«Я и не сомневаюсь в этом, – сказал Эль-Ахрайрах. – А теперь до свидания. Имей терпение. Терпеливо жди моего возвращения».
Он убрал свой резиновый нос, и очень тихо кролики убежали.
Следующая ночь выдалась еще холодней. Даже Эль-Ахрайрах не сразу решился выйти в поле из теплой норы. Кролики прятали «нос» под оградою огорода, и сначала они почистили его и привели в порядок. Убедившись, что человек ушел, Эль-Ахрайрах с Проказником тихонько проскользнули в цветник и подошли к забору. Гав-Гавыч бегал туда-сюда по дорожке перед задней дверью, а из пасти его вылетали клубы морозного дыхания. Услышав голос Эль-Ахрайраха, Гав-Гавыч припал к земле и взвизгнул от радости.
«Королева близко, Гав-Гавыч, – сказал Эль-Ахрайрах из-под своей маски. – С ней ее благородная свита – фея Заверевка и фея Нюхоноска. И вот тебе воля королевы. Знаешь перекресток в деревне?»
«Знаю, знаю, – проскулил Гав-Гавыч. – Знаю, знаю! О прекрасная фея Тяф-Тяф, позволь показать тебе, как униженно я могу…»
«Ладно, – произнес Эль-Ахрайрах. – А теперь, о счастливейший из псов, беги на перекресток и жди королеву. Она летит на крыльях ночи. Она летит издалека, и ты жди терпеливо. Терпение – это главное. Не разочаруй ее, и тебя ждет великая награда».
«Разочаровать королеву? Нет-нет! – воскликнул Гав-Гавыч. – Я буду ждать ее на дороге, как червяк. Как нищий, о, фея Тяф-Тяф! Я ее попрошайка, ее дурачок, ее…»
«Что ж, вполне справедливо, – заметил Эль-Ахрайрах. – Но поторопись».
Едва Гав-Гавыч убежал, Эль-Ахрайрах с Проказником обогнули забор, пролезли под лавровыми кустами и подошли к кухонной двери. Эль-Ахрайрах зубами сдернул ткань, закрывавшую дырку для сточной воды, и открыл дорогу на кухню.
На кухне было тепло, как сейчас в нашей норе, а в углу лежала огромная груда овощей, приготовленных к утренней погрузке на хрудудиль, – листовой капусты, брюссельской капусты и пастернака. Промерзшие овощи уже начинали оттаивать, и запах стоял такой, что просто сил нет. Эль-Ахрайрах с Проказником немедленно принялись наверстывать упущенное за все те дни, когда им приходилось довольствоваться мерзлой травой да корой деревьев.
«Какой славный, какой честный парень, – произнес Эль-Ахрайрах с набитым ртом. – Как он будет благодарен королеве за то, что она заставляет себя ждать. Как он будет рад показать ей всю глубину своей преданности, вот ведь в чем дело. Съешь-ка еще пастернаку, Проказник».
А в это время счастливый Гав-Гавыч ждал на перекрестке появления королевы Глупоманки. Наконец он услышал шаги. Но это были шаги человека, а не собаки. Когда шаги приблизились, пес сообразил, что идет его собственный хозяин. Гав-Гавыч так оторопел, что даже не догадался спрятаться или удрать, а так и остался сидеть на месте, пока тот его не заметил.
«Вот так-так, Гав-Гавыч! – удивился человек. – Что ты тут делаешь?»
Вид у Гав-Гавыча был дурацкий, он только крутил носом. Хозяин и сам растерялся. Потом сообразил.
«Ну, старина, ты, наверное, вышел меня встречать, – сказал он. – Ах ты умница. Пошли, пошли домой вместе».
Гав-Гавыч хотел сбежать, но хозяин уже крепко взял его за ошейник, нашел в кармане обрывок веревки, привязал и повел домой.
