Учитывая, однако, что Советские Вооруженные силы весной – летом 1945 г. готовились, а затем провели кратковременную военную кампанию против Японии (9 августа – 2 сентября 1945 г.), до ее завершения фактически действовали условия военного времени.
Только 21 сентября 1945 г. «в связи с победоносным завершением войны» Президиум Верховного Совета СССР признал утратившими силу свои указы 1941–1942 гг. об объявлении военного положения в ряде местностей Советского Союза, за исключением прибалтийских республик и западных районов Украины и Белоруссии[557].
28 сентября 1945 г. пленум Верховного Суда СССР принял постановление, которым судам были даны указания применять процессуальные законы, действующие в мирное время: соответственно не применять повышенные санкции за совершение преступлений в условиях военного времени и прекратить применение отсрочки исполнения приговоров на основании прим. 2 к статье 28 УК РСФСР и соответствующих статей других союзных республик[558].
Нормативно-правовые акты, исходившие от Наркомата обороны СССР, предусматривали три основные пути прекращения службы в штрафных частях – досрочное отчисление за боевое отличие, досрочное отчисление в случае ранения (гибели), отчисление по окончании срока пребывания, установленного для каждого конкретного штрафника.
Ни в одном из указанных случаев отчисление не было автоматическим. Право положительного решения принадлежало военному совету фронта, когда речь шла о переменнике ОШБ, и военному совету армии, когда речь шла о переменнике ОШР, а не командиру штрафной части. Последний должен был обязательно ходатайствовать об отчислении подчиненных ему штрафников перед военным советом, докладывая последнему о социо-демографических данных на каждого переменника, боевую характеристику, обстоятельства боевых действий, в которых тот отличился.
Фактическое отчисление военнослужащего производилось приказом войскам фронта, армии. Все отчисленные из штрафной части восстанавливались в прежнем воинском звании при условии, что они не были лишены этого звания военным трибуналом, и во всех правах. Им также возвращались изъятые перед зачислением в штат штрафной части государственные награды.
Если отчисление из штрафных частей ожидало весь без исключения переменный состав, то в освобождении от уголовного наказания и снятии судимости были заинтересованы исключительно те штрафники, которые были направлены в ОШБ/ОШР по приговору военного трибунала с отсрочкой исполнения до окончания военных действий.
В таком стремлении штрафников поддерживали командование и военные трибуналы, обоснованно считая, что возможность еще в ходе войны получить освобождение от наказания и снятие судимости будет серьезным стимулом не только к исправлению, но и к проявлению героизма при защите Отечества. Поэтому в случае отчисления из штрафной части, особенно досрочного за боевое отличие или в случае ранения, командиром штрафной части, как правило, немедленно возбуждалось соответствующее ходатайство об освобождении от уголовного наказания и снятии судимости.
С окончанием военных действий законодатель счел возможным объявить амнистию в связи с победой над гитлеровской Германией. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. все военнослужащие, направленные в штрафные части в соответствии приговором военного трибунала, были освобождены от наказания и признаны не имеющими судимости.
Глава 7. Роль заградительных отрядов в предотвращении несанкционированного отступления своих войск и как дополнительной преграды для противника
7.1. Обеспечение функций заграждения в действующей армии до издания приказа НКО № 227
Паника, беспорядочный отход частей, дезертирство, с которыми были призваны бороться заградительные отряды, созданные приказом наркома обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г, наблюдались с первых дней войны. Поэтому уже в ее начальный период как централизованно, так и в соответствии с приказами отдельных командиров стали в том или ином виде создаваться заградительные формирования.
В первую очередь их организацией занималась военная контрразведка в лице Третьего управления Наркомата обороны СССР и подчиненных ему органов в войсках (аналогичные структуры существовали и в Наркомате ВМФ). В директиве от 27 июня 1941 г. начальник Третьего управления НКО майор госбезопасности А.Н. Михеев предписал начальникам отделов в военных округах, фронтах, армиях, корпусах и начальникам отделений в дивизиях организовать «подвижные контрольно-заградительные отряды на дорогах, железнодорожных узлах, для прочистки лесов и т. д.» с задачами: «а) задержания дезертиров; б) задержания всего подозрительного элемента, проникшего на линию фронта; в) предварительного расследования, производимого оперативными работниками органов Третьего управления НКО (1–2 дня) с последующей передачей материала вместе с задержанными по подсудности»[559].
