нных и трофеи – четыре орудия и исправный бронетранспортер. При этом командир роты получил контузию, но остался в строю[450].
Штрафники участвовали и непосредственно в штурме Берлина. Советским войскам пришлось прорывать эшелонированную оборону немцев, которые активно использовали превращенные в опорные пункты целые кварталы, а также подземные сооружения, построенные специально для ведения оборонительных боев.
Начиная с 24 апреля 1945 г., мощные «группы разрушения», созданные по приказу командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Г.К. Жукова, интенсивным огнем из всех видов артиллерии подвергали сплошной обработке улицы, перекрестки, здания. Вслед огню шли штурмовые подразделения, составленные из воинов различных родов войск. В их составе и воевали штрафники. В 3-й ударной армии (командующий – генерал-полковник В.И. Кузнецов) передовые отделения штурмовых групп (8–10 человек в каждой) были сформированы из штрафников и военнослужащих, освобожденных из немецкого плена. На них и пришлась основная тяжесть выкуривания обороняющихся гитлеровцев из различного рода укреплений.
Воинам штрафных частей довелось расписаться и на Рейхстаге. Свои «автографы» на его частично разрушенных, закопченных стенах оставили и неоднократно упоминавшиеся на страницах этой монографии командир 123-й ОШР 5-й Ударной армии капитан З.М. Буниятов и командир роты (на заключительном этапе войны) 8-го ОШБ 1-го Белорусского фронта капитан А.В. Пыльцын.
5.2. Активное проявление штрафниками боевых качеств как условие восстановления в правах
Не требует доказательств мысль о том, что в штрафных частях воевало немало стойких, мужественных, готовых к самопожертвованию бойцов и командиров.
Постоянный состав
Что касается командно-начальствующего состава, то как и в армии в целом, офицеры вели за собой подчиненных не только силой приказа, призывным словом, но и личным примером, проявляя героизм и воинскую доблесть. Достоверно установлено, что трое командиров ОШР удостоились высшей степени отличия – звания Героя Советского Союза.
О капитане З.М. Буниятове – командире 123-й ОШР 5-й ударной армии шла речь ранее. Принадлежность гвардии старшего лейтенанта Н.П. Балакина – командира 326-й ОШР 8-й гвардейской армии к штрафному формированию в представлении на звание Героя Советского Союза скрыта, но, как ни покажется странным, наполовину. Действительное наименование штрафной роты (123-й ОШР) не приведено, офицер представлен как командир 5-й стрелковой роты 120-го гвардейского стрелкового Познанского Краснознаменного ордена Александра Невского полка (с добавлением в скобках – роты штрафников).
Н.П. Балакину довелось воевать на протяжении всей войны, начиная с июля 1941 г. Сменил несколько фронтов – Юго-Западный, 3-й Украинский, 1-й Белорусский, удостоился нескольких орденов. А в наибольшей степени отличился в самом финале войны – в боях на берлинских улицах.
29 апреля 1945 г. командир 120-го гвардейского стрелкового полка гвардии полковник А.М. Пименов подписал следующее представление на присвоение Н.П. Балакину звания Героя Советского Союза: «В боях на подступах к городу и в уличных боях в г. Берлине Т. Балакин показал образцы мужества, отваги, инициативы и умения вождения войск в сложной обстановке уличных боев.
19.4.45 г. противник, закрепившись в отдельной роще, расположенной на открытой со всех сторон местности, вел сильный артиллерийско-минометный и ружейно-пулеметный огонь, не давая возможности продвигаться нашим подразделениям вперед. Тов. Н.П. Балакин, разделив роту на отдельные штурмовые группы, смело атаковал противника и после короткого ожесточенного боя, доходящего до рукопашных схваток, овладел рощей; при этом было уничтожено до 50 гитлеровцев, захвачены пушки, минометы, гранатометы “фауст” и большое количество автомашин с боеприпасами.
23.4.45 г. на подступах к реке Шпрее противник, ведя сильный огонь, препятствовал форсированию реки. Тов. Балакин с группой бойцов под покровом темноты переправился на правый берег и внезапной атакой с тыла уничтожил гарнизон, охраняющий мост. Продолжая преследование противника, он не давал возможности врагу закрепиться в зданиях. Благодаря этим действиям Т. Балакина и другие наступающие подразделения свободно продвигались по мосту и вышли на окраину г. Берлина.
