вперед руку.
— Ты готов? — торжественно спросил его Белгарат.
— Мне кажется, да.
— Хорошо. Собери свою волю и направь на него.
— Мне очень тяжело, дедушка.
— Ни о чем не думай. Только направь её. Он перевернется на другой бок, если ты сделаешь все правильно. Торопись. У нас еще много работы…
Гарион начал напрягать силу воли.
…В следующий раз он очутился на склоне холма с Адарой, своей двоюродной сестрой. В руке у него была засохшая ветка.
— Ты готов? — спросил его голос из глубины подсознания.
— Это имеет какое-то значение? — в свою очередь спросил Гарион. — Я хочу сказать, есть ли тут какая-нибудь разница?
— Все зависит от тебя и как ты с этим справишься.
— Это не очень хороший ответ.
— Это не очень хороший вопрос. Если ты готов, преврати ветку в цветок.
Гарион сделал, как ему было сказано, и внимательно осмотрел результат своей работы.
— Он не очень удачный, — как бы оправдываясь, сказал он.
— Так и должно было случиться, — вторил ему голос.
— Разреши, я попытаюсь еще раз.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Я как раз хотел… — Гарион поднял руку, чтобы уничтожить неудавшийся цветок.
— Это запрещено, ты же знаешь, — напомнил ему все тот же голос.
— Разве не я сделал его?
— При чем здесь ты? Ничего нельзя переделывать. Он расцветет пышным цветом. А теперь пошли. Нам надо торопиться.
— Я пока не готов.
— Очень плохо. Мы больше не можем ждать…
…Гарион проснулся. В голове ощущалась странная легкость — видимо, от беспокойного сна. Леллдорин крепко спал. Гарион в темноте нащупал свою одежду, оделся и вышел. Необычайные сновидения продолжали преследовать его и в полутемных коридорах цитадели, воздвигнутой Железной хваткой. Ему даже стало казаться, что все ждут не дождутся от него каких-то подвигов.
Он вышел в продуваемый ветрами внутренний двор, в углах которого намело сугробы, а черные каменные плиты блестели ото льда. Забрезжила заря, и на фоне плывущих облаков уже были различимы зубчатые стены, окружающие двор.
За двором располагалась конюшня, где пахло теплым сеном и лошадьми. Дерник был уже на ногах. Как всегда, он стеснялся присутствия именитых дворян и предпочитал побольше времени проводить с животными.
— Тебе тоже не спится? — спросил кузнец Гариона, когда тот вошел в конюшню.
— От сна только муторно на душе, — ответил Гарион. — У меня такое чувство, будто моя голова набита соломой.
— Веселого Эрастайда, Гарион, — поздравил его Дерник.
— Да, да. — Из-за сновидений он совершенно забыл о наступлении праздника. — Веселого Эрастайда, Дерник.
Его жеребенок, спавший в дальнем стойле, проснулся и негромко заржал, почуяв запах Гариона.
— Веселого Эрастайда, маленький, — улыбаясь, приветствовал тыкающегося в него мордой жеребенка Гарион. — Как ты думаешь, шторм совсем прекратился? — спросил он Дерника, почесывая уши животного. — Или вернется?
— Подозреваю, что ушел в сторону, — ответил Дерник. — Хотя на этом острове погода меняется неожиданно.
Гарион кивнул головой в знак согласия, потрепал жеребенка по гриве и пошел к двери.
— Пожалуй, пойду проведаю тетю Пол. Вечером она говорила, что хочет починить мою одежду. Если она примется меня разыскивать, можно нарваться на неприятности, сам понимаешь.
— С годами ты, как я вижу, мудреешь, — усмехнулся Дерник. — Если я кому-нибудь понадоблюсь, то я тут.
Гарион коснулся плеча кузнеца и, выйдя из конюшни, стал искать тетю Пол.
Он нашел её в окружении женщин в апартаментах, которые вот уже много столетий отводились только для неё одной. Там также были Адара, королева Лейла, Ариана и мимбратская девушка, обступившие принцессу Се'Недру, на которой было кремовое платье.
— Ты пришел рано, — заявила тетя Пол, быстро орудуя иголкой.
— Плохо спалось, — ответил он, оглядывая принцессу с некоторым удивлением, словно не узнавая.
— Не смотри так на меня, Гарион.
— Что ты сделала с волосами?
Пышная копна волос Се'Недры была тщательно уложена и украшена диадемой из сплетающихся дубовых листьев. На затылке волосы перехватывали красивые ленты, и вся отливающая медью масса ниспадала через плечо.
— Нравится? — спросила она.
— У тебя обычно другая прическа, — заметил Гарион.
— Обычно — да, — ответила она высокомерно, затем повернулась и, взглянув критически на себя в зеркало, недовольно протянула:
— Мне все-таки не нравятся эти ленты, леди Полгара. Толнедрийские женщины не вплетают их в волосы. А так я выгляжу, как самая настоящая олорнка.
— Не совсем, Се'Недра, — пробормотала Адара.
— Ты знаешь, кого я имею в виду, Адара, — этих полногрудых блондинок с лентами и цветом лица, как у крестьянок.
— Не рано ли вы начали готовиться? — спросил Гарион. — Дедушка сказал, что Око будет в тронном зале только в полдень.
— До него не так уж далеко, — ответила тетя Пол, перекусывая нитку и делая шаг назад, чтобы еще раз взглянуть на результат своей работы. — Что ты думаешь, Лейла?