Они застали Эль-Ахрайраха врасплох. Тот так увлекся кочаном капусты, что не слышал ничего до тех самых пор, пока не скрипнули дверные петли. Они с Проказником только и успели, что шмыгнуть за корзины, когда на кухню вошел хозяин, ведя на веревке пса. Гав-Гавыч, тихий и удрученный, даже не учуял кроличьего запаха, который, впрочем, перемешался с запахом печки и кладовой. Человек занялся приготовлением какого-то питья, а пес улегся на коврик.
Эль-Ахрайрах ждал случая, чтобы шмыгнуть к дырке. Но человек сидел, попыхивая своей белой палочкой, со стаканом в руке, и вдруг встал и огляделся. Он почувствовал сквозняк. И к ужасу кроликов, взял мешок и плотно-плотно заткнул дыру. Потом допил свой стакан, подбросил угля в огонь и ушел спать, а Гав-Гавыча оставил в запертой кухне. Наверняка он решил в такой мороз не выгонять на ночь собаку из дому.
Поначалу Гав-Гавыч скулил и царапал дверь, потом вернулся на подстилку возле печки и лег. Эль-Ахрайрах потихоньку двинулся вдоль стены и в углу, под сливной раковиной, наткнулся на большой металлический ящик. В ящике лежали мешки, тряпье, ненужная бумага, и Эль-Ахрайрах сообразил, что за таким ворохом старья Гав-Гавычу его не рассмотреть. Он подождал Проказника и позвал.
«О, Гав-Гавыч», – прошептал он.
Гав-Гавыч мгновенно вскочил на ноги.
«Фея Тяф-Тяф! – воскликнул он. – Неужели это ты!»
«Да, это я, – сказал Эль-Ахрайрах. – Мне очень жаль, что все так вышло. Ты пропустил королеву».
«Увы, это так», – ответил Гав-Гавыч и рассказал, что случилось на перекрестке.
«Ну ничего, – утешил его Эль-Ахрайрах. – Не падай духом. У королевы тоже были причины изменить планы. Она узнала, что всех нас подстерегает опасность. Да-да, и серьезная опасность, Гав-Гавыч! Но ее величеству удалось вовремя спастись. А я, рискуя жизнью, явилась сюда, чтобы предупредить тебя. Тебе повезло, что мы друзья, иначе добрый твой хозяин погиб бы ужасной смертью от чумы».
«От чумы? – удивился Гав-Гавыч. – Как это может быть, добрая фея?»
«В царстве животных на Востоке живет много фей и духов, – сказал Эль-Ахрайрах. – Среди них есть друзья, а есть и заклятые враги, которые могут наслать ужасные несчастья. Самый злобный из них, Гав-Гавыч, – это предводитель крыс, Суматрский великан, проклятие Гаммельна. У него хватает наглости все время уходить от открытого сражения с королевой и действовать тайком; пользуется он отравами и болезнями. Вскоре после того, как мы с тобой расстались, я узнала, что он послал сквозь тучи своих мерзких крыс-гоблинов, которые и несут болезнь. Я предупредила об этом королеву, а сама осталась, Гав-Гавыч, чтобы предупредить тебя. Если крысы занесут чуму и сюда, заболеешь не ты, а твой хозяин и, боюсь, я тоже. Ты и только ты можешь его спасти. Мне этого не дано».
«Какой ужас! – воскликнул Гав-Гавыч. – Нельзя терять время. Что я должен делать, фея Тяф-Тяф?»
«Болезнь насылают заклятиями, – сказал Эль-Ахрайрах. – Но если пес, настоящий, из плоти и крови, четыре раза с громким лаем обежит вокруг дома, заклятие будет снято и болезнь потеряет силу. Но, увы! Я забыла – ты ведь заперт, Гав-Гавыч. Что же делать? Боюсь, все пропало!»
«Нет-нет! – возразил Гав-Гавыч. – Я спасу тебя, фея Тяф-Тяф. И тебя, и моего доброго хозяина. Предоставь это мне».