26.4.45 г., когда наши подразделения подошли к уличным баррикадам и не было возможности продвигаться вперед, Т. Балакин [с подчиненными], проделывая проломы в стенах, пробирался в тыл противнику и разгромил врага, оказывающего сопротивление, при этом было уничтожено 30 гитлеровцев и взято в плен 68 немецких солдат и офицеров. В бою 28.04.45 г. был ранен, но не ушел с поля боя, и только после второго тяжелого ранения был эвакуирован с поля боя»[451].
Представление было поддержано командующим войсками 8-й гвардейской армии генерал-полковником В.И. Чуйковым. Звание Героя командир ОШР получил уже после окончания войны, 15 мая 1946 г.
Капитан М.И. Кикош армейскую форму надел в декабре 1939 г., будучи призванным на срочную службу. В 1942 г. окончил курсы младших лейтенантов, командовал стрелковым взводом, ротой, в феврале 1943 г. в бою получил ранение. По излечении в июне 1943 г. военным советом 65-й армии был назначен командиром 3-й ОШР.
Звание Героя Советского Союза он получил 30 октября 1943 г. В широко известном кратком биографическом словаре «Герои Советского Союза» его принадлежность к штрафному формированию скрыта, он назван командиром роты 120-го стрелкового полка 69-я стрелковой дивизии 65-й армии Центрального фронта[452]. Точно так же должность старшего лейтенанта Кикоша названа в представлении к высокой награде, а описание подвига уложилось буквально в десяток строк: «15 октября 1943 г. при форсировании реки Днепр в Лоевском районе Гомельской области, входя в состав десантной группы, с первыми же подразделениями переправил на западный берег реки свою роту и под сильным артминометным огнем противника поднял бойцов в атаку, в рукопашном бою очистил все три линии вражеских траншей, занял высоту, быстро и умело укрепился, успешно отразил три контратаки противника, чем облегчил возможность всей десантной группе закрепиться на достигнутом рубеже. Тем самым способствовал успеху дальнейшей переправы остальных подразделений полка»[453].
Показательно, что командир 120-го стрелкового полка полковник И.А. Бахметьев представил М.И. Кикоша к ордену Ленина, представление поддержал командир 18-го стрелкового корпуса генерал-майор И.И. Иванов, но командующий 65-й армией генерал-лейтенант П.И. Батов представление пересмотрел в сторону повышения статуса награды. Любопытно, что все четверо одним указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 октября 1943 г. были удостоены звания Героя Советского Союза, как и еще 179 генералов, офицеров, сержантов и солдат 65-й армии за успешное форсирование Днепра.
Командование фронтами и армиями ценило постоянный состав штрафных формирований, поощряя его в том числе государственными наградами. Наглядный пример – приказ войскам 2-го Украинского фронта от 1 апреля 1944 г., подписанный Маршалом Советского Союза И.С. Коневым, в котором фигурирует только личный состав 15-го ОШБ. Из 13 человек – девять офицеров. Четверо, включая командира батальона подполковника И.С. Рудика, получили орден Красного Знамени, один – орден Александра Невского, один – орден Отечественной войны 2-й ст., двое – орден Красной Звезды, еще один – медаль «За отвагу»[454].
Автора особенно радует возможность привести архивные документы, рассказывающие о командирском мастерстве и личном мужестве человека, с которым он состоял в переписке, когда эта книга еще задумывалась. Речь идет о майоре в отставке И.Н. Третьякове, который в дни описываемых событий в воинском звании старший лейтенант командовал 190-й ОШР 48-й армии (Центральный фронт). Приказом войскам армии от 5 сентября 1943 г. от имени Президиума Верховного Совета СССР он был награжден орденом Отечественной войны 1-й ст. за отличия в боях, развернувшихся в первые дни Курской битвы. В начале июля 190-я ОШР, приданная 156-му стрелковому полку 16-й Литовской стрелковой дивизии, держала оборону в районе деревни Семидворики Орловской области.
Приведем выдержку из наградного листа: «Несмотря на создавшееся тяжелое положение в районе обороны 190 ОШР при наступлении превосходящих сил противника тов. Третьяков как командир ОШР руководил боем в полном соответствии со складывающейся обстановкой, прочно удерживая рубежи вторых эшелонов и не давая противнику продвигаться в глубину обороны ОШР. Тов. Третьяков в точно назначенное время ввел в бой данное ему подкрепление [из] 156 стрелкового полка, энергичным броском во взаимодействии с огневыми средствами, поддерживающими его атаки, выбил значительно превосходящие силы противника из Семидворики и полностью восстановил положение на участке левого фланга 156 стрелкового полка, прочно закрепившись в прежнем своем районе обороны (Семидворики)»[455].
