– Ты… – выдавил он.
Где бы она ни провела последние месяцы, они ее не пощадили. Она исхудала, руки были в крови, а сейчас еще и промокла, как утопленница.
– Отдай ключ, – низким и глухим от ненависти голосом приказала она по-лакустрински. – Ключ от ее цепей.
Пираты не шелохнулись. Их предводительница тоже замерла, только шевельнула бровями.
– Быстро, – велела драконья всадница, – или ваша атаманша умрет. – Рука у нее не дрожала. – Ключ!
– Отдайте ей, кто-нибудь. – Если судить по голосу, Золотая императрица слегка досадовала на помеху. – Если ей нужна ее зверюга, пусть забирает.
Гонра выступила вперед. Если бы ее приемная мать умерла, новой Золотой императрицей стала бы она, однако Никлайс угадывал в ней дочернюю преданность. Порывшись в складках пояса, она подняла вверх бронзовый ключ.
– Нет, – сказала всадница. – Тот железный. – Лезвие пустило кровь. – Попробуешь еще раз меня надуть – она умрет.
Гонра скривилась. Достала другой ключ и бросила ей.
– На, драконолюбка, – сладким голосом протянула она. – Удачно тебе вернуться на борт.
– Если дадите мне спокойно уйти, мне не придется прибегать к ней.
Всадница, толкнув вперед Золотую императрицу, подняла свободную руку. В ней, голубой, как осколок смальты, блестел камень величиной с каштан.
Не может быть!
Никлайс захохотал. Смех лез из него, подступал к горлу.
– Приливная жемчужина, – поразился старик-ученый. – Ты! Ты – потомок Непоро!
Драконья всадница, сузив глаза, смотрела на него.
Тани Мидучи. Наследница королевы Комориду. Наследница безлюдной скалы и мертвого дерева. По ее лицу было ясно – она и не подозревала. Всадников часто набирали из обедневших домов. Ее, должно быть, разлучили с семьей раньше, чем она узнала правду.
– Возьми с собой мою подругу, – вдруг обратился к ней Никлайс, которому еще жгли глаза выступившие от хохота слезы. – Он кивнул на молитвенно шевелившую губами Лаю. – Прошу тебя, госпожа Тани. Она ни в чем не виновата.
– Для тебя, – с великим презрением отозвалась всадница, – я не сделаю ничего.
– А как насчет меня? – спросила Золотая императрица. – Разве ты не желаешь моей смерти, всадница?
Юная женщина стиснула челюсти. Пальцы на рукояти кривого меча напряглись.
– Ну же? Я стара и медлительна, дитя. Ты можешь здесь и сейчас положить конец забою драконов. – Золотая императрица похлопала себя по ладони своим клинком. – Перережь мне горло. Верни потерянную честь.
Драконья всадница с холодной улыбкой сомкнула пальцы вокруг приливной жемчужины.
– Этой ночью я тебя не убью, мясница, – сказала она. – Но то, что ты видишь перед собой, – призрак. Я вернусь, когда ты меньше всего будешь ожидать. Я буду гнать тебя до края земли. И клянусь, что, когда мы снова встретимся, море станет красным.
Она вложила меч в ножны и ушла в темноту. С ней уходила последняя надежда на спасение.
И тут кто-то из пиратов выстрелил ей вслед.
Мидучи остановилась. Никлайс увидел, как сжался скрывающий жемчужину кулак, ощутил слабое содрогание.
Влажный рокот наполнил небо. Лая завопила. Никлайс едва успел поднять голову, чтобы увидеть вздымающуюся над берегом стену воды, и всех поглотила ледяная тьма.
Никлайса кувыркало волной. Ноздри горели, словно он вдохнул в легкие горький рассол. Ослепнув от ужаса, он барахтался, бился руками, пускал пузыри изо рта и носа. И ничего не видел дальше своих рук.
Когда он пробился на поверхность, очков на нем не было. Пиратов, сколько он мог разобрать, разбросало во все стороны, доставившая их на берег лодка была пуста, а Тани Мидучи скрылась.
– Найдите ее! – взревела Золотая императрица. Никлайс выкашливал воду. – Возвращаемся на корабль. Мне нужна эта жемчужина!
Море отхлынуло, словно его какой-то бог в себя засосал. Никлайс на четвереньках стоял на песке, отплевывался, с волос текло в глаза.
Ноги подгибались, но он встал. Перед ним лежал меч. Рука сжала рукоять. Если найти Лаю, еще есть шанс. Пробиться к шлюпке и скрыться.
Он звал ее по имени, когда на него легла тень. Никлайс поднял меч, но Золотая императрица выбила его из рук. Блеснула сталь – и еще раз.
Кровь на песке.
К горлу подступила пенистая рвота. Он упал на колени, зажимая рот одной рукой. Другой у него больше не было. Где-то в темноте звала его Лая.
– Моей команде нужен кусок мяса. – Золотая императрица подцепила его руку, как дохлую рыбину. Его вырвало от этого зрелища. Еще живая кисть. Со старческими пятнами на коже. – Считай это милостью. Я бы прихватила и остальное, но имущество стоит дороже, а тащить тебя с собой – терять время. Ты поймешь, Рооз. Ты тоже деловой человек.
Из разинутой пасти обрубка толчками вытекала тьма. Ничего подобного этой боли он еще не испытывал. Кипящее масло. Солнце в культе. Ему больше не взять этой рукой перо. Ни о чем другом он не думал, хотя из горла вытекала кровь жизни. Потом рядом очутилась Лая, ее пальцы зажали рану.
