Вот почему Никлайс никогда не мог понять увлеченности Яннарта. Прошлое – такая жалкая история!
– Когда умерла ее младшая сестра, Непоро решилась покончить с мучениями. Она отважилась нырять за золотым жемчугом Бескрайнего моря, которого страшились другие ныряльщики. Слишком холодны и жестоки были его воды – но Непоро не видела другого выхода. Она на веслах ушла на своей лодчонке из Ампики в открытое море. Пока она ныряла, могучий тайфун унес ее лодку, оставив среди безжалостных волн.
Каким-то чудом она удерживала голову над водой. Она видела над собой созвездие Сороки, но, не умея находить путь по звездам, просто поплыла к самой яркой. Наконец ее выбросило на остров. Она не нашла на нем людей – зато увидела на поляне громадную шелковицу. Ослабевшая от голода Непоро поела ее плодов. – Старик пальцем обводил слова. – «Непоро испила вина тысячи цветов». В старину поэты называли так эликсир жизни.
Золотая императрица продолжала вострить меч.
– Наконец Непоро спаслась с острова и вернулась домой. Десять лет она пыталась жить как все: вышла за доброго живописца, родила от него ребенка. Но ее друзья и соседи заметили, что она не старится, не слабеет и не болеет. Кое-кто назвал ее богиней. Другие испугались. Дошло до того, что она покинула Сейки и вернулась на Комориду, где некому было смотреть на нее как на ошибку природы. Так тяжела была ноша бессмертия, что она подумывала лишить себя жизни, но ради сына избрала жизнь.
– Дерево наделило ее бессмертием, – проговорила императрица, все так же чиркая камнем по клинку, – и все же она думала, что сумеет лишить себя жизни?
– Дерево защитило ее только от старости. Ее все же можно было ранить или убить другими средствами. – Ученый скользнул взглядом по дереву. – Год за годом на остров к Непоро стекались люди. К ней прилетали черные голуби и белые вороны, потому что и они были чужими среди своего племени.
Лая крепче тиснула плечо Никлайса, и он тоже пожал ей руку.
– Надо уходить, – выдохнула она ему в ухо. – Никлайс, дерево погибло. Эликсира здесь нет.
Никлайс сглотнул. Золотая императрица заслушалась – была надежда ускользнуть незамеченными.
А он прирос к месту, не в силах оторваться от истории Непоро.
– Подождем, – уголком губ шепнул он.
– Примерно в то время, когда извергалась гора Ужаса, – продолжал ученый, – Непоро получила от дракона два дара. Их называли небесными жемчужинами или жемчужинами приливов, и с ними, сказал ей дракон, Непоро сумеет на тысячу лет запереть рожденного горой зверя.
– Ты мне вот что скажи, – перебил его Падар. – Зачем тому дракону понадобилась помощь человека?
– Об этом дерево не говорит, – последовал ответ. – Непоро была готова к борьбе, но она могла управлять только одной жемчужиной. Ей нужен был кто-то, чтобы принять вторую. И тут случилось чудо. На берега Комориду явилась некая принцесса с Юга. Звали ее Клеолинда.
Никлайс обменялся с Лаей ошеломленными взглядами. Об этом молитвенники не рассказывали.
– Клеолинда тоже обладала вечной жизнью. Она однажды уже победила Безымянного, но полагала, что его раны скоро затянутся. В решимости покончить с ним раз и навсегда она отправилась искать помощи. Непоро оказалась ее последней надеждой. – Ученый прервался, чтобы смочить губы. – Клеолинда, принцесса Лазии, взяла отливную жемчужину, а королева Комориду Непоро взяла другую. И вместе они загнали Безымянного в Бездну, связав его на тысячу лет, и ни одним восходом более.
Никлайс поймал себя на том, что не в силах закрыть рот.
Потому что если эта история была правдивой, то чушью оказывалась история основания дома Беретнет. Не династия дочерей связывала Безымянного, а две жемчужины.
Ах, какое огорчение для Сабран!
Первый бой с Безымянным подорвал силы Клеолинды. Второй – ее погубил. Непоро вернула ее тело на Юг вместе с отливной жемчужиной.
– А другая жемчужина? Приливная? – тихо спросила Золотая императрица. – Куда она девалась?
Старик снова коснулся дерева костлявой рукой.
– Эта часть истории не читается, – сказал он. Никлайс увидел, что кусок коры жестоко изрублен. – К счастью, мы можем прочесть ее окончание.
– И?..
– Как видно, кто-то пожелал эти жемчужины для себя. Чтобы сохранить их, внук Непоро зашил приливную жемчужину себе в бок, чтобы никто не сумел ее отнять. Покинув Комориду, он зажил скромной жизнью в Ампики, в доме, принадлежавшем некогда Непоро. Жемчужину после его смерти достали и поместили в его дочь. И так далее. – Он помолчал. – Жемчужина живет в потомках Непоро.
Золотая императрица подняла голову от меча. Никлайс слышал стук своего сердца.
– Дерево погибло, – произнесла она, – и жемчужина пропала. Что это означает для нас?
– Даже если бы не погибло – здесь сказано, что дерево даровало бессмертие только первому отведавшему его плодов. Позже оно отказывало в даре вечной жизни, – пробормотал старик. – Сожалею, вседостойная. Мы опоздали на столетия. На этом острове нет ничего, кроме призраков.
Никлайсу стало очень не по себе. Это чувство усилилось, когда Золотая императрица, поднявшись, пронзила его взглядом.
