года, с 1 июня 1943 г. по 31 июля 1945 г., через него, как следует из алфавитной книги рядового и сержантского состава, прошли 3308 человек[207]. В соответствии с приказом войскам САВО в 30-й ОШБ направляли переменников из следующих республик и областей: Казахская ССР – Алма-Атинская, Джамбульская, Южно-Казахстанская, Кзыл-Ординская, Восточно-Казахстанская и Семипалатинская области; Киргизская ССР – Иссык-Кульская, Тяньшанская, Фрунзенская. Все остальные республики Средней Азии направляли штрафников в 3-ю и 24-ю запасные стрелковые бригады.
Согласно приказу, «приему подлежат военнослужащие и военнообязанные запаса (осужденные за военные преступления) в возрасте не старше 1896 года рождения. Призывники 1926 года рождения направляются со всех республик Средней Азии…»[208].
Социально-демографические данные личного состава нескольких маршевых рот дают основание говорить о том, что в своем большинстве в ОШБ концентрировались в основном люди, не только не участвовавшие ранее в войне, но и не служившие в армии. При этом наряду с 17-летними юношами 1926 года рождения было немало и лиц, близких к предельному для мобилизации возрасту.
Так, в команде штрафников численностью в 200 человек, укомплектованной для отправки в действующую армию 27 декабря 1943 г., были представлены следующие возрастные категории: до 35 лет – 132, 35–40 лет – 34, 40–45 лет – 29, свыше 45 лет – 5. По национальности: узбеки – 91, туркмены – 58, казахи – 29, киргизы – 12, таджики – 6, русские – 4. Среди них не было ни одного бывшего фронтовика, лишь один ранее служил в армии и 11 проходили военные сборы.
Не сильно отличалась составом и следующая маршевая команда из 300 человек, правда, доля участников войны и ранее служивших была выше (соответственно 19 и 81)[209].
Среди тех лиц, из кого в тыловых округах формировали маршевое пополнение, довольно значительный процент составляли заключенные из системы ГУЛАГа. Как вспоминал в письме автору полковник в отставке Г.С. Слюдянин, бывший начальник штаба 119-го запасного стрелкового полка Сибирского военного округа, «для подготовки маршевых рот мы получали пополнение из различных мест заключения Сибири. Объединяли его в отдельный батальон. Не имея опыта работы с бывшими заключенными, поначалу делали много ошибок: расквартировывали их вместе со всем полком, обмундировывали, как всех прибывших на пополнение (во все новое). В результате уже на второй день их невозможно было отличить от остальных. Разных же неприятностей на первых порах от них было много. Например, разгромили хлеборезку, лазили в овощехранилище, пока часовой не застрелил одного из них.
Решено было поэтому построить для бывших заключенных отдельный лагерь (землянки). Подобрали и командный состав, служивший ранее в войсках и учреждениях НКВД, имеющий опыт работы с заключенными. К тому же среди вновь прибывших были не только явные уголовники, но и бывшие партийные и советские работники и даже офицеры. Они-то во многом и были организаторами порядка. Шла интенсивная военная подготовка. Прошедшие ее сводились в маршевые роты, размещались в эшелонах – и на фронт»[210].
Основная часть личного состава не отличалась высокой сознательностью и воинской дисциплиной. Как докладывал 15 сентября 1944 г. командующему войсками СибВО генерал-лейтенанту В.Н. Курдюмову командир 25-го ОШБ майор А. Панфилов, «поступающий контингент – на 70 % осужденные военным трибуналом, 25–30 % к общему составу прибывают из мест заключения, часть пополнения имеет от двух до семи судимостей, по несколько побегов из мест заключения, не говоря о дезертирстве из РККА»[211]. Командир ОШБ приводил несколько фамилий своих подчиненных, которые были не только несколько раз судимы за дезертирство из армии, но уже совершили несколько попыток побега непосредственно из штрафного батальона.
