— Что было потом? — Любопытство Гариона немного развеяло страх, который преследовал его последнее время.
— Да ты же знаешь, что было дальше, — продолжал Белгарат. — Торак вошел в башню и имел разговор с Олдуром. Слово за слово, и в конце концов Торак ударил моего Повелителя и украл Око. — Лицо старика помрачнело. — В последний раз, когда я видел его, он не показался мне таким красивым, — заметил он с мрачным удовлетворением. — Это произошло после того, как Око обожгло его, и теперь ему приходилось носить стальную маску, чтобы скрыть ожоги.
Увлеченный рассказом, Силк подъехал поближе и спросил:
— Как же ты поступил? После того, как Торак украл Око?
— Наш Повелитель направил нас к другим богам, чтобы предупредить их, — ответил Белгарат. — Мне предстояло отыскать Белара… он находился где-то на севере, пьянствовал вместе с олорнами. В то время Белар был молодым богом и любил подобные забавы. Олорнские девушки только и мечтали, чтобы он посетил их, и он, конечно, старался оправдать их ожидания, насколько мог… так, по крайней мере, поговаривают.
— Такое о нем я никогда не слышал, — удивленно заметил Силк.
— Возможно, это только сплетни, — охотно согласился Белгарат.
— Но ты нашел его? — спросил Гарион.
— Пришлось поискать. К востоку от Олгарии тогда тянулись тысячи лиг лугов и пастбищ. Сначала я превратился в орла, но это не очень-то помогло.
— Очень удобно, — заметил Силк.
— От высоты у меня кружится голова, и постоянно отвлекали вещи, происходящие на земле. У меня возникало непреодолимое желание броситься вниз и вмешаться. Свойство обличья, которое принимаешь, начинает со временем довлеть над мышлением, и хотя орел на вид великолепная птица, на самом деле очень глупая. Я в конце концов перестал быть орлом и превратился в волка, и это сразу сказалось положительным образом. Вот только одна молодая волчица, которая была настроена игриво… — Тут Белгарат слегка прищурился, и голос его дрогнул.
— Белгарат! — изумился Силк.
— Не делай поспешных выводов, Силк. Я учел моральный аспект ситуации. Быть отцом, вероятно, очень хорошо и приятно, но молодые волчата впоследствии могли бы здорово осложнить мою жизнь. Я оставил без внимания её ухаживания, хотя она преследовала меня до самого севера, где обитал Бог-Медведь олорнов. — Он замолчал, глядя на серо-зеленые болота, и по его лицу невозможно было догадаться, о чем он думает. Гарион чувствовал, что старик недоговаривает что-то очень важное.
— Ну а дальше, — возобновил свой рассказ Белгарат, — мы с Беларом отправились обратно в Долину, где уже собрались остальные боги. На этом совете было решено идти войной на Торака и его энгараков. Вот так все и началось. С тех пор мир уже не тот.
— Что стало с волчицей? — спросил Гарион, надеясь вытянуть из своего далекого прародителя правду.
— Она осталась со мной, — спокойно ответил тот. — Бывало, днями сидела в моей башне и наблюдала за тем, чем я занимаюсь. Ей в голову приходили любопытные мысли, а её замечания частенько сбивали меня с толку.
— Её замечания? — спросил Силк. — Она могла говорить?
— По-своему, по-волчьему, сам понимаешь. Я научился их языку, когда мы рыскали вместе. Очень точный и местами прекрасный язык. Волки могут быть красноречивы, даже поэтичны, когда привыкнешь к тому, что они говорят.
— Долго она пробыла с тобой? — спросил Гарион.
— Порядочно, — ответил Белгарат. — Помнится, я тоже задал ей такой же вопрос. Она ответила вопросом на вопрос. Была у неё такая вредная привычка. Она спросила: «Что время для волка?» Я прикинул в уме, и вышло, что она пробыла со мной больше тысячи лет. Я удивился, а она отнеслась к этому равнодушно. «Волки живут столько, сколько захотят» — вот был её ответ. Затем в один прекрасный день мне потребовалось в кого то преобразиться, я уже не помню, в кого именно. Она застала меня за этим занятием, и я лишился покоя. «Так вот как ты это делаешь», — только и сказала она и быстро превратилась в полярную сову. Кажется, такая трансформация очень ей понравилась, поскольку здорово напугала меня, так как отныне я не мог знать, в кого она превратится за моей спиной. Это была, однако, самая красивая сова из тех, что мне доводилось видеть. Через несколько лет она улетела. К своему удивлению, я обнаружил, что мне её не хватает. Мы были вместе очень долгое время. — Он замолчал и снова отвел глаза в сторону.
— Ты никогда не видел её снова?
— Довелось встретиться… хотя поначалу я не догадывался об этом. Я выполнял какое-то поручение Повелителя где-то на севере долины и наткнулся на небольшой аккуратный домик в роще у реки. В нем жила женщина по имени Полидра… женщина с золотистыми волосами и сияющими глазами. Мы познакомились и потом поженились. Она стала матерью Полгары… и Белдаран.
— Ты говорил о том, что снова встретил свою волчицу, — напомнил ему Гарион.
— Ты плохо слушаешь, Гарион, — ответил старик, строго глядя на правнука. В его глазах мелькнула глубокая и затаенная обида — обида настолько большая, что Гарион понял, что это чувство будет жить в душе старика до тех пор, пока он жив.