А уже в ноябре того же 1943 г. майор Б.И. Чарторижский, командир 1343-го стрелкового полка 48-й армии, которому была придана 190-я ОШР, представил старшего лейтенанта Третьякова к ордену Александра Невского. Командир ОШР во главе роты форсировал реку Десну в районе дер. Камень Новгород-Северского района Сумской области и сумел так организовать бой, что штрафники стремительным броском, перейдя в рукопашную, выбили противника из траншеи. В течение следующего дня немцы 12 раз предпринимали контратаки, поддержанные танками, но штрафники выстояли. Было уничтожено до 100 вражеских солдат и офицеров, подбит танк[456].
Представление командира полка поддержал командир 42-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант К.С. Колганов, 30 ноября 1943 г. своей властью наградивший старшего лейтенанта И.Н. Третьякова орденом Александра Невского.
Судя по воспоминаниям фронтовиков, такими командирами все же были не все. Воевавший в качестве переменника в 45-й ОШР 41-й армии Калининского фронта Герой Советского Союза В.В. Карпов, ставший после войны известным писателем, вспоминал, что офицеры с подчиненными им штрафниками в атаку не ходили. По мнению бывшего заместителем командира штрафной роты Е.А. Гольбрайха, «если есть опытные командиры из штрафников, можно и не ходить. А если нет или “кончились”, надо идти самим. Большей частью именно так и бывало»[457].
Бывший штрафник Г.М. Дубинин вспоминал в письме автору: «После приема пищи над траншеей появился командир роты и громко объявил приказ: “Впереди деревня, ее нужно взять и на той стороне закрепиться. Кто туда придет, будет оправдан”. И с этого момента офицеров я не видел, пока не взяли деревню».
С другой стороны, командир взвода 121-й ОШР Воронежского фронта Н.Г. Гудошников рассказывал о совершенно противоположном: «Всегда шел в бой вместе со штрафниками, часто прямо в боевых порядках, это им придавало больше уверенности (“командир с нами”), решительности, а мне – надежды на успех»[458].
Переменный состав
Сами штрафники, безусловно, должны были острее, чем бойцы линейных частей, чувствовать необходимость выполнить приказ командования, невзирая ни на какие обстоятельства. Дополнительный и очень веский стимул к активным действиям очевиден: чтобы рассчитывать на восстановление в правах, одного пребывания на переднем крае для них было недостаточно, следовало явно проявить самопожертвование, героизм и, как требовал приказ № 227, искупить вину кровью.
Жизнь, однако, намного богаче любых теоретических допущений. На практике указанными выше мотивами руководствовались далеко не все переменники, особенно в первое время после создания штрафных частей. Перелом в сознании людей, которые привыкли постоянно отступать, были деморализованы, стремились только к тому, чтобы любой ценой выжить, не мог произойти мгновенно, даже с учетом того серьезного наказания, которому они были подвергнуты.
22 августа 1942 г., то есть менее, чем через месяц после создания, 1-я армейская штрафная рота 395-й стрелковой дивизии Северо-Кавказского фронта прибыла в подчинение 723-го стрелкового полка. Дивизия в это время занимала оборону по южному берегу р. Кубань на участке от Усть-Лабинской до устья р. Белой. «За период нахождения в обороне высоты 201,2 при столкновении с небольшими группами противника в боях ничем себя не проявила. В целом рота из себя боевой единицы не представляет, – докладывал командованию и.д. командира полка капитан Легкий. – За 8 дней пребывания в обороне перешло на сторону противника 29 человек»[459].
Командному составу нередко приходилось не только увлекать за собой подчиненных, но и подгонять их сзади. Читатель уже знает, из какого контингента порой комплектовались штрафные роты. Тот, кто пустил в ход самые убедительные патриотические доводы с одной лишь целью – побыстрее покинуть колонию или лагерь, чтобы продлить на воле веселую жизнь, вряд ли будет, оказавшись на фронте, торопиться пролить кровь.
