* * *
Сквозь тяжелую багровую пелену глаза Сергея видели, как его спешно несли по длинному коридору. Лампы на потолке хитро подмигивали ему, вызывая раздражение. Изувеченная рука вообще не чувствовалась, и только сейчас он с ужасом понял, что натворил, и жалел ее, бедную, с беззащитно обнажившимся мясом.
– Давай пошевеливайся, – торопил кто-то.
Его втащили в какой-то кабинет с грязным потолком и единственной моргающей флуоресцентной лампой. Перед ним стоял «лепила», довольно пожилой, с темными мешками под глазами.
– Ты потерял много крови, – без особого сожаления произнес он, натягивая на руки резиновые перчатки. – Тьфу, дурак. Даже «вскрыться» нормально не смог… Кто ж так режет, салага? Хошь на тот свет? Резать нужно возле яиц, там главная вена проходит. Понял? Удружил ты мне, парень, на Новый год. Возись тут с тобой…
– Я «законтаченный», – прошептал Сергей бескровными губами.
– Ну и что? – безмятежно возразил «лепила», расправляя на пальцах складки. – Мне ваши законы до фонаря. Это ты у себя в камере играйся во что хошь, а для меня ты кусок мяса, который надо заштопать, чтоб не сдох. Окочуришься – меня Иваныч премии лишит. Улавливаешь?
– Что у вас тут происходит?! – раздался знакомый бас, и Сергей вздрогнул – это был начальник колонии. Нетвердой походкой главный тюремщик двинулся к зэку.
– Ну, Римакин, опять отличился, мля? – дыша перегаром, зло поинтересовался Василий Иванович. – Ты что же, гаденыш, учудил под праздник-то, а?
Он икнул и грозно посмотрел из-под нависших бровей на застывшего врача.
– Где анестезия?!
Хирург молча ткнул резиновым пальцем в упаковку с ампулами, и Василий Иванович сграбастал ее, спрятав в карман.
– Зашивай так, без наркоза. Пускай в следующий раз башкой думает, а не жопой.
Сергей в оцепенении смотрел, как полковник все той же шатающейся походкой покинул помещение.
– Извиняй, парень, – развел руками врач. – Других у меня нет, это были единственные.
Сергей повернул голову, чтобы посмотреть, как его рука. Увидел, что она обмотана какими-то тряпками, насквозь пропитавшимися кровью. Чуть выше предплечья был наложен жгут, а неестественно белые пальцы, измазанные в крови, напоминали щупальца мертвой каракатицы.
Врач проследил за его взором и усмехнулся:
– Такие тут законы, парень. Они уже половину кружки крови твоей с жареным лучком выхлебали, и только успевали миску подставлять для новой порции… Улавливаешь? Повезло тебе, что мимо охрана шла – запах дыма учуяли. Так их от тебя еле оттащили, всю кровушку выпили бы, паскуды. Прям как вампиры, понимаешь. А другие рядом стояли и глазели, как в цирке.
Сергей стиснул зубы. Он еще пока отказывался верить словам «лепилы», что сокамерники, вместо того чтобы барабанить в дверь и звать охрану, преспокойно жарили его кровь, для того чтобы потом съесть. Хотя какой смысл врать этому полусонному и усталому старику?!
– Будет больно, – предупредил хирург, склонившись над Сергеем, который с ужасом смотрел на кривую иглу – она казалась ему просто огромной, словно какое-то орудие пыток из Средневековья.
Операция прошла как в туманной пелене, и он даже не помнил, как стонал и рычал от горящей боли. Когда все было готово, врач снял перчатки и швырнул их в мойку.
– Недавно один симулянт попался, язвенное кровотечение изобразил, стервец. Стучит, значит, в «кормушку», мол, плохо мне. Пока контролер за врачом бегал, он палец расковырял, крови возле параши накапал, затем накрошил туда хлебушка, разбавил водичкой и все это веником перемешал. Я вхожу, а он делает вид, что харчи только что метал… – монотонно ворчал «лепила». – Ну, сделали ему промывку желудка, а когда узнали, в личном деле шлепнули «СС», что значит «систематический симулянт». А это, парень, уже плохо, так как ежели однажды по-настоящему приспичит заболеть, хрен кто с тобой возиться будет. Улавливаешь?
Сергей тупо смотрел в потолок. Сейчас ему хотелось только одного – остаться одному и погрузиться в глубокий сон.
– В общем, пару дней тут покантуешься, потом выпишем, – сказал напоследок врач. – Нечего тебе место тут занимать, вона сколько желающих. А тебя Иваныч, наверное, в ШИЗО определит, туда всех суицидников кидают.
«Пару дней…» – словно в ступоре повторил про себя Сергей. Значит, до конца срока останется еще двенадцать дней…
Он хотел спросить, почему всего два дня, ведь за это время рука не успеет зажить. Хотел сказать, что не выдержит оставшиеся двенадцать дней непрекращающихся кошмаров и издевательств. Сергей хотел еще много чего сказать, но веки его снова сомкнулись, и он провалился в спасительную пустоту.
* * *
Проснувшись, Алла потянулась и слезла с кровати, включила свет, подошла к шкафу с встроенным зеркалом. Странное дело, но парик даже не перекосился во время сна. Еще более странным было то, что где-то глубоко внутри у нее крепло глубокое убеждение, что с этим париком она стала какая-то другая: более взрослая, более красивая и женственная. И, что самое главное, более уверенная в себе.