Дезертирство воистину было бичом тыловых ОШБ. Из того же 25-го ОШБ СибВО, дислоцированного в г. Омске, только за один месяц – сентябрь 1944 г. бежали девять штрафников. Благоприятную почву для этого создавали значительный сверхкомплект при ограниченном числе офицеров и сержантов постоянного состава, предоставляемая переменникам возможность свободно общаться с родственниками или лицами, выдававшими себя за таковых, и вступать с ними в преступный сговор.
Начальник штаба округа генерал-майор А.А. Забалуев от лица командующего войсками 16 ноября 1944 г. потребовал от командира ОШБ и командира 39-й запасной стрелковой дивизии, которой оперативно был подчинен батальон, «принять все необходимые меры к ликвидации причин, порождающих дезертирство», а свидания штрафников с родственниками допускать только в одиночном порядке и специально отведенном для этого помещении, исключающем возможность побега, и под наблюдением офицера[212].
Рекомендации были правильными, но чаще всего невыполнимыми. Командир 25-го ОШБ майор А. Панфилов неоднократно обращался к командованию округом с просьбой разгрузить батальон от сверхштатного контингента переменников (вместо положенных по штату 456 человек численность доходила до 1957 человек), либо увеличить постоянный состав, чтобы иметь возможность обеспечить контроль над вчерашними уголовниками. В упомянутом выше докладе от 15 сентября 1944 г. генерал-лейтенанту В.Н. Курдюмову командир ОШБ просил увеличить штаты командно-начальствующего состава в расчете на две дополнительные роты, а также решить вопрос с созданием подразделения охраны (конвоя). В создавшейся ситуации сопровождать штрафников в воинские части, военкоматы, госпитали и пр. приходилось офицерскому и сержантскому составу, и без того перегруженному исполнением прямых обязанностей.
Количество штрафных частей, численность переменного состава
Временной промежуток, в рамках которого существовал институт штрафных частей, определить с абсолютной точностью невозможно. Верхняя граница есть – это приказ НКО СССР № 227 от 28 июля 1942 г., а определяющий столь же определенно нижнюю границу нормативный документ издан не был. Штрафные части расформировывались по мере завершения участия в боевых действиях соединений и объединений, в составе которых они находились. Лишь считаные единицы ОШБ и ОШР продолжали существовать после окончания Великой Отечественной войны, а один – 3-й ОШБ Забайкальского фронта был вновь создан 18 августа 1945 г. с началом войны с Японией. Но из-за скоротечности войны укомплектовать переменным составом его не удалось.
До сравнительно недавнего времени исследователи, называя количество штрафных формирований, руководствовались перечнем № 33 стрелковых частей и подразделений (отдельных батальонов, рот, отрядов) действующей армии, составленным Генеральным штабом Вооруженных сил СССР в 1962 г. В перечне содержалось упоминание о 65 штрафных батальонах и 1048 штрафных ротах. Эти цифры исследователям приходилось принимать на веру, поскольку доступ к первичным документам штрафных формирований был по соображениям секретности закрыт. В то же время было очевидно, что перечень не давал реальной картины, поскольку содержал двойной счет, отражая всю динамику преобразований, которые эти формирования претерпели в течение войны как вместе со своими объединениями и соединениями, так и самостоятельно. Например, 1-й ОШБ Сталинградского фронта пережил пять переформирований, завершив войну 8-м ОШБ 1-го Белорусского фронта. Но в перечне он упоминался не один раз, а под каждым вновь приобретенным наименованием.
Кропотливую и трудоемкую работу по уточнению истинного количества штрафных батальонов и рот путем сплошного изучения их архивных фондов и устранения двойного счета первым из исследователей успешно осуществил А.В. Мороз. Учтя все преобразования, которые пережили за годы войны ОШБ и ОШР, он назвал следующие цифры – 48 штрафных батальонов и 814 штрафных рот[213].