«Не следует думать, что все штрафники рвались в бой, – подтверждал и Е.А. Гольбрайх. – Вот вам пример. Атака захлебывается. Оставшиеся в живых залегают среди убитых и раненых… Вдвоем с командиром роты капитаном Щучкиным под немецким огнем возвращаемся к исходному рубежу. Так и есть! В траншее притаилась в надежде пересидеть бой группа штрафников. И это когда каждый солдат на счету! С противоположных концов траншеи, держа в каждой руке по пистолету: в левой – привычный ТТ, в правой – трофейный парабеллум, он тяжелее, чуть не разрываясь над траншеей – одна нога на одном бруствере, другая – на противоположном, двигаемся навстречу друг другу и, сопровождая свои действия соответствующим текстом, стреляем над головами этих паразитов, не целясь и не заботясь о целости их черепов. Проворно вылезают и бегут в цепь…»[460].
Бывший заместитель командира 163-й ОШР 51-й армии оговаривался при этом, что в смысле боевого и психологического настроя контингент штрафников в ОШР и ОШБ значительно различался. Воевавшие в штрафных батальонах офицеры не были лишены воинских званий и, как минимум, половина из них не имели судимости. Проявив доблесть и мужество, а тем более получив ранение, они получали право на досрочное возращение на прежние должности, восстанавливались во всех правах офицерского состава.
Такой стимул, сочетавшийся, как уже отмечалось выше, с высокой, как правило, профессиональной выучкой бойцов-переменников ОШБ, делал их серьезной боевой силой.
Вновь сошлемся на архивные документы. В составе 9-го ОШБ 1-го Украинского фронта летом 1944 г. воевал рядовой В.П. Щенников, направленный сюда после осуждения ВТ Ростовского-на-Дону гарнизона. Его предыдущий боевой путь – старший лейтенант был командиром стрелкового батальона 1052-го стрелкового полка 301-й стрелковой дивизии 5-й ударной армии 4-го Украинского фронта – побуждает к выводу, что на скамью подсудимых его привела, скорее всего, личная недисциплинированность. Не мог быть трусом или дезертиром участник боев с 1941 г., удостоенный государственных наград, трижды раненный.
И, попав в штрафбат, Щенников не стремился избегать опасности в надежде уцелеть и как-нибудь переждать те два месяца, на которые он был определен в ОШБ. Процитируем строки из боевой характеристики на бойца-переменника Виктора Павловича Щенникова, подготовленной командиром взвода гвардии лейтенантом Балачаном после боя 8 июля 1944 г.: «При наступлении на сильно укрепленную полосу обороны противника… будучи первым номером ручного пулемета, он подавил огневую точку противника, чем дал возможность продвинуться остальным. Когда вышел из строя его второй номер, он взял диски и продолжал продвигаться в боевых порядках… Во время выхода с поля боя он вынес 2 ручных пулемета, 2 винтовки, 4 автомата и одного раненого командира отделения».
В одном расчете ручного пулемета со Щенниковым воевал штрафной рядовой Н.С. Корбань, старший лейтенант, адъютант старший стрелкового батальона 1340-го стрелкового полка 234-й стрелковой дивизии 4-й ударной армии 1-го Прибалтийского фронта. Он исправно обеспечивал командира расчета боеприпасами, а затем по приказу командира отделения оказал помощь четверым раненым в эвакуации с поля боя, вынес два ручных пулемета и винтовку.
Боевые характеристики обоих штрафников заканчивались одинаково: «Достоин представления к правительственной награде». Одинакова и резолюция командира роты гвардии капитана И.А. Полуэктова: «Достоин досрочной реабилитации»[461].
Не собирались отсиживаться в окопах и переменники, воевавшие в штрафных ротах. Выше приводился эпизод боевой деятельности 123-й ОШР 5-й армии, когда в феврале 1945 г. в ходе Висло-Одерской операции ей удалось захватить невредимым мост через р. Пилица и удержать его до подхода основных сил. По свидетельству командира роты капитана З.М. Буниятова, удостоенного за этот бой звания Героя Советского Союза, личный состав дрался в полном смысле не на жизнь, а на смерть. Из 670 бойцов в живых остались лишь 47 человек.
Один из ярких примеров успешных действий штрафников приведен и в книге, представляющей собой описание боевого пути 354-й стрелковой Калинковичской ордена Ленина, Краснознаменной, ордена Суворова дивизии, входившей в состав 65-й армии генерал-лейтенанта П.И. Батова. С конца марта 1943 г. армия находилась в обороне, занимая рубеж восточнее Севска, на вершине Курского выступа.
