Когда льдинки растаяли, она задула светильник и легла, постаравшись поудобнее устроить израненное тело. Шрам разболелся, не давая повернуться на бок. Даже засыпая, Тани чувствовала в нем биение, словно второе сердце.
Ее вырвал из сна стук в дверь. На миг Тани почудилось, что она снова в Южном доме и проспала урок.
– Госпожа Тани.
Голос был ей незнаком.
Боль в боку снова разбушевалась. Тани встала с осоловевшими глазами, стараясь не растревожить лодыжку.
За дверью ее ждали шестеро солдат в масках. Все они были в зеленой форме пехоты.
Их появление в замке Соляных Цветов было событием из ряда вон выходящим.
– Сейчас глухая ночь! – Тани старалась говорить властно. – Кто призывает меня, достойный воин?
– Достойная правительница Гинуры.
Высшая из областных чиновников. И главная судья Сейки, уполномоченная разбирать дела особ высокого ранга.
Тани ощутила вдруг всю кровь в своих жилах. Земля ушла из-под ног, в голове замелькали ужасные догадки, среди которых первой явилась мысль, не обратился ли Рооз к властям. Пожалуй, лучше всего было держаться смирно и разыграть невинность. Если сейчас пуститься в бега, это сочтут признанием вины.
Скоро вернется Наиматун. Что бы ни случилось, куда бы ее ни увели, ее дракон придет за ней.
– Прекрасно.
Солдат расслабился:
– Благодарю, госпожа Тани. Мы пришлем твоих слуг, чтобы помогли одеться.
Слуги принесли ей форму. Накинули на плечи плащ и повязали на пояс голубой шарф. Едва они, закончив, повернулись к двери, Тани выхватила из-под подушки и спрятала в рукаве клинок.
У ворот ее ждал паланкин. Тани замялась. Внутренний голос громко предупреждал не входить внутрь.
– Госпожа Тани, – обратился к ней один из солдат, – нельзя не ответить на приглашение достойной правительницы.
Ее глаз уловил движение. В замок возвращались Онрен с Канперу. При виде Тани оба шагнули к ней.
– Как член клана Мидучи, – ответила солдату осмелевшая Тани, – я, полагаю, могу поступить, как сочту нужным.
Взгляд солдата метался за прорезями маски.
Онрен и Канперу были уже рядом.
– Достойная Тани, – заговорил Канперу, – что-то случилось?
Его голос звенел как извлекаемый из ножен клинок. Перед лицом еще двух всадников солдаты замялись.
– Эти солдаты уводят меня в замок Белой Реки, достойный Канперу, – ответила Тани. – И не могут объяснить, зачем меня вызвали.
Канперу, насупив брови, взглянул на командира. Молодой всадник был на голову выше любого из солдат.
– По какому праву вы без предупреждения вызываете драконью всадницу? – спросил он. – Госпожа Тани – избранница богов, а вы уводите ее из замка будто какую-нибудь воровку.
– Достойный морской начальник извещен, господин Канперу.
Онрен вздернула брови:
– Вот как? Я непременно проверю, когда он вернется.
Солдаты промолчали. Бросив на них суровый взгляд, Онрен отвела Тани в сторону.
– Беспокоиться не о чем, – тихо сказала она. – Наверняка какое-то пустяковое дело. Я слышала, что достойная правительница любит показывать власть даже и над кланом Мидучи. – Она помолчала. – Тани, ты плохо выглядишь.
Тани сглотнула.
– Если я не вернусь к рассвету, – сказала она, – скажешь великой Наиматун, где я?
– Конечно, – улыбнулась Онрен. – В любом случае все скоро выяснится. Завтра увидимся.
Тани кивнула и постаралась улыбнуться в ответ. Онрен смотрела, как она залезает в паланкин. И как покидает замок.
Она – драконья всадница. Бояться нечего.
Пока пехотинцы проносили ее по улицам, мимо вечернего рынка, под листопадными деревьями, опять начался дождь. Из переполненных людьми таверн слышался смех. И только когда позади остался Имперский театр, Тани сообразила, что направляются они не к замку Белой Реки, где жила достойная правительница. Ее несли к южной окраине города.
Страх стиснул ей грудь. Тани хотела отодвинуть дверцу паланкина, но, оказалось, ее заперли снаружи.
– Не та дорога! – окликнула она. – Куда вы меня несете?
Ответа не было.
– Я Мидучи. Я – всадница великой Наиматун из Глубоких Снегов. – Голос у нее сорвался. – Как вы смеете так со мной обращаться?
В ответ она услышала лишь шум шагов.
Когда паланкин наконец остановился и Тани узнала место, внутри у нее все оборвалось. Дверцу отперли, отодвинули.
– Достойная Мидучи, – сказал один из солдат, – прошу следовать за мной.
– Вы посмели… – прошептала Тани. – Вы посмели привезти меня сюда?
Гнусный запах бил ей в ноздри, обостряя страх. Она упустила шанс бежать. Даже драконья всадница не смогла бы справиться со здешней стражей, тем более без меча. Да и в любом случае ей некуда было податься. Тани выбралась из паланкина и пошла, вздернув подбородок, на каждом шагу ощущая толчки боли в боку, стиснув кулаки.
Ее не могли доставить сюда, чтобы убить. Без суда – не могли. И без Наиматун. Она, избранная богами, под надежной защитой.
Проходя под конвоем по тюремному двору, Тани услышала жужжание насекомых и подняла взгляд. Три отрубленные головы, раздутые гниением, смотрели с ворот на улицу.
