Но Эда звала огонь другом и готова была броситься в самый жар ради Сабран Беретнет, за одну только ночь с нею. Пусть себе приходят с мечами и факелами.
Пусть.
Потом они лежали в лучах кровавой луны. Королева Иниса впервые за четырнадцать лет уснула без свечи.
Эда смотрела на балдахин. Теперь она знала одно, и это одно вытеснило из головы все остальное.
Чего бы ни требовала обитель, она не сможет оставить Сабран.
Королева шевельнулась в глубоком сне, и Эда вдохнула ее запах. Мыльночашница и сирень, сплетенная с гвоздичным ароматом помады. Эда замечталась о побеге в Млечную лагуну – сказочное место, где ее никогда не отыщет ее имя.
Несбыточная мечта.
Главную опочивальню пронизал косой луч. Эда не сразу ощутила переплетенное с ней тело Сабран. Черное озеро волос на подушке. Кожа к коже, кожа к коже. Луч солнца еще не добрался до кровати, но уже согревал. Она ни о чем не жалела. Смятение было, и птичьи крылья в животе, но не было желания повернуть время вспять.
Потом в дверь постучали, и словно тень прошла по солнцу.
– Ваше величество?
– Катриен?
Сабран подняла голову. Взглянула сначала на Эду из-под тяжелых век, потом уже на дверь.
– Что там, Катри? – глухо со сна спросила она.
– Я хотела спросить, не примете ли вы с утра ванну. Ночь была такая холодная.
Девушка уже второй день пыталась выманить королеву из постели.
– Пусть нальют ванну, – сказала Сабран. – Эда постучит, когда я буду готова.
– Да, моя госпожа.
Шаги удалились. Сабран медленно повернулась к ней, и Эда наткнулась на ее сомневающийся взгляд. Теперь, при солнце, они оценивали друг друга будто при первой встрече.
– Эда, – тихо сказала Сабран, – ты не обязана и дальше со мной спать. – Она взяла ее за руку. – Долг дамы опочивальни не подразумевает того, что мы сделали ночью.
Эда подняла брови:
– Ты думаешь, я это по обязанности?
Сабран подтянула колени к груди, отвела глаза. Обиженная Эда вылезла из постели.
– Вы ошибаетесь, ваше величество.
Одернув ночную рубашку, она взяла с кресла стеганый халат:
– Вам пора вставать. Катри ждет.
Сабран смотрела в окно. Солнце осветило ее глаза бледной зеленью берилла.
– Королева едва ли в силах различить, что идет от почтения к ней, а что от души. – Сабран ловила ее взгляд. – Скажи мне правду, Эда: ты сама захотела быть со мной этой ночью или из чувства долга, из почтения к моему званию?
Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Эда смягчилась.
– Глупая, – сказала она. – Меня никто бы не заставил – ни ты, ни другие. Разве я не всегда была честна с тобой?
На это Сабран улыбнулась.
– Даже слишком, – сказала она. – Ты одна такая.
Эда склонилась, чтобы поцеловать ее в лоб, но Сабран поймала ее лицо в ладони и прижалась к губам губами. Когда они наконец прервали поцелуй, Сабран улыбнулась настоящей улыбкой, редкой, как роза в пустыне.
– Идем. – Эда накинула ей на плечи халат. – Я бы хотела сегодня вывести тебя на солнышко.
В то утро придворная жизнь снова оживилась. Сабран вызвала к себе в личные покои герцогов Духа. Она хотела показать им, что, даже избитая телом и душой, королева еще вполне жива. Сабран распорядилась вербовкой новых солдат, наемников, увеличила награды изобретателям в надежде, что те создадут более мощное оружие. Когда вернутся высшие западники, Инис будет готов огрызнуться.
Насколько могла судить Эда, вопрос о преемнике герцоги пока не поднимали, но это было лишь делом времени. Совет не мог забыть обо всем, что сулило будущее: предстоящая война с Искалином, два высших западника, готовые пробудиться и объединить драконье воинство. Без наследника и надежды на него неизбежным было явление Безымянного.
Эда вернулась к своим обязанностям. Но ночи ее принадлежали Сабран. Их тайна плескалась в ней, как вино. Укрывшись за занавесками балдахина, они забывали обо всем.
Сабран в личных покоях играла на вёрджинеле. Она еще была слаба для других дел, и ей почти нечем было занять себя. Доктор Бурн утверждал, что ей по меньшей мере год нельзя охотиться.
Эда слушала. Рядом, поглощенные шитьем, молчали Розлайн и Катриен. Они вышивали королевские инициалы на салфетках, чтобы раздавать их по городу, воодушевляя народ.
– Королева.
Все обернулись на голос. В дверях стоял один из рыцарей-телохранителей, Марк Бирчен, в медных латах.
– Добрый вечер, рыцарь, – отозвалась Сабран.
– Герцогиня Доблести просит ее принять, королева. Государственные бумаги требуют вашей подписи.
– Конечно.
Сабран встала. При этом чуть не упала и ухватилась за вёрджинел.
– Королева, – бросился к ней рыцарь, но стоявшая рядом Эда уже поддержала Сабран.
Розлайн с Катриен подскочили к королеве.
– Сабран, ты нездорова? – Розлайн пощупала ей лоб. – Позволь, я приведу доктора Бурна.