Советское командование располагало сведениями о подготовке противником масштабного наступления. Их уточняли и дополняли на всех уровнях, в т. ч. в тактическом звене. Однако попытки захватить «языка» в полосе обороны дивизии не удавались. В штабе дивизии возник план захватить пленного путем оборудования тоннеля под нейтральной полосой. В районе деревни Березовец за передним краем дивизии проходил глубокий овраг, откуда в середине июня началось строительство необычного сооружения в сторону немецких окопов. Работами руководил заместитель командира 476-го отдельного саперного батальона капитан Н.А. Боровой, непосредственными работами в забое – бывший шахтер командир отделения сержант И.И. Еремин.
Подземным работам не смогло помешать даже начавшееся 5 июля 1943 г. в полосе Центрального фронта немецкое наступление, так как против 354-й дивизии противник активных действий не предпринимал. Это позволило к 18 июля завершить строительство тоннеля длиной 130 м. В число подразделений, которые должны были, используя подземный ход, решить боевую задачу по захвату пленных и уничтожению опорного пункта противника, включили 257-ю ОШР.
Когда тоннель подвели под вражескую траншею, саперы подготовили пролом, заложили взрывчатку и произвели взрыв. В четырех метрах от траншеи противника обрушилась земля, образовался провал. Штрафники, в противогазах прошедшие по тоннелю, стремительно выскочили через него и ворвались во вражескую траншею, работая кинжалами и штыками. Впереди роты шел взвод старшего лейтенанта (автор ошибочно называет его лейтенантом) Д.В. Дебольского. В первые же минуты были захвачены расчеты двух пулеметов и пленен разведчик-наблюдатель[462].
Подробности боя привел в своих воспоминаниях Дмитрий Владимирович Дебольский, фронтовик, завершивший военную службу полковником в 1980 г.: «Образовался провал. И в эту дыру из подземелья хлынула штрафная рота. Я выскочил одним из первых. Перед глазами удирающий немецкий артиллерийский наблюдатель, бросивший рядом с провалом свою карту, бинокль и секундомер… Первые пленные и рукопашная на истребление. Через полтора часа все закончилось. Стало тихо-тихо. Я ходил вдоль немецких траншей полного профиля и не мог в них спуститься. На две трети они были завалены погибшими немцами и моими солдатами-штрафниками. Жуткое, печальное зрелище… За этот бой со всех штрафников роты была снята судимость, и большинство были награждены орденами и медалями. А я получил редкий орден Александра Невского. Лично по приказу генерала Батова»[463].
Что касается непосредственных сослуживцев, то память несколько подвела Д.В. Дебольского. Как следует из приказа войскам армии, были награждены не большинство личного состава, а лишь некоторые наиболее отличившиеся бойцы и командиры штрафной роты. Из числа бойцов и командиров 257-й ОШР наград были также удостоены: ордена Отечественной войны 1-й ст. – командир стрелкового взвода лейтенант А.Г. Константинов (посмертно), командир отделения старший сержант Ф.К. Пантюхин; ордена Отечественной войны 2-й ст. – командир стрелкового взвода старший лейтенант А.А. Ларин, командир пулеметного расчета старшина М.Н. Поветкин и командир отделения сержант Ф.Ф. Алтухов[464].
Обращает на себя внимание тот факт, что в приказе командующего армией фамилии младших командиров не сопровождаются указанием на их принадлежность к переменному составу. Но, учитывая их должности, эти младшие командиры – самые настоящие штрафники.
Еще более смело поступили кадровики, готовя приказ командующего 2-м Украинским фронтом маршала И.С. Конева о поощрении личного состава 15-го ОШБ, о котором шла речь выше. Несмотря на то, что на момент подписания старший лейтенант А.А. Антонов, удостоенный ордена Отечественной войны 2-й ст., был командиром отделения, сержантом, в тексте приказа указано его подлинное воинское звание.
Награждение переменников
Приведенная выше информация снимает вопрос, одно время муссировавшийся в прессе, награждали ли лиц переменного состава штрафных формирований. Руководящие документы не предусматривали никакой дискриминации по части награждения личного состава за боевые дела.