К сожалению, пока невозможно с такой же определенностью говорить о численности военнослужащих переменного состава, воевавших в штрафных формированиях. Группа исследователей во главе с бывшим заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР генерал-полковником Г.Ф. Кривошеевым, получившая возможность изучить закрытые отчетно-статистические документы Генштаба, в книге «Великая Отечественная без грифа секретности» определила общую численность переменников в 427,9 тыс. человек[214]. Однако эта цифра не вызывает доверия уже потому, что, как следует из того же справочного издания, именно таким было число военнослужащих, осужденных военными трибуналами с отсрочкой исполнения приговора до окончания войны. Выходит, что авторами учтена лишь одна категория лиц, воевавших в штрафных формированиях, а вторая – направленная туда во внесудебном порядке, властью командующих и командиров – осталась за рамками учета. Кроме того, даже из осужденных, получивших отсрочку исполнения приговора, далеко не все направлялись для прохождения дальнейшей службы в штрафные части, значительное их число попадало в обычные линейные части.
Так что для определения суммарной численности лиц переменного состава из 427,9 тыс. человек надо исключить одних и одновременно приплюсовать других. В каких количественных показателях это должно выражаться – на этот вопрос ответа нет, и дать его с абсолютной точностью, пожалуй, невозможно. Информация, позволяющая определить общую численность штрафников и долю в ней осужденных, с одной стороны, и направленных во внесудебном порядке – с другой, в штабах, насколько можно судить по изданию «Великая Отечественная без грифа секретности», должным образом не собиралась и не обобщалась. Соотношение этих двух категорий переменников можно выявить лишь прикидочно.
Например, из 331 военнослужащего переменного состава, воевавшего в составе 1-го ОШБ Сталинградского (затем Донского) фронта в первые пять месяцев существования (по 30 декабря 1942 г.), 154 были направлены как осужденные с отсрочкой исполнения приговора и 177 – приказами командиров[215].
В 9-м ОШБ Воронежского фронта из 83 человек, представленных к отчислению из батальона 7 января 1943 г., 68 находились в батальоне по приговору военного трибунала, соответственно остальные 15 человек были направлены сюда во внесудебном порядке. Из 115 человек, представленных к отчислению 15 июля 1943 г., соотношение было 85 и 30[216].
В составе очередной группы отчисленных в сентябре 1943 г. из 76-го ОШБ Южного фронта 72 военнослужащих были ранее осуждены, а 18 пребывали здесь в соответствии с приказами своих командиров[217].
Очевидно, что подсчеты методом прикидки могут дать лишь грубую оценку результата, лишь самое общее представление о соотношении обеих категорий переменников. Лишний раз это подтверждает приказ, изданный командующим войсками Южного фронта генерал-полковником Р.Я. Малиновским 4 марта 1943 г. Из него следует, что штрафные части здесь комплектовались только из лиц, осужденных военными трибуналами с отсрочкой исполнения приговора до окончания войны, а командиры не пользовались правом направлять в штрафные части своих подчиненных, совершивших преступления и правонарушения. В числе переменников, поступивших в 58-ю и 59-ю ОШР 28-й армии в январе и первой половине февраля 1943 г., таковых не было выявлено ни одного.
Командующий фронтом, предписывая устранить выявленные недостатки, потребовал от командиров частей и соединений пользоваться всей полнотой власти, предоставленной им приказами наркома обороны, и военнослужащих, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости (побег с поля боя, членовредительство, дезертирство и др.), направлять в штрафные части своей властью. Командиры частей должны были исходить из того, что «судебная репрессия может иметь место лишь в исключительных случаях и только в отношении особо злостных и неисправимых нарушителей воинской дисциплины»[218].
За отсутствием иных методов установления численности переменного состава во всех штрафных формированиях без исключения, А.В. Мороз пришел к выводу, что осужденные с отсрочкой исполнения приговора составляли в нем не более половины, и на этом основании ввел в научный оборот цифру в 1 млн человек[219]. Понятно, что это – довольно грубый результат, уязвимый для критики. Но иной метод, кроме статистической прикидки, ни одним из исследователей пока не предложен.
Если учесть, что за годы Великой Отечественной войны в армию и на флот были призваны или мобилизованы 34,5 млн человек[220], то получается: примерно трое из каждых 100 военнослужащих прошли через штрафные батальоны и роты.