– Спокойно. – Сабран, положив руку себе на пояс, перевела дыхание. – Дамы, оставьте меня одну – подписать бумаги для ее милости, но будьте готовы к одиннадцати вернуться и помочь мне раздеться.
Розлайн поджала губы.
– Я тогда и доктора Бурна приведу, – сказала она. – Пожалуйста, Сабран, позволь ему тебя осмотреть.
Сабран кивнула. Выходя, Эда оглянулась и встретилась с ней глазами. Она ощутила этот взгляд до самой глубины.
В обычные дни палата приемов бывала забита придворными, ожидавшими выхода Сабран для подачи прошений. Теперь, с тех пор как Сабран замкнулась в своих покоях, здесь было тихо. Розлайн отправилась навестить бабушку, а Катриен – ужинать со всем двором. Эда, которая не успела проголодаться и не знала, чем отвлечься от тревоги за Сабран, выбрала себе столик в королевской библиотеке.
В наползающей темноте она впервые за этот день задумалась, что ей делать.
Кассар должен знать правду. Если Сабран верно предсказала, что ждет Инис, Эде необходимо остаться и защитить ее, а объяснить это Кассару нужно при встрече. После долгих колебаний она зажгла свечу, обмакнула перо в чернила и стала писать:
Из Аскалона в королевстве Инис
через таможню Зидюра,
конец осени 1005 года о. э.
Ваше превосходительство,
Я очень давно не получала от Вас известий. Вы, конечно, заняты усердными трудами на службе короля Джантара и королевы Саимы. Скоро ли Вы снова посетите Инис?
Ваш преданный друг и покорнейшая подопечная,
Она адресовала письмо посланнику ак-Испаду. Любезное напоминание от воспитанницы.
Контора главного почтмейстера прилегала к библиотеке. Эда застала помещение пустым. Она опустила письмо в щель для неразобранных писем, добавив несколько монет на пересылку крылатой почтой. Если Комб не усмотрит в нем подозрительных слов, одна птица доставит письмо в Зидюр, другая – в почтовую контору Бригстада. Оттуда ее перешлют в Голубиный дворец и, наконец, с гонцом отправят через пустыню.
Кассар получит ее призыв в середине зимы. Настоятельница будет недовольна, но, когда узнает об опасности, поймет.
Из королевской библиотеки Эда вышла уже в темноте и в дверях столкнулась с Тарианом Куделем.
– Госпожа Дариан, – поклонился тот, – добрый вечер. Я надеялся застать тебя здесь.
– Капитан Кудель, – также наклонила голову Эда. – Как поживаешь?
– Недурно, – ответил он, но между бровями у него наметилась озабоченная морщинка. – Прости за беспокойство, Эда, но благородный Сейтон Комб просил проводить тебя к нему.
– Благородный Сейтон? – Сердце у нее зачастило. – Ее величество ждет меня к одиннадцати в королевские покои.
– Ее величество уже отошла ко сну. Так распорядился доктор Бурн. – Кудель послал ей горестный взгляд. – И… ну, боюсь, что это не просьба.
Разумеется. Ночной Ястреб не просит, а приказывает.
– Прекрасно, – вымучила улыбку Эда. – Веди.
37Запад
Главный секретарь имел прекрасно устроенный кабинет этажом ниже палаты Совета. Некоторые называли его комнату «логовом», хотя она могла разочаровать своей обыденностью. Слабое подобие роскоши, к которой наверняка привык Комб в доме своих предков – замке Градлон.
В ведущем к кабинету коридоре выстроились люди Комба. Каждый носил брошь рыцаря Вежливости, дополненную крылышками – знаком, что они служат ее потомку.
– Госпожа Эда Дариан, ваша милость, – поклонился Кудель. – Дама опочивальни.
Эда низко присела в реверансе.
– Благодарю, капитан Тариан. – Комб что-то писал, сидя за столом. – Ты свободен.
Кудель закрыл за собой дверь. Комб, взглянув на Эду, снял очки.
Молчание длилось, пока не затрещали дрова в камине.
– Госпожа Дариан, – заговорил Комб, – я с сожалением уведомляю, что королева Сабран более не нуждается в ваших услугах дамы опочивальни. Ее мажордом официально отстраняет вас от высшего двора и отзывает связанные с должностью привилегии.
У нее мурашки пробежали по затылку.
– Ваша милость, – ответила Эда, – не знаю, чем я провинилась перед ее величеством.
Комб выдавил из себя улыбку.
– Полно, госпожа Дариан, – сказал он. – Я все вижу. И твой ум, и ненависть ко мне. Ты знаешь, почему здесь оказалась. – Не услышав ответа, он продолжал: – Нынче вечером я получил доклад. Что ты прошлой ночью в главной опочивальне была… неподобающе раздета. Как и ее величество.
У Эды похолодели ноги, но самообладания она не утратила.
– Чей доклад? – спросила она.
– У меня глаза повсюду. Даже в королевских покоях, – ответил Комб. – Один из рыцарей-телохранителей, при всей преданности ее величеству… отчитывается передо мной.
Эда закрыла глаза. Опьяненная Сабран, она забыла об осторожности.
– Скажи мне, Комб, – сказала она, – какое тебе теперь дело до ее ложа?
– Такое, что на ее ложе держится государство. Или не держится. Ее ложе, госпожа Дариан, одно отделяет Инис от хаоса.
Эда взглядом заставила его объясниться.