История войны знает пример присвоения звания Героя Советского Союза штрафнику. В.И. Ермак 19 июля 1943 г. в боях на Синявинских высотах под Ленинградом закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота. В двухтомнике «Герои Советского Союза» он назван стрелком 14-го отдельного стрелкового батальона 67-й армии Ленинградского фронта[465]. На самом деле, как следует из наградного листа, подписанного 24 июля 1943 г., командиром ОШБ майором А.Н. Лесиком, он был штрафным рядовым 14-го ОШБ Ленинградского фронта[466].
В документе лаконично приведены подробности последнего боя 19-летнего штрафника: «В проводимой разведке боем 19 июля 1943 года рота, в которой находился тов. Ермак, попала под сильный пулеметный огонь кинжального действия, неся при этом потери. Видя тяжелое положение роты, Т. Ермак бросился вперед, гранатами проделал себе проход к ДЗОТу, бросил противотанковую гранату в дверь ДЗОТа, но последний продолжал вести интенсивный огонь по боевым порядкам роты.
Быстро оценив обстановку и учитывая важность поставленной задачи, Т. Ермак решил во имя нашей любимой Родины пойти на самопожертвование и закрыл амбразуру ДЗОТа своим телом. Рота поставленную задачу выполнила, уничтожила до роты немцев…»
Ходатайство о посмертном присвоении Владимиру Ермаку звания Героя Советского Союза поддержал начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.М. Попов. С изданием 21 февраля 1944 г. указа Президиума Верховного Совета СССР ходатайство было реализовано.
В архивных фондах дивизий можно почерпнуть немало документов, свидетельствующих о том, что командование частями и соединениями, которым придавались ОШР, стремилось по достоинству оценить вклад штрафников в общий успех. Так, в штрафных частях 64-й армии в период боев под Сталинградом из 1023 человек, отчисленных в связи с проявленным в бою мужеством, были награждены: орденом Ленина – один, Отечественной войны 2-й ст. – один, Красной Звезды – 17, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» – 134.
Среди тех бывших штрафных рядовых, с которыми много позднее переписывался автор, тоже были награжденные. В период пребывания в штрафной роте И.И. Коржик удостоился ордена Красной Звезды, Н.И. Сапрыгин – ордена Славы 3-й ст., Г.М. Дубинин – медали «За отвагу».
Награждали переменников и на исходе войны. Так, рядовой 163-й ОШР 57-й армии 3-го Украинского фронта М.И. Гавриленко прибыл в расположение роты 25 марта 1945 г., а уже менее чем через месяц был награжден медалью «За отвагу» (был представлен к ордену Красной Звезды). Были отмечены его смелые, инициативные действия в бою: боец прорвался в тыл противника и гранатой подбил вражескую автомашину, уничтожив при этом четырех немецких солдат[467]. К моменту награждения М.И. Гавриленко по ранению был уже отчислен из ОШР, так что к моменту окончания войны успел полностью восстановиться во всех правах.
Но в награждении штрафников, по наблюдениям участников войны, были все же свои нюансы. В целом переменников представляли к орденам и медалям более скромно, чем в линейных частях. Многие командиры считали, что возможность вернуть честное имя была для штрафников сама по себя большой наградой.
В марте 1943 г. командир 12-го ОШБ Брянского фронта подполковник А.Ю. Булгаков представил 14 штрафников, отличившихся при взятии контрольного пленного, к наградам. Отдел кадров фронта принял для доклада командующему представления только на пятерых погибших и раненых, на остальных переменников наградной материал был возвращен[468].
Подчас решение не награждать отличившихся подчиненных принимало само командование штрафной частью. В июле 1944 г. заместитель командира 9-го ОШБ подготовил необходимые документы для награждения большой группы переменников орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». Наградные листы были подписаны командирами полков и дивизий, которым придавались переменники. Тем не менее на каждое представление командир ОШБ подполковник Е.Я. Лысенко наложил категорическую резолюцию: «В правительственной награде отказать»[469].
Не отличались щедростью и иные командиры линейных частей, которых в бою поддерживали штрафники. Как писал автору бывший командир ОШР И.Н. Третьяков, «вот насчет наград при отбытии срока – этого у нас не было. Мы пытались представлять к ним, но нам ответили: “Штрафник искупает свою вину, за что же его награждать”»[470].
В то же время автор, изучая представления к наградам, во многих случаях сталкивался с диаметрально противоположным, когда старший начальник удостаивал штрафника более высокой награды, чем та, к которой его через командование штрафным формированием представляло командование полка или дивизии.