Пока Алла расчесывала искусственные волосы, на ее губах играла улыбка, совершенно не свойственная маленькой девочке. Она улыбалась и в то же время думала, почему она раньше не замечала, насколько замечателен может быть парик.
Он прекрасно облегал ее голову, не вызывая никаких неудобств. Как будто его специально делали под заказ для Аллы, да-да, именно так! «Вот было бы здорово, если бы мои настоящие волосы стали такими же!» – неожиданно подумала девочка, но эта мысль в данной ситуации показалась ей несущественной. Вполне возможно, но разве сейчас это имеет значение? Ей нравится этот парик, а это главное.
Алла даже не стала утруждать себя размышлениями, куда подевался ее прежний парик.
Андрей проснулся рано и, накинув на плечи халат, вышел на улицу. Небо стянули густые облака, шел снег, и белоснежные хлопья мягко падали на лицо мужчины. После вчерашней сигареты во рту стоял отвратительный привкус, и Андрей дал себе твердое слово не возвращаться к курению.
Он вернулся в дом, умылся, после чего растолкал храпящую Веру.
– А? Что? – уставилась она на него своими осоловело-припухшими глазами.
– Собирайся, а то опоздаешь на поезд. Я вызову такси.
Бормоча и кряхтя как старуха, Вера поплелась в ванную приводить себя в порядок.
Елизавета Ивановна приготовила завтрак, но Андрей выпил лишь крепкий кофе, а Вера, получив категоричный отказ от бывшего супруга «подлечиться» пивом, довольствовалась чаем.
В комнату зашла Алла. На ней было праздничное платье феи, в котором она была на новогоднем вечере у себя в школе.
– Ты чего так рано? – удивился Андрей и вдруг замер – только сейчас он заметил, что у дочери новая прическа. И она была чудесной. Шелковистые волосы мягкими локонами обрамляли лицо девочки, красиво ниспадая на ее хрупкие плечики, и выглядели как настоящие. Андрей глядел на дочь изумленно. Они не то чтобы выглядели настоящими, они действительно были как ЖИВЫЕ.
Но больше всего отца поразило другое. Еще никогда он не видел таких глаз у своей дочери. Наверное, с тех пор, как она перенесла тяжелую болезнь. Сейчас они светились искренним счастьем, и у Андрея чуть не навернулись слезы.
– Нравится, папа? – тихо спросила Алла. – Посмотри, что подарил мне Дед Мороз. А я знала. Я загадала желание, когда был салют, вот оно и исполнилось.
– Деда Мороза не бывает, – сказала Вера. – Разве тебе еще не сказал об этом твой папа?
– Замолчи, – прошипел Андрей. В гостиную вошла Елизавета Ивановна. Увидев Аллу, она всплеснула руками:
– Боже, ну как настоящие! Красотища-то какая!
– Они и есть настоящие, – поправила бабушку Алла. Андрей торопливо кивнул, размышляя про себя, кто бы мог подарить Алле новый парик.
Раздался звонок в дверь – за Верой приехала машина.
Женщина неловко обняла Аллу, пробурчала Елизавете Ивановне «до свидания» и вышла на улицу.
– Спасибо, что хоть пустил в гости, – криво улыбнулась она, когда Андрей спустился по ступенькам, чтобы проводить ее.
– Если ты не перестанешь пить, Аллу ты больше не увидишь, – пригрозил Белов, но Вера отмахнулась от него как от надоевшей мухи:
– Хватит, и так голова раскалывается. Ладно, не злись. Давай попрощаемся без лишних сантиментов.
Она предприняла попытку чмокнуть Андрея, но тот уклонился и с каменным лицом лишь слегка приобнял Веру, затем, вспомнив, сказал:
– Тебе, кстати, тоже спасибо.
– За что?
– За парик, что подарила Алле. Она осталась очень довольна.
– Парик? – удивилась Вера, с трудом соображая, о чем говорит бывший муж. Они вышли за ворота, и она остановилась у машины. – Я не понимаю, о чем ты. Какой еще парик?
– У Аллы новый парик, ты сейчас видела, – терпеливо объяснил Андрей. – Я думал, это ты подложила под елку для нее.
– Это не я. Я привезла набор для кукол.
– Ладно, пока.
Вера обиженно выпятила нижнюю губу и села в машину. Адвокат, не оборачиваясь, вернулся в дом.
– Мама! – позвал он.
– Я на кухне, – отозвалась Елизавета Ивановна.
– Скажи, новый парик Алле – твой подарок?
Женщина недоуменно посмотрела на сына:
– Нет. Да я из дома-то не выхожу, Андрюша, где бы я его купила?
– Н‑да, верно, – вынужден был согласиться Андрей. Он совершенно ничего не понимал. Тогда откуда этот парик вообще взялся?
– А я решила, что это твой сюрприз, – произнесла Елизавета Ивановна.
– Странно все это, – протянул Белов.
Он подошел к елке и какое-то время задумчиво смотрел на нее. Ранец, о котором так долго просила Алла, валялся рядом, так же как и подарки Веры и бабушки. Это уже совсем ни в какие ворота не лезло.
Пока он размышлял, снаружи послышался звук подъехавшей машины. Странно, кто бы это мог быть? Гостей сегодня он не ждал.
Белов выглянул в окно, и увиденное ему совсем не понравилось. У ворот стояли две полицейские машины.
В дверь уже настойчиво звонили, и Андрей вышел наружу.