И Гав-Гавыч залаял. Лаял он так, что можно было и мертвеца разбудить. Окна задрожали. Уголь вывалился из печки на решетку[27]. Шум поднялся страшный. Наверху послышались шаги и сердитый голос хозяина. Но Гав-Гавыч продолжал лаять. Грохоча по лестнице, человек спустился вниз. Он распахнул окно, прислушался, нет ли воров, но ничего не услышал, отчасти и потому, что все заглушал несмолкающий лай. Наконец он взял ружье, распахнул дверь и осторожно выглянул, чтобы понять наконец, в чем же дело. В мгновение ока Гав-Гавыч выскочил во двор и понесся вокруг дома. Человек пошел за ним, а дверь оставил открытой.
«Быстро! – сказал Эль-Ахрайрах. – Летим, как стрела из лука! Давай!»
Эль-Ахрайрах с Проказником метнулись в сад и исчезли в лавровых кустах. В поле за огородом они на минуту остановились. Вдогонку неслись лай, вой вперемешку с яростными криками хозяина: «Заходи, да заходи же, черт тебя побери!»
«Благородный пес! – сказал Эль-Ахрайрах. – Он спасает жизнь своему хозяину. Он всех нас спас. Пошли домой, пора выспаться хорошенько».
Всю оставшуюся жизнь Гав-Гавыч вспоминал ночь, когда ждал появления великой собачьей королевы. Жаль, конечно, что он так ее и не дождался, но ведь это всего лишь мелочь по сравнению с его собственным благородством и с тем, что он спас и своего хозяина, и добрую фею Тяф-Тяф от злобного предводителя крыс.
42. Вечерние новости
– Ты, очевидно, докажешь, что поступок твоего отца незаконный и все боги ненавидят подобные дела?
– И докажу как нельзя более ясно, Сократ, если только они станут меня слушать.
Закончив свою историю, Одуванчик вспомнил, что пора заменить на посту Желудя. Желудь дежурил неподалеку, на восточной оконечности леса, и Орех, который хотел посмотреть, как у Самшита и Плющика движется дело с новой норой, решил пройтись вместе с ним до обрыва. Он уже спускался к норе, как вдруг увидел, что в траве бежит какая-то маленькая зверюшка. Это была мышь, которую он когда-то спас от пустельги. Орех рад был увидеть ее живой-здоровой и остановился перекинуться с ней парой слов. Мышка тоже узнала его, села, умыла мордашку лапками и запищала без умолку:
– Хорошая день, жаркая день. Нравится? Кушать много, тепло, спокойно. В долине хорошая урожай. Я ходить туда за зерном, но далеко. Я думала, ты уходить. Ты ведь недавно вернуться, а?
– Да, – ответил Орех. – Нас уходило много, но мы нашли, что искали, и вернулись теперь навсегда.
– Это хорошо. Теперь много кроликов, трава короткая.
– Какая тебе разница, короткая трава или нет? – спросил Шишак, который вместе с Черноваром пробегали мимо. – Ты ведь ее не ешь.
– Да понимаешь, ходить легче, – ответила мышь с такой фамильярностью, что Шишак раздраженно передернул ушами. – Бегаешь быстрее, но семян нет. У нас есть кроличий городок, а сегодня кролик приходить – новый городок. Новый кролик тоже друг, да?
– Да-да, все друзья, – отвернувшись от нее, бросил Шишак. – Вот об этом мы и хотели поговорить с тобой, Орех. Когда малыши выйдут из норы…
Но Орех замер и внимательно посмотрел на мышь.
– Подожди-ка минутку, Шишак, – сказал он. – Что ты говорила, мышка, о новом городке? Где это будет новый городок?
Мышка удивилась:
– Ты не знаешь? Не друзья?
– Откуда же мне знать, друзья они или нет, если ты ничего не говоришь. Что ты имеешь в виду – какие кролики и какой городок?