Несколько минут Орех ничего не видел. Пахло, как и прежде, росой и бузинным цветом, и наш смельчак провел по траве носом. Он выпрямился, осмотрелся. Поблизости никого.
– Кто здесь? – спросил он.
Никто не отозвался. Орех решил было задать вопрос снова, как вдруг тот же голос проплакал:
– Зорн! О зорн!
Голос шел от изгороди на краю поля. Орех обернулся на звук и почти сразу под листьями тсуги различил тень скорчившегося кролика. Он приблизился и спросил:
– Ты кто?
Ответа не последовало. Орех не знал, что и делать, как вдруг почувствовал рядом с собой легкое движение.
– Орех, это я, – не сказал, а выдохнул Одуванчик.
Вместе они подобрались к изгороди. Чужак не шелохнулся. При слабом свете звезд приятели увидели обыкновенного кролика – такого же настоящего, как и они сами. Кролик совсем выбился из сил, а задние ноги его и крестец распластались на земле, словно парализованные. Кролик дико повел расширившимися, ничего не видящими глазами и, не находя ни в чем и ни в ком избавления от страха, с самым жалким видом принялся лизать разорванное, кровоточащее ухо, свисавшее ему на глаза. Вдруг он вскрикнул и застонал, словно призывал всю Тысячу Врагов явиться и избавить его от страшного бремени – от жизни на этой земле.
Это был Падуб, капитан сэндлфордской ауслы.
20. «Улей» и мышь
Идущему дальним путем стал лицом подобен.
В сэндлфордском кроличьем городке Падуб был серьезной фигурой. Сам Треарах ему доверял и не раз посылал Падуба туда, где требовалось настоящее мужество. Так, в начале весны в соседнем лесочке появилась лиса, и капитан, прихватив с собой парочку добровольцев, несколько дней не спускал с нее глаз и докладывал старшине о каждом ее передвижении до тех пор, пока однажды вечером лиса не исчезла так же неожиданно, как и появилась. Конечно, это ему пришло в голову арестовать Шишака. Но вообще капитан не считался злопамятным или мстительным. Падуб не терпел капризов, знал, что такое долг, и никогда им не пренебрегал. Крепкий, неприхотливый, добросовестный, немножко – с кроличьей точки зрения – жестковатый, он был прирожденным исполнителем. Тогда и речи быть не могло, чтобы попытаться уговорить его уйти из городка вместе с Пятиком и Орехом. Потому появление Падуба возле Уотершипского холма просто ошеломило приятелей. Мысль же о том, что Падуб может дойти до такого жалкого состояния, никому даже в голову не приходила.
И, признав в бедолаге под кустиком капитана ауслы, Орех с Одуванчиком тупо смотрели на него, словно увидели вдруг под землей белку или ручей, который взял да и побежал вверх по холму. Они не верили своим глазам. Голос, раздававшийся в темноте, оказался вовсе не сверхъестественным, но испугались они от этого ничуть не меньше. Но как же капитан попал сюда, к подножию холма? И что низвело его, не последнего среди кроликов, до этого положения?
Орех попытался привести мысли в порядок. Что бы ни стояло за появлением Падуба, нужно делать все по порядку. Они в чистом поле, ночью, поблизости нет никакого укрытия, кроме заросшего травой рва, с ними раненый, от которого пахнет кровью, который плачет, не отдавая себе отчета в том, как это опасно, и, кажется, не может двинуться с места. Что, если на его след напал горностай и вот-вот появится здесь? Если они хотят помочь Падубу, надо поторопиться.
– Сходи скажи Шишаку, кто это, – велел он Одуванчику, – и приведи сюда. А Плющик пусть бежит наверх и скажет, чтобы никто не вздумал спускаться. Помочь не помогут, а риску прибавится.
Едва Одуванчик убежал, Орех увидел за изгородью какую-то тень. Не успел он понять, кто это, как, хромая, к Падубу подошел еще один кролик.
– Помоги, если можешь, – сказал он Ореху. – С нами случилась беда, к тому же командир болен. Есть здесь какая-нибудь нора?
Орех узнал кролика, с которым Падуб приходил арестовывать Шишака, но не помнил имени.
– Почему ты бросил его, а сам спрятался? – задал вопрос Орех.
– Я услышал, как вы подходите, и сбежал, – ответил тот. – Капитана было с места не сдвинуть. Я решил, что идет элиль, а оставаться, чтобы тут же погибнуть, не хотелось. Сейчас я, наверное, не справлюсь и с полевой мышью.
– Ты знаешь меня? – спросил Орех.
Но кролик не успел ответить, потому что из темноты появились Шишак и Одуванчик. Шишак какое-то время глазел на Падуба, а потом лег перед ним на землю и коснулся его носа.
– Падуб, это я, Тлайли, – сказал он. – Ты звал меня.
Падуб не ответил, а только не отрываясь смотрел на Шишака. Шишак обернулся.
– Кто это с ним? – спросил он. – Ах, это ты, Колокольчик. Кто еще с вами?
– Никого, – ответил Колокольчик.
Он хотел что-то добавить, но Падуб заговорил:
– Тлайли, значит, мы нашли тебя. – Он с трудом сел и огляделся. – Ты ведь Орех? – спросил он. – А это… Да я и сам вспомнил бы, но, боюсь, сейчас я не в самой хорошей форме.
– Это Одуванчик, – сказал Орех. – Послушай, я знаю, ты устал, но тут оставаться нельзя. Здесь опасно. Сможешь ли подняться с нами наверх к норам?
– Капитан, – произнес Колокольчик, – а ты знаешь, что травинка говорит соседке?
Орех сердито взглянул на него, но Падуб спросил:
– Ну и что же?
– Она говорит: «Ой, тут кролики! Страшно!»