Тани уставилась на самую свежую. Пучок заскорузлых от крови волос, разбухший мертвый язык. Черты уже смазались, и все же она узнала. Сульярд. Она пыталась овладеть собой, но спинной хребет у нее окостенел, живот скрутило, а рот наполнился сухим песком.
Ей рассказывали, что в далеком Инисе, откуда явился этот водяной дух, на казнь собирались толпы зрителей. Не то в Сейки. Мало кто в городе знал, что на тюремном дворе поставили на колени над канавой семнадцатилетнюю женщину, ожидавшую конца со связанными за спиной руками. Длинные волосы начисто сбрили с ее головы.
Солдаты подвели Тани к заключенной и заставили остановиться. Что-то говорил чиновник, но она не разбирала слов за гулом крови в ушах. Женщина подняла голову на звук шагов, и Тани пожалела об этом, потому что узнала ее.
– Нет, – надтреснутым голосом сказала Тани. – Нет. Я приказываю вам прекратить.
Суза ответила на ее взгляд. Надежда блеснула в ее глазах, но ее затопило горе.
– Я избрана богами! – выкрикнула Тани в лицо палачу. – Она под моей защитой. Великая Наиматун за такое обрушит небо вам на головы! – С тем же успехом она могла бы кричать на камень. – Это не она! Это я! Я виновата!
Суза качнула головой, губы у нее дрожали. Капли дождя висели на ресницах.
– Тани, – глухо попросила она, – отвернись.
– Суза…
Рыдания забили ее горло. Это ошибка, остановитесь! Чужие пальцы впились ей в плечи, когда она забилась, уже не владея собой, и все новые руки хватали ее. Перестаньте! Перед глазами стояло одно: маленькая Суза, с короной снежинок в волосах, улыбается взявшей ее за руку Тани.
Палач опустил меч. Голова скатилась в канаву, у Тани подогнулись колени.
Я всегда за тебя заступлюсь…
Не найдя драконьей всадницы на берегу в условленное время, Никлайс великодушно решил, что ее задержало неотложное дело, и удобно устроился у озерца в скалах. Он прихватил с собой мешок с частью своих книг и свитков, в том числе полученный от Трюд отрывок, который и изучал теперь при свете кованого фонаря.
Полная луна стояла высоко над заливом в окружении звезд. Ее лучи выкрасили берег в белый цвет. Не песок, а снег.
Прошел час, за ним другой, и ему уже некуда было деться от правды.
Госпожа Тани не попалась на пустые угрозы.
Далекий горизонт уже предвещал рассвет. Никлайс щелкнул крышкой карманных часов. Вот и конец его надеждам вернуться в Остендюр со свежезаваренным жизненным эликсиром.
Пуруме с Эйзару ужаснулись бы, знай они, чего он потребовал от драконьей всадницы. Он теперь был ничем не лучше пирата, но ведь проклятый эликсир для него – единственный путь на родину. Единственный способ договориться с королевскими домами за Бездной.
Рооз вздохнул. Он мог бы спасти Сульярда, рассказав государю о Тани Мидучи и ее преступлении против Сейки. Он так бы сразу и поступил, будь он лучше, чем был.
Никлайс уже шел по песку и вдруг замер. На миг показалось, что кто-то стирает с неба звезды. Присмотревшись и различив отблеск света, он похолодел.
Что-то спускалось на него.
Что-то громадное.
Оно двигалось в воздухе, словно тонуло в воде. Светящаяся изнутри зелень, прорезанная шрамами. Шарообразный орган, придавивший голову и мерцающий голубым болотным огнем. То же сияние пробивалось сквозь чешую.
Лакустринский дракон. Никлайс жадно взирал, как он опускается у берега, как пульсирует его свет под чешуей.
Над песком поднималось изрытое ветрами скальное плечо. Никлайс, не сводя взгляда с дракона, попятился за валун. Дракон поворачивал голову, словно чего-то искал.
Приникнув к земле, Никлайс задул свой фонарь. Змей, видел он, извиваясь, скользит в воде все ближе к его убежищу. Потом тот заговорил:
– Тани.
Его тяжелые передние лапы разгребали воду. Всего несколько шагов пройти по воде, и Никлайс мог бы коснуться его чешуи. Вот он, ключ к заветному открытию, – протяни руку и хватай. Никлайс, съежившись за скалой, вытянул шею, чтобы лучше видеть. Зверь повел глазами по кругу.
– Тани, мальчик мертв, – сказал он на сейкинском. – И твоя подруга тоже. – Он оскалил зубы. – Тани, где ты?
Так это ее зверь! Дракон принюхался, широко раздувая ноздри. И тут Никлайс ощутил у горла холод клинка, а рот зажала чужая ладонь. Он сдавленно замычал.
Голова дракона обратились к пруду в скалах.
Никлайс задрожал. Он не ощущал ни своего тела, ни биения сердца, ни дыхания, зато в мельчайших подробностях мог бы описать клинок у горла. Кривой клинок. И с таким острым лезвием, что сдвинься оно на долю дюйма – и жизнь Рооза выплеснется на песок.
В ночи раздалось шипение. И еще раз.
И еще.
Дракон взревел. Зазвенели по камню чешуи – как меч звенит о меч.
Черный дым затянул пляж. Он пах едко: жженым волосом, известью. И порохом. Огненная туча! Никлайса рывком вздернули на ноги – и толкнули в клуб удушающего дыма. Тащивший его человек был с головы до ног закутан в материю. Песок под ногами стал скользким, ноги не слушались.