— Она вылитая принцесса, Пол, — с чувством произнесла королева Лейла.
— Она и есть принцесса, — напомнила тетя Пол. Потом повернулась к Гариону:
— Пойди поешь, и пусть тебе покажут, где баня. Это в западном крыле. После того, как вымоешься, побрейся. И постарайся не порезаться. Я не хочу, чтобы на праздничной одежде были пятна крови.
— Я обязан надеть её?
Она на него так посмотрела, что Гарион все понял без слов.
— Пойду поищу Силка. Он знает, где баня.
— Пожалуйста, — сухо сказала Полгара. — И постарайся не заблудиться.
Гарион ушел. Её слова странным образом перекликались с разговором, который он вел во сне, и с этими мыслями он отправился разыскивать Силка.
Драсниец оказался вместе с другими мужчинами в просторном, освещенном факелами помещении, расположенном в западном крыле крепости, где собрались короли, Бренд, Белгарат и другие друзья Гариона. Они ели пироги, запивая их грогом, настоянным на травах.
— Где ты был утром? — спросил его Леллдорин. — Когда я проснулся, тебя и след простыл.
— Я больше не мог спать, — ответил Гарион.
— Почему не разбудил меня?
— Почему ты не должен спать из-за того, что не спится мне?
Гарион, заметив, что идет серьезный разговор, тихо сел и стал ждать момента, когда можно будет заговорить с Силком.
— …Я думаю, мы здорово насолили Тор Эргасу за прошедшие два месяца, — продолжал Бэйрек, сидя в кресле с высокой прямой спинкой. Огонь, полыхавший у него за спиной, делал его лицо почти невидимым. — Сперва Релг крадет у него из-под самого носа Силка, затем Белгарат уничтожает Ктачика, разносит вдребезги Рэк Ктол и уносит Око, и, наконец, Чо-Хэг с Хеттаром расправляются с его армией, которая пытается преследовать нас. Определенно у короля мергов выдался плохой год.
Из кресла послышался довольный приглушенный смех. На миг Гариону почудилось, что он видит совершенно иное существо. Причудливые отблески света и пляшущие тени превратили человека в огромного косматого медведя. Но видение быстро исчезло. Гарион протер глаза, пытаясь стряхнуть с себя остатки удивительного сна, преследовавшего его все утро.
— Я, надо признаться, никак не возьму в толк: что, Релг проник в скалу, спасая принца Келдара? — нахмурился король Фулрах. — Ты хочешь сказать, что ему нипочем каменные стены?
— Поймешь, Фулрах, когда увидишь, как это делается, — ответил Белгарат. — Покажи ему, Релг.
Алгос взглянул на старика, затем подошел к каменной стене у большого окна. Силк быстро отвернулся и, дрожа, тихо проговорил Гариону:
— Я до сих пор не могу смотреть на это.
— Тетя Пол велела, чтобы ты показал мне баню, — передал ему Гарион. — Она хочет меня видеть помытым, бритым и приодетым.
— Идем, — вызвался Силк. — Я уверен, что эти господа придут в восторг от Релга и попросят его еще раз продемонстрировать свои удивительные способности. Что он делает?
— Он просунул руку в стену и шевелит пальцами с обратной стороны окна, — сообщил Гарион.
Силк обернулся, непроизвольно вздрогнул и поспешно отвел глаза в сторону.
— Нет, это выше моих сил, — сказал он с отвращением. — Пошли мыться.
— Я с вами, — сказал Леллдорин, и они втроем неслышно вышли из комнаты.
Баня располагалась в пещере под западным крылом цитадели. Горячие источники били снизу, наполняя запахом серы выложенные плиткой стены, освещаемые яркими огнями. Банщик молча подал полотенца, и они направились в парную к устройствам, которые регулировали температуру воды.
— Чем дальше от края бассейна, тем горячее, — объяснил Силк Гариону и Леллдорину, когда они разделись. — Вообще рекомендуется входить в воду постепенно, но я предпочитаю сразу нырнуть туда, где погорячее.
Он разбежался и бросился в воду.
— Ты уверен, что мы здесь одни? — нервно спросил Гарион. — Мне не улыбается перспектива мыться вместе с женщинами.
— Женское отделение рядом, — успокоил его Силк. — В таких вопросах райвены очень строги. До просвещенных толнедрийцев им еще далеко.
— Ты действительно считаешь, что баня в зимнее время полезна для здоровья? — спросил Леллдорин, с подозрением глядя на воду.
Гарион погрузился в бассейн и медленно направился туда, где поднимался такой густой пар, что факелы, прикрепленные кольцами к стене, превратились в два ярко-красных расплывчатых пятна. Облицованные кафелем стены гулким эхом разносили их голоса и шум брызг. Пар, идущий от горячей воды, стал настолько плотным, что Гарион перестал слышать голоса друзей. Вода расслабляла, заставляла забыть обо всем, стирала все воспоминания о прошлом и мысли о будущем. Погруженный в сладостную дремоту, он лег на спину и затем, сам не зная почему, нырнул в темную дымящуюся воду. Как долго он плавал с закрытыми глазами, позабыв обо всем на свете, Гарион не мог сказать, но наконец всплыл на поверхность и встал на ноги, чувствуя себя совершенно другим человеком. Внезапно солнце прорвалось из-за туч, и его луч через небольшое зарешеченное окно упал прямо на Гариона. Этот луч, преломившись в насыщенном паром воздухе, переливался, как опал.