– Вседостойная капитан, – дрожащим голосом заговорил он, – я вел вас правильно. Разве не так?
Она направилась к нему, поигрывая мечом. Никлайс до белизны в костяшках стиснул свою трость.
– Может быть, нужный тебе приз не пропал совсем. У Яннарта в Ментендоне были и другие книги, – умолял он. – Ради любви Святого, не я ведь подсунул тебе проклятую карту…
– Правда, – согласилась императрица. – Но ты привел нас сюда искать пустое место.
– Нет! Постой… я сумею приготовить эликсир из чешуи дракона. Я уверен. Позволь мне потрудиться для тебя…
Она не останавливалась.
И тогда Лая дернула Никлайса за руку. Выронив трость, он шарахнулся за деревья.
Ее рывок застал пиратов врасплох. Забыв о лестнице, Лая напролом бросилась сквозь заросли, увлекая за собой Никлайса. За ними на прогалине рычали пираты.
– Лая, – задыхаясь, выговорил Никлайс, – ты, конечно, герой, но с моими коленями не удрать от стаи кровожадных пиратов.
– Выдержат твои колени, рыжий сморчок, или останешься вовсе без коленей, – огрызнулась Лая. Ее голос истончился от страха, но слышался в нем и смешок. – Надо раньше их поспеть к лодке.
– Там охрана!
Перепрыгнув уступом ниже, Лая одной рукой придержала рукоять кинжала.
– Ты что, – спросила она, протягивая ему другую руку, – думаешь, я столько лет прожила с пиратами, а драться не выучилась?
Никлайс тяжело спрыгнул – колени чуть не треснули.
Они затаились в подлеске. Колени у него вопили, лодыжку дергала боль. Мимо пронеслись трое пиратов. Как только они скрылись за листвой, Лая вскочила и подняла его:
– Держись меня, старичок. – Она надежно ухватила его за руку. – Давай. Пора нам домой.
Домой.
Они пробивались вперед, то оскальзываясь на размякшей земле, то переходя на бег там, где позволяла дорога. Никлайс оглянуться не успел, как показался берег. И на нем шлюпка всего с двумя часовыми.
Беглецы еще могли спастись. Грести на север до империи Двенадцати Озер, а там уж раз и навсегда отрясти с ног прах Востока.
Лая выпустила его ладонь, вытащила кинжал и побежала по песку. За ней бился плащ. Быстро она бежала. Но не успела обрушиться на первого часового, как Никлайс забился в чужих руках. Пираты их догнали.
– Лая, берегись! – выкрикнул он, но поздно.
Схватили и ее. Лая вскрикнула, когда Гонра вывернула ей руку за спину.
Падар бросил Никлайса на колени.
– Падар, Гонра, – взмолилась Лая, – не надо. Мы так давно знакомы. Пожалейте…
– Плохо ты нас знаешь, если просишь. – Гонра, выдернув кинжал из ее руки, поднесла к горлу. – Я тебе по доброте душевной дала этот ножик, Йидаге. Поклянчи еще – и ему достанется твой язык.
Лая закрыла рот. Никлайса отчаянно тянуло сказать ей, что все ничего, пусть отвернется и молчит. Как угодно, лишь бы и ее не убили заодно.
Мочевой пузырь у него угрожал сдаться. Напрягая каждый мускул, он силился разделить разум и тело. Уплыть от самого себя в воспоминания.
Он содрогнулся, увидев перед собой Золотую императрицу, которой стремительная погоня даже не сбила дыхания. И вообразил себя зарубкой на ее руке.
И понял.
Понял, что хочет чувствовать тепло солнца на лице. Хочет читать и гулять по мостовым Бригстада. Хочет слушать музыку, бывать в музеях, галереях, театрах, дивиться красоте творений человека. Хочет путешествовать на юг и на север и упиваться всем, чем богаты чужие страны. Хочет снова смеяться.
Хочет жить.
– Я провела свой экипаж за два моря, – так тихо, что слышал только он, обратилась к нему Золотая императрица, – ради пустой сказки. Им нужно кого-то обвинить в таком разочаровании – и, заверяю тебя, мастер составов, виноватой буду не я. Если не хочешь выставить вместо себя Лаю, им будешь ты. – Она кольнула его под челюсть острием ножа. – Может, они тебя и не убьют. Но думаю, ты еще будешь молить об этой милости.
Ее лицо расплылось. Рядом Гонра крепче сжала кинжал, грозящий Лае.
– Я нашла бы способ переложить вину на нее. – Золотая императрица без капли жалости взглянула на проплававшую с ней десятки лет переводчицу. – Ложь, что ни говори, стоит дешево.
Никлайс однажды позволил пытать молодую музыкантшу, чтобы спастись от той же судьбы. Поступок человека, разучившегося служить кому-либо, кроме самого себя. Теперь, если хотел сохранить до смерти хоть каплю гордости, он не мог позволить, чтобы еще и Лая страдала за него.
– Ты этого не сделаешь, – тихо сказал он.
Лая дрожала. Лицо ее горестно исказилось.
– Заберите его на «Погоню» и расскажите команде, что мы здесь нашли. – Золотая императрица выпрямилась во весь рост. – Посмотрим, что они…
Она осеклась. Никлайс поднял голову.
Кривой меч чертой пересек ей горло, а за мечом стояла Тани Мидучи.
Никлайс не верил своим глазам. Разинув рот, смотрел на женщину, которую пытался шантажировать.