– Лун, ты хорошо поохотился?
– Неплохо. – Он неохотно остановился рядом с ней. Не успела она спросить у него что-нибудь еще, как с ближайшей лестницы кубарем скатились двое – кто-то зеленый и кто-то ярко-голубой. Они с грохотом рухнули на пол, опрокинув несколько пустых корзин и один глиняный кувшин.
Тычинка прикрикнула:
– Весна, Снежок, а ну-ка перестаньте! Вы же сейчас себе крылья переломаете!
Лишь когда они оба перестали кататься по полу и расцепились, Лун понял, что перед ним юные воины – мальчик и девочка, необузданные и неуклюжие, как и любые птенцы. Они оба сели и переменились, превратившись в худых и нескладных детей, почти подростков. Выпучив глаза, они уставились на Луна, словно так же опешили, увидев его, как и он, увидев их.
Тычинка поднялась на ноги, глядя на них одновременно с любовью и недовольством.
– Девочку зовут Весна, а мальчика – Снежок, – сказала она Луну. – Они из последнего выводка Смоли. Она была королевой-сестрой Жемчужины.
Лун помнил, что Смоль – одна из королев, которая умерла. Казалось, что он больше слышал о мертвых раксура, чем о живых. Он пытался придумать ответ потактичнее, когда почувствовал, как что-то схватило его за ногу. Посмотрев вниз, он с удивлением увидел, что одна малышка-арбора переменилась и теперь пыталась вскарабкаться на него, как на дерево. Остальные детишки из выводка катались по полу, играя и занимая внимание других учителей.
– Ой, Крапинка, не нужно. – Тычинка попыталась схватить девочку, но малышка ловко увернулась, продолжая взбираться наверх.
– Крапинка? – Лун поймал девочку и поднял ее на руки. Она моментально впилась когтями в его рубаху и посмотрела на него своими большими коричневыми глазами. Ее золотисто-коричневые чешуйки и крошечные гребни были еще мягкими, и пахло от нее одновременно земным ребенком и раксура. Сердце Луна сжалось, и он напомнил себе, что не собирается здесь оставаться.
– Ты все поймешь, когда узнаешь, что остальных из ее выводка зовут Блеск, Искра, Камушек и Ракушка, – сказала Тычинка, отцепляя маленькие коготочки от рукава Луна и ласково уговаривая малышку отпустить его. – Большинство стараются давать выводкам похожие имена.
– Значит, ты – родня Цветики? – спросил Лун, рассеянно глядя на малышку, упрямо усилившую свою хватку.
Тычинка рассмеялась:
– Далекая. Она намного старше меня. А вот Звон из одного выводка с Набатом и Бубенчиком. Набат возглавляет наших солдат, а Бубенчик – учитель. Еще двое были наставниками, но они умерли от болезни легких. – Она замолчала, вдруг заколебавшись. – Звон не всегда был воином.
– Он сказал мне, что раньше был наставником. – Лун потрепал гребни Крапинки. Продолжая смотреть на малышку, он как бы невзначай спросил: – А Елея чья сестра?
– Она – воительница из королевского выводка, сестра Нефриты. – Тяжело вздохнув, Тычинка попыталась поддеть пальцами когти Крапинки. – Это все неправда, что они рассказывают о воительницах из королевских выводков. Они не все сходят с ума, потому что считают себя неудавшимися королевами. – Она слегка нахмурилась и прибавила: – Такое случалось всего несколько раз.
Значит, Нефрита отправила свою сестру следить за ним? Или же просто попросила ее разузнать о нем и доложить ей? Лун не знал, что и думать.
Девочка-воительница по имени Весна все еще смотрела на них с широко распахнутыми глазами. Вдруг она сказала:
– Нас только двое. Остальные умерли.
– А где твой выводок? – требовательно спросил Снежок, почти что прячась за ней.
Лун медлил с ответом, пока Крапинка кусала его за костяшки своими, к счастью, неострыми молочными зубками. Он мог смириться с тем, что Скорбь не была его матерью и что консорт не мог быть братом выводку арборов. Но это ничего не меняло.
– Они погибли.
Тычинка едва успела отцепить Крапинку от Луна, как с лестницы, что вела в общую комнату, спешно вышла Цветика.
– Лун, хорошо, что ты вернулся. – Она выглядела взволнованной, и ее тонкие волосы были растрепаны. – Жемчужина созывает собрание.
– Собрание? – Тычинка опешила и, похоже, слегка испугалась, из-за чего гребни у Луна на загривке встали дыбом. – Всеобщее?
Цветика мрачно кивнула:
– Не считая учителей, которые присматривают за детьми, солдат, охраняющих нижние подступы, и охотников, которые слишком далеко, чтобы отозвать их назад.
«И очень юрких консортов, которые ускользнут в воздуховод, когда никто не будет видеть», – подумал Лун, готовясь слиться с толпой.
Цветика перевела взгляд на Луна, словно прочитав его мысли, и твердо добавила:
– А твое присутствие в особенности обязательно.
Цветика пожелала, чтобы Лун сразу же пошел с ней. Вероятно, она думала, что во всеобщей суматохе он может попытаться сбежать. И была права, но поскольку она схватила его за руку и сразу же вытащила из коридора на главную лестницу, возможности незаметно улизнуть у него не осталось.