Отряды комплектовались за счет личного состава, выделяемого военным командованием, в них включались оперативные работники органов военной контрразведки. Последние проводили предварительное расследование в отношении задержанных подозрительных лиц, но права на решение их судьбы, включая расстрел на месте, не имели.
По мере катастрофического развития событий на фронте поток лиц, по разным причинам покидавших расположение воинских частей или отрывавшихся от них, нарастал. Слабел фронт, возникала угроза и для тыла. Так, всего через две недели после начала войны, как констатировал нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов, целые группы краснофлотцев и даже командиры, самостоятельно «эвакуируясь» с линии фронта и из прифронтовой полосы, захватывая автомашины, «беспрепятственно и бесконтрольно» попадали в Ленинград[560].
Вскоре с объединением НКВД и НКГБ в Наркомат внутренних дел туда из Наркомата обороны была передана военная контрразведка, подвергшаяся реорганизации. 17 июля 1941 г. постановлением ГКО № 187сс как в действующей армии, так и в военных округах органы Третьего управления НКО от отделений в дивизиях и выше были преобразованы в особые отделы (ОО) НКВД, а само управление – в Управление особых отделов НКВД СССР. В качестве главной задачи особых отделов на период войны были определены «решительная борьба со шпионажем и предательством в частях Красной армии и ликвидация дезертирства в непосредственно прифронтовой полосе»[561]. Особые отделы получали право ареста дезертиров, а «в необходимых случаях» и расстрела на месте. В их распоряжение выделялся личный состав из войск НКВД, а кроме того, поддержку им были обязаны оказывать начальники охраны войскового тыла, каковыми, к слову, были кадровые офицеры войск НКВД, преимущественно пограничных.
Для обеспечения оперативных мероприятий «по борьбе с дезертирами, трусами, паникерами, шпионами и диверсантами» при особых отделах в соответствии с приказом наркома внутренних дел Л.П. Берии к 25 июля 1941 г. были сформированы: в дивизиях и корпусах – отдельные стрелковые взводы, в армиях – отдельные стрелковые роты, во фронтах – отдельные стрелковые батальоны. Все они комплектовались личным составом войск НКВД, находившихся в подчинении начальников охраны тыла фронтов.
Используя эти части, особые отделы организовывали службу заграждения, выставляя засады, посты и дозоры на дорогах, путях движения беженцев и других коммуникациях. Каждого задержанного командира, красноармейца, краснофлотца проверяли. Если его признавали бежавшим с поля боя, то он подвергался немедленному аресту, и начиналось оперативное (не более чем 12-часовое) следствие для предания его суду военного трибунала как дезертира. На особые отделы возлагалась обязанность приведения в исполнение приговоров военных трибуналов, в том числе перед строем.
В «особо исключительных случаях, когда обстановка требует принятия решительных мер для немедленного восстановления порядка на фронте», начальник особого отдела имел право расстрелять дезертиров на месте, о чем должен был тут же донести в особый отдел армии и фронта (флота). Военнослужащих, отставших от части по объективной причине, в сопровождении представителя особого отдела организованно направляли в штаб ближайшей дивизии[562].
Именно этими установками руководствовались особые отделы на местах. Так, заградительный отряд при ОО НКВД Краснознаменного Балтийского флота с начала войны по 22 ноября 1941 г. задержал свыше 900 человек. Часть задержанных была освобождена за отсутствием состава преступления, лица же, подозреваемые в дезертирстве из общевойсковых частей, направлены для дальнейшего расследования. Были арестованы и осуждены 77 человек, из них 11 расстреляны перед строем[563].
При постоянном отступлении войск меры централизованного характера в массовом порядке дополнялись инициативой на местах, которую подсказывала сама обстановка. Спонтанный характер многих мер заградительного характера, принятых в первые недели войны, подтверждают воспоминания бывшего заместителя начальника Главного управления военной контрразведки КГБ СССР генерал-лейтенанта в отставке А.И. Матвеева, а в дни описываемых событий – начало августа 1941 г. – оперуполномоченного ОО 253-й стрелковой дивизии. В районе Кривого Рога во время ночного марша при отходе полка отдельные неустойчивые красноармейцы стали отставать от походной колонны с намерением, как предположил оперуполномоченный, дезертировать.
«Как приостановить этот опасный процесс? Опыта, конечно, никакого не было. Надо было принимать решение самому, – вспоминал А.И. Матвеев. – Обсудили обстановку с командиром полка… Решили срочно с