— Ты хочешь сказать…
— Я сам не сразу это осознал. Полидра была очень терпеливой и настроена решительно. Когда она поняла, что я не приму её как волчицу, она просто изменила свой облик и так-таки добилась своего. — Он вздохнул.
— Мать тети Пол была волчицей? — очень удивившись, спросил Гарион.
— Нет, Гарион, она была женщиной… очень красивой женщиной. Перемена облика абсолютна.
— Но… она начинала волчицей.
— Ну и что?
— Да, но… — Предположение никак не укладывалось в голове Гариона.
— Не давай волю своим заблуждениям, — сказал ему Белгарат.
Поборов в себе первое непривычное чувство (а оно вначале показалось ему чудовищным), он наконец проговорил:
— Извини, но это неестественно, что ни говори.
— Гарион, — напомнил ему старик, морщась, — чтобы мы ни делали, все неестественно. Перемещать камни силой воли, если вдуматься, самая неестественная вещь на свете.
— То другое дело, — возразил Гарион. — Дедушка, ты женился на волчице… и у неё появились дети. Как тебе удалось сделать это?
Белгарат вздохнул, покачал головой и проговорил:
— Ты очень упрямый мальчик, Гарион. Ты ничему не веришь, пока не увидишь собственными глазами. Давай отъедем вон за тот холм, и я покажу тебе, как это делается.
— Не возражаете, если я присоединюсь? — спросил Силк, разбираемый любопытством.
— Неплохая идея, — согласился Белгарат. — Заодно подержишь лошадей, а то как бы не бросились врассыпную при виде волков.
Они свернули с караванной тропы и обогнули приземистый холм, поросший вереском, над которым повисли свинцовые тучи.
— Это место подойдет, — решил Белгарат, натягивая поводья и спускаясь в ложбину, где зеленела весенняя трава. — Весь фокус в том, чтобы создать образ животного в голове, — объяснил он, — вплоть до самой последней мелочи. Затем направляешь волю внутрь… на себя… и изменяешься, вживаясь в этот образ.
Гарион нахмурился, ничего не понимая.
— Объяснять это очень долго, — сказал Белгарат. — Вот… смотри… следи умом, а потом уже глазами.
Откуда ни возьмись в воображении Гариона возник образ большого волка с серой мордой и серебристым кольцом вокруг шеи. Затем он ощутил резкий толчок и услышал завывание. На миг изображение волка странным образом смешалось с изображением самого Белгарата, словно тот и другой пытались занять одно пространство. Но вот Белгарат исчез, и остался один лишь волк.
Силк присвистнул и только туже натянул поводья перепуганных лошадей.
Белгарат тут же превратился снова в обыкновенного старика в коричневой тунике и сером плаще с капюшоном.
— Понял? — спросил он Гариона.
— Думаю, что да, — неуверенно ответил Гарион.
— Попробуй сам. Я буду помогать.
Гарион начал мысленно создавать образ волка.
— Не забудь про когти, — подсказал Белгарат. — Они не бросаются в глаза, но очень важны. Гарион представил когти волка.
— Хвост слишком короткий. Гарион устранил этот недостаток.
— Вот приблизительно то, что нужно. А теперь входи в образ.
Гарион включил силу воли. — Превращаюсь? — сказал он.
Его тело словно превратилось в текучую субстанцию, оно расползлось, изменилось, приобретя образ волка, который он создал в уме. Когда преобразование завершилось, он сел на задние лапы, тяжело дыша и чувствуя себя довольно странно.
— Встань и дай поглядеть на тебя, — произнес Белгарат.
Гарион поднялся на все четыре лапы, помахивая хвостом.
— Задние ноги получились слишком длинные, — критически заметил Белгарат.
Гарион хотел было ответить, что он занимается этим впервые, но услыхал только собственное завывание и лай.
— Прекрати, — рассердился Белгарат. — Ты похож на щенка. Превращайся быстро обратно. И эта операция прошла гладко.
— Куда девается одежда? — озадаченно спросил Силк.
— Она с нами, — ответил Белгарат, — но одновременно её нет. Пожалуй, это не объяснишь. Белдин как-то раз пытался точно определить, что происходит с одеждой, и, кажется, ему удалось найти ответ, но я ничего не понял из его объяснений. Белдин намного умнее меня, и его объяснения чересчур мудрены. Короче говоря, при возвращении в первоначальную форму на нас та одежда, которая была раньше.
— Даже меч Гариона? — спросил Силк. — И Око? Старик молча кивнул головой.
— Это не опасно… вот так переходить из одного обличья в другое?
— Практически нет. Наше обличье остается… и в то же время будто его нет.
— Хотелось бы верить, — засомневался Силк.
— Попробуй еще раз, Гарион, — предложил Белгарат. Гарион несколько раз превращался в волка, пока наконец старик не остался доволен.
— Побудь с лошадьми, — попросил Белгарат Силка. — Мы скоро вернемся. — Он застыл на мгновение и затем снова стал большим серым волком. — Давай немного побегаем, — предложил он Гариону. Значение сказанного передалось Гариону прямо в сознание, дополненное едва заметными движениями головы и ушей да отрывистым лаем. Гарион вдруг понял, почему волки в стае так хорошо понимают друг друга: они в буквальном смысле проникают в мозг своих сородичей. То, что видит один, видят все.