Раксура спешили вернуться с полей, с террас и из открытых двориков. Толпа росла, и они поднимались по ступеням все выше и выше. Лун еще не бывал в пирамиде так высоко. Ступени здесь стали больше, и арборы взбирались по ним с трудом. Лун нашел в этом лишь еще одно подтверждение тому, что построившие это место земные создания считали себя гораздо выше, чем были на самом деле. Некоторые арборы перевоплотились и поползли по стенам, цепляясь когтями за рельефы и щели в камнях. Цветика осталась в земном облике, и Лун подал ей руку, чтобы помочь карабкаться.
– Спасибо, – сказала она, немного запыхавшись, и мельком взглянула на него, приподняв брови: – Тебе не нужно волноваться.
Лун думал, что сохраняет бесстрастное выражение лица, но, видимо, это было не так. И он не один волновался – ее руки были холодными как лед.
– В отличие от тебя?
Она улыбнулась, поджав губы:
– В отличие от меня.
Лестница снова повернула, приведя их на широкую площадку, и Лун с удивлением увидел, что там их ждал Утес. Когда они поравнялись с ним, Утес наклонился, взял Цветику за вторую руку, и вместе с Луном они втянули ее на последнюю ступень.
– Терпеть не могу это место, – пробурчал Утес.
– Да неужели? – с притворным удивлением сказала Цветика. – И ты все это время молчал?
– Почему тебе здесь не нравится? – спросил Лун, желая хоть как-то отвлечься. С площадки был лишь один выход – арка, которая вела в узкий коридор, освещенный зачарованным мхом. Арборы столпились там, шепотом разговаривая и беспокойно толкая друг друга. По крайней мере, ощущение тесноты было не таким сильным из-за потолка высотой почти в три роста Луна.
Утес негромко зарычал себе под нос, заставив нескольких арборов осторожно отодвинуться от него.
– Это место – мертвая оболочка. Оно не подходит раксура.
– И кроме тебя, никто не знает, что это значит, – сказала Цветика таким тоном, словно уже много раз слышала эти слова. Она повернулась и повела их по проходу.
– В этом-то и беда, – сказал Утес ей вслед.
Когда Лун последовал за ней, Утес поймал его за руку. И без того напряженный до предела Лун вздрогнул и отшатнулся от него, едва не врезавшись в стену. Пропуская вперед арборов, Утес негромко сказал ему:
– Жемчужина стара, а еще она больна и упряма.
Лун кивнул, думая, что на самом деле Утес хочет сказать: «Не паникуй».
Цветика ждала их в конце коридора, который вел в большой зал. Она стояла в сторонке, давая другим пройти внутрь.
– То, как все пройдет, зависит от множества обстоятельств, на которые мы не в силах повлиять, – негромко сказала она, когда Лун и Утес подошли к ней.
Утес согласно хмыкнул и прошел мимо нее в зал. Лун в последний раз подавил в себе желание сбежать и последовал за ним. Арборы расступились, давая им дорогу.
Зал был огромным и больше походил на пещеру. В нем совсем не было окон, если не считать одного отверстия посреди крыши. Когда-то давно, когда эту пирамиду только построили, здесь мог находиться тронный зал или зал таинств какого-нибудь храма. В открытое отверстие проползли лианы, но они были обесцвечены наросшим белым мхом.
Все присутствующие были в земном облике, и арборы все еще продолжали стекаться внутрь, заполняя пространство у двери. Окрыленные уже были здесь – они стояли на двух каменных карнизах над дверью и справа от нее. Их было легко отличить от арборов: все высокие, женщины – худые, с маленькой грудью, мужчины – поджарые.
«Это что, все воины?» – немного потрясенно подумал Лун. Утес говорил, что в колонии не хватало окрыленных, но их было на две трети меньше арборов. А ведь сюда смогли прийти далеко не все солдаты, учителя и охотники.
Лун увидел на карнизе рядом с другими воинами Елею – она беспокойно шагала из стороны в сторону. Многие воины смотрели на него, а пристальный, злобный взгляд одного темноволосого мужчины показался Луну знакомым. Видимо, так выглядел Поток в земном облике, и Лун был готов поклясться, что рядом с ним стоял Дрейф.
Звон остался на полу с арборами. Он стоял чуть поодаль, у стены, рядом с Тычинкой и Бубенчиком. Его было легко заметить, потому что он почти на голову возвышался над окружающими. Заметив Цветику, Звон направился к ней, расталкивая других и не обращая внимания на их недовольные возгласы.
Все в зале замолкли, ропот голосов стих. Лун обвел взглядом тени, пытаясь понять, что привлекло внимание остальных. Запахи ни о чем ему не сказали, поскольку в зале пахло лишь взволнованными раксура.
Затем по каменной площадке, находившейся в задней части зала, двинулась тень. Она скользнула по ступеням на пол, а потом из нее на свет вышла высокая женщина.
Ее золотистая чешуя сверкала, а поверх нее бежал паутинный узор глубочайшего темно-синего цвета. Гребенчатая грива на ее голове была похожа на взрыв солнечных лучей, и такие же гребни виднелись на кончиках ее сложенных крыльев и на треугольнике на конце хвоста. Она была на голову выше самого высокого окрыленного, и из одежды на ней было лишь украшение – широкое ожерелье, золотые цепи которого соединяли между собой полированные синие камни. Когда она вышла на середину зала, воздух сгустился. По собравшимся словно прошла волна, и все раксура неосознанно качнулись к ней. В тот миг Лун впервые осознал, почему Утес говорил, что королевы имеют власть над всеми ними, – почувствовав внутри себя такое же влечение, он похолодел.