– Держись, – надтреснутым голосом попросила она. – Держись, Никлайс. – Она прижала его к себе. – Я здесь. Я тебя не брошу. Ты уснешь в Ментендоне. Не здесь. Не теперь. Я обещаю.
Ее слова поглотил рев. За миг до того, как мир потемнел, он взглянул в небо и увидел наконец, как выглядит смерть.
Оказалось, у смерти есть крылья.
Волны почти не колебали громаду «Погони». Можно было поверить, что кругом суша. Лот сидел в темном трюме, вслушиваясь в шум на палубе и остро ощущая, что попал в самое разбойничье гнездо. Он не решался выпустить из рук свой базелард, а фонарь на всякий случай притушил. Просто чудо, что никто еще не спустился в трюм. Тани отсутствовала целую вечность.
Змей – нет, дракон следил за ним страшным голубым глазом. Лот уставился в пол и дрожал.
По правде сказать, это существо и на вид, и поведением не походило на драконье племя Запада, хоть и не уступало тем в размерах. Рога были похожи на рога высших западников, но на том сходство и кончалось. С шеи струилась светлая зеленоватая грива. Морда была широкой, глаза круглые, как бляхи, а чешуя, на взгляд Лота, скорее рыбья, чем ящерная. И все же его совершенно не тянуло довериться зверю и вступить в разговор. Стоило глянуть на зубы, белые и острые как бритва, чтобы понять, что дракон не хуже Фиридела способен порвать человека в клочья.
Шаги. Он шевельнулся за ящиком, крепче сжал свой базелард.
У него взмок лоб. Лоту еще не приходилось убивать. Даже того кокатриса. Во всем окружающем безумии этого пятна он избежал – но готов был убить, спасая жизнь. И ради спасения своей страны.
Показавшаяся Тани тяжело дышала, шаталась как пьяная и была мокра до нитки. Она молча достала из пояса ключ и отомкнула первый замок. Лот, поднявшись, помог ей снять цепи.
Дракон встряхнулся и тихо зарычал. У них с Тани был общий язык. Тани отступила, сделав ему знак сделать так же, и дракон, поднявшись, вытянулся во всю устрашающую длину. Лот только рад был посторониться. Он впервые увидел, как этот зверь сердится. Ноздри его пылали. В глазах горел огонь. Дракон растопырил когти, нащупал равновесие и с силой хлестнул хвостом по борту.
«Погоня» содрогнулась. Зверь тяжело дышал. Если у него не хватит сил прорваться, им всем здесь смерть.
Тани что-то крикнула зверю. Лот не представлял, как и зачем она обрела такую близость с этим существом, но и не поняв слов видел, что они помогли. Змей поднял голову. Утвердился на лапах. И, оскалив зубы, вновь ударил хвостом. Дерево треснуло. Еще раз. По полу поехал сундук. Еще. Вопли пиратов приблизились, шаги звучали уже на лестнице. Змей, зарычав, всем телом ударился в борт, с силой боднул головой: на сей раз брызнула вода. Тани бросилась к дракону, взобралась на спину.
Смертный грех или верная смерть. Рыцарь Доблести выбрал бы смерть, но рыцарю Доблести не было такой отчаянной нужды попасть в империю Двенадцати Озер. Отринув всякую надежду на небесный рыцарский чертог, Лот по воде побрел к смертоносной змеелюбице. Попробовал вскарабкаться на ее зверя, но чешуи оказались скользкими, как масло.
Тани протянула ему руку. Лот ухватился, проморгался от брызг и подтянулся наверх. Пока искал, за что ухватиться, изнутри всплыл оглушающий ужас. Верхом на змее!
– Сим! – прокричал он Тани. – Что с Симом?
Его голос утонул в шуме, с которым дракон выбирался из тюрьмы. Перепуганный Лот ухватился за Тани, а та, пригнув голову, вцепилась в мокрую гриву. Последним толчком дракон протиснулся сквозь зиявшую в борту дыру. Лот вскрикнул, почувствовав, что погружается в воду.
Рев в ушах. Соль на губах. Ледяной шлепок ветра в лицо. На «Погоне» щелкали кремневые замки пистолетов, открывались пушечные порты, а он каким-то чудом еще держался на драконе. Тот извивался в воде, уклоняясь от выстрелов. Тани, задыхаясь, что-то сказала ему.
Зверь поднялся, как подхваченное ветром перышко. Вода струилась по бокам. Море осталось внизу. До боли в бедрах сжимая его бока, Лот крепко обхватил Тани и стал смотреть, как обращаются в черные точки фигуры пиратов.
– Помилуй, Святой! – Голос у него срывался. – Дева благословенна, защити своего несчастного слугу!
Вспышка заставила его поднять глаза к небу. Паруса «Черной голубки» вспыхнули пламенем – а вокруг обнаружилась стая змеев. Драконье воинство. Лот зашарил глазами по небу.
С ними всегда бывал повелитель.
Высший западник возвестил о себе струей огня. Проносясь над «Черной голубкой», он ударом хвоста сбил ей мачту.
Гелвеза. Пламя отчаяния. Харло говорил, что она где-то рядом. Ее красноватые, как меч в горне, чешуи словно отражали пылающий пожаром флот. Когда стая сгустилась над беспомощной «Погоней», Гелвеза испустила рев, пронявший Лота до костей.
Тани вновь обратилась к своему дракону. Им уже видна была «Роза вечности». Если сейчас спуститься к ней, Гелвеза почти наверняка заметит. Бежать – значит бросить Сима без помощи. Лот собрался с духом, ощутив, как их ездовой зверь заходит на изящный вираж.