– Сейчас не время… – начал было Орех.
– Пусть болтает, – бросил капитан. – Мы вообще не добрались бы сюда без его дурацкой болтовни. Идти я смогу. Это далеко?
– Не очень, – ответил Орех и подумал, что Падуб вряд ли когда-нибудь туда доберется.
Поднимались они долго. Орех велел разделиться. Сам он шел рядом с Падубом и Колокольчиком, а Шишак и Одуванчик бежали в стороне сбоку. Несколько раз пришлось останавливаться, и Орех, дрожавший от страха, еле сдерживал нетерпение. Только когда появилась луна – край огромного диска разгорался над горизонтом у них за спиной, над долиной, все ярче и ярче, – только тогда Орех не выдержал и заторопил капитана. И тотчас в белесом свете увидел спускавшегося к ним навстречу Плошку.
– Кто позволил? – сердито прикрикнул на него Орех. – Я же сказал Плющику, чтобы сидели на месте!
– Плющик не виноват, – пискнул Плошка. – Просто ты ведь остался со мной у реки, вот и я тоже решил не бросать тебя. К тому же норы уже совсем близко. А вы правда нашли капитана Падуба?
Тут подбежали Шишак и Одуванчик.
– Вот что я вам скажу, – пробурчал Шишак. – Этой парочке долго теперь отдыхать. Пусть Плошка и Одуванчик отведут их в пустую нору и побудут с ними сколько потребуется. Остальным лучше пока не соваться.
– Да, это правильно, – ответил Орех. – Пошли со мной.
И оба кролика быстро исчезли в терновнике. Остальные уже выбрались из нор и сидели рядышком, перешептываясь и поджидая друзей.
– Молчать! – цыкнул на них Шишак, прежде чем кто-то успел открыть рот. – Да, мы нашли Падуба и Колокольчика – больше никого. Они не в очень хорошей форме, так что пока их не тревожить. Освободите им нору. Я пошел спать, а вы, если у вас есть хоть капля разума, не лезьте к ним. – Но прежде чем уйти, он повернулся к Ореху: – Орех, ты ведь пошел вместо меня? Этого я не забуду.
Орех вспомнил про раненую ногу Алтейки и спустился в нору. Туда же забрались Серебряный и Плющик.
– Слушай, Орех, что-то случилось, – прошептал Серебряный. – Наверняка что-то ужасное. Падуб никогда не бросил бы Треараха.
– Не знаю, – отозвался Орех. – Пока никто ничего не знает. Подождем до завтра. Падуб, наверное, никогда больше не сможет бегать, но Колокольчик поправится. А сейчас дай-ка я посмотрю Алтейкину ногу.
Ранка заживала. Орех справился быстро и вскоре уже спал крепким сном.
Следующий день выдался жарким и безоблачным. Утром на силфли не вышли ни Плошка, ни Одуванчик, а всех остальных непреклонный Орех увел в буковый лес продолжать работы. Он порасспрашивал Земляничку о потолке в большой пещере и выяснил, что ее свод держался еще и благодаря вертикальным, переплетавшимся друг с другом, уходившим в пол корням. Сам Орех этого не заметил.
– Корней было немного, но они держали весь свод, – сказал Земляничка, – и несли почти всю нагрузку. Без них потолок обвалился бы после первого же ливня. Ночью в дождь сразу чувствуешь, как земля тяжелеет, но если есть опоры, то это не имеет значения.
Втроем – Шишак, Орех и Земляничка – забрались под землю. Между корнями буков рождался новый кроличий городок. Правда, пока это была всего лишь маленькая, неправильной формы норка с одним только входом. Друзья взялись за работу: расширяли стенки, рыхлили землю между корней, а потом повели наверх второй выход в лес. Земляничка вдруг бросил копать и забегал между корнями, принюхиваясь к почве, пробуя ее на зуб и трогая передними лапами. Орех решил, что тот устал и теперь делает вид, будто занят делом, а сам отдыхает, но Земляничка наконец угомонился и вернулся на место. Он что-то придумал.
– Дело вот в чем, – начал он. – Такие корни большой свод не удержат. Найти точно такое же дерево, как над старой пещерой, было бы слишком большим везением, и вряд ли нам это удастся. Но мы сможем обойтись и тем, что есть.
– А что есть-то? – спросил Шишак, вылезший из тоннеля, пока Земляничка говорил.
– У нас есть несколько толстых корней. Мы используем их, и пещера получится больше старой. Лучше всего землю вокруг подрыть, а сами корни не трогать. Не перегрызать и не выбрасывать. И тогда здесь можно вырыть норищу какую хотите.
– А толстые корни так и останутся торчать? – проворчал Орех. Он немного огорчился.
– Да, конечно, – ответил Земляничка, – но, по-моему, от этого хуже нора не станет. Между ними можно будет ходить, разговаривать, слушать они не помешают. Корни греют нору, отлично проводят звук сверху, а ведь иногда полезно послушать, что там творится.
Рытье новой пещеры, которую кролики прозвали «Улей», стало триумфом Землянички. Орех следил, чтобы копали все, а Земляничке поручил командовать самим строительством. Рыли по очереди, чтобы успеть еще подкрепиться, побегать, погреться на солнышке. За весь этот день тишину не нарушил ни единый звук: ни человек, ни трактор, ни даже скот на пастбище – никто не потревожил наших приятелей, и они еще больше прониклись благодарностью к Пятику. После обеда начали проступать очертания новой пещеры. В северной ее части корни буков образовали нечто вроде неправильной колоннады. Дальше получалась открытая площадка – центр пещеры, – а в южной части, где не было корней и Земляничка не разрешил вынуть всю землю, образовались три арки, откуда начинались ведшие к спальням тоннели с низкими потолками.