Не находя себе места, Лун покрепче обвил ветку хвостом, царапая чешуей кору. Он не знал, захочет ли теперь Нефрита иметь с ним дело, или же она изначально собиралась рассказать остальным о Сарасейле, рассчитывая на подобную реакцию. Если Жемчужина сказала правду и Нефрита уже зачала выводок, то он был ей больше не нужен.
От этой мысли ему стало больнее всего.
Лун знал, что Жемчужина прогнала родившихся при дворе консортов, потому что они принадлежали другим королевам или потому что она не могла их видеть после смерти своего собственного консорта. Он знал, что она без колебаний попытается выгнать и его, если Нефрита ее не остановит. А сам он мог лишь драться, ранить или убить раксура, которые ему ничего не сделали, чтобы остаться в колонии, где ему были не рады.
«Но это только если мы переживем сегодняшнее наступление», – напомнил он себе. По крайней мере, он все еще был нужен им для битвы.
А потом… Нефрита сказала, что, увидев жизнь при дворе раксура, он не сможет ужиться в любом другом месте. «И все-таки она ошиблась, – со злостью подумал Лун, хотя его гнев был пропитан знакомым чувством горького смирения. – Я и раньше не мог нигде ужиться».
Он старался не обращать внимания на предательский голос, который шептал: «А что, если эта стая Сквернов преследует тебя по какой-то другой невероятной причине?» Это означало, что отныне путь в земные поселения и города ему тоже был закрыт.
День клонился к вечеру, тени становились длиннее, и к дереву наконец подошла охотница. Она робко сказала:
– Лун! Они хотят, чтобы ты подошел и посмотрел на яд.
Луну хотелось висеть на этом дереве до тех пор, пока не придет время идти на смерть, в бой со Сквернами. Но он спрыгнул на землю, принял земной облик и пошел за ней обратно на поляну.
Остальные уже собрались там, держась подальше от ямы. Лун принюхался к воздуху и понял почему. Поблизости от ядовитого пойла травяной запах становился настолько сильным, что его чуть не вывернуло наизнанку.
Он остановился рядом с собравшимися. Охотники и окрыленные бросали на него косые взгляды, а некоторые попытались незаметно отойти в сторону. Звон вместе с Цветикой стоял над ямой и смотрел, как она помешивает содержимое. Завидев Луна, он неловко дернулся и снова перевел взгляд на яд. Нефрита повернулась к нему, но Лун старался не смотреть ей в глаза. Жемчужина, стоявшая по другую сторону от ямы, не обращала на него никакого внимания.
Потока Лун не видел. Тот, наверное, вернулся в укрытие, где его, бедняжку, сейчас сочувственно холили и лелеяли.
Цветика подняла голову. Ее лицо раскраснелось от жара. Она увидела Луна и протянула ему одну из кокосовых скорлуп, которые они использовали вместо чашек.
– Лун, цвет получился правильный? Он изменился с сиреневого на прозрачный, как образец в сосуде.
Собравшиеся расступились, и Лун вышел вперед, подойдя ровно настолько, чтобы увидеть содержимое чашки. Илейн дала ему яд ночью, но, будь в обычно светло-зеленом чайном отваре что-нибудь темное, он бы заметил. Он кивнул.
– Хорошо. Теперь нужно его испытать. – Обращаясь к остальным, Цветика сказала: – Возможно, понадобится повторить процесс еще раз…
– Да, но нельзя же испытывать его на тебе, – отчаянно сказал Звон. – Ты будешь нам нужна, когда мы войдем в колонию. А тот, кто выпьет яд, может и не оправиться вовремя.
– Да, я знаю, но я всегда испытываю свои отвары на себе, и… – Цветика сделала несколько шагов назад и тяжело опустилась на землю. – Кажется, я надышалась парами.
Звон всплеснул руками, и Нефрита терпеливо произнесла:
– Да, Цветика, об этом-то мы и пытались тебе сказать.
Елея подала голос:
– Но нам все-таки нужно его проверить. Если отравим воду и ничего не произойдет, второго шанса у нас не будет.
Кто-то позади Луна прокашлялся.
– Проверьте на мне.
Лун повернулся и увидел самого юного из охотников, Щелчка, который первым встретил Нефриту прошлой ночью. Щелчок сказал:
– Я хочу сражаться, но я меньше остальных, так что я… не так нужен, да?
Крестец почесал в затылке и неохотно сказал:
– Ты нужен, но… Ты еще совсем юнец, и я все равно собирался оставить тебя здесь.
Нефрита с несчастным видом смотрела на мальчика. Лун хотел возразить, предложить самому испытать яд, хотя это было так же бессмысленно, как и проверять его на Цветике. Но сама мысль о том, чтобы осознанно подвергнуть опасности арбора, особенно столь юного, казалась ему совершенно неправильной. Ему бы хотелось поймать дакти и проверить яд на нем, но вероятность того, что другие Скверны что-нибудь почувствуют, была слишком велика.
Нефрита сказала Щелчку:
– Только если ты уверен. Если сомневаешься, скажи нам об этом сейчас.
Щелчок повел шипами. Ему явно было неловко от того, что на него все смотрят, но все же он сказал:
– Я уверен.
Цветика взяла чашу с ядом и налила в нее воды из бурдюка. Затем она протянула чашу Щелчку:
– Лучше сначала сядь.
Щелчок осторожно, стараясь не расплескать прозрачную жидкость, сел на мшистую землю, посмотрел на чашу и закусил губу.
– Мне нужно принять земной облик?
– Большинство Сквернов будут в крылатом, – сказал Крестец, садясь рядом с мальчиком на корточки. – Так что посмотрим, что произойдет.
Нефрита кивнула:
– Давай, Щелчок.
Мальчик набрал в грудь побольше воздуха и одним большим глотком осушил чашу. Все с тревогой смотрели на него.
Птицы на деревьях выводили свои трели, а с противоположного берега ручья доносился писк древесных обитателей. Время шло, но ничего значительного не происходило, и охотники потихоньку начали расслабляться и отходить в сторону, садясь на землю.
Звон заговорил:
– Может быть, он еще не…
Затем Щелчок чуть пошатнулся и прикрыл веки.
– Мне сильно хочется спать. Так и должно… – Внезапно он перевоплотился, приняв земной облик, и обмяк.
Крестец поймал его и осторожно опустил на землю, а Цветика поспешила подойти. Она поднесла руку ко рту Щелчка, осторожно приподняла его веки, чтобы посмотреть зрачки, затем положила голову ему на грудь и прислушалась к биению сердца. Повисла напряженная пауза, а затем она села и вытерла пот со лба.
– Похоже, он вполне здоров, просто заснул.
Лун подошел ближе.
– Посмотрите на его руки.
Крестец взял Щелчка за руку и закатал рукав. На медной коже мальчика уже начали появляться линии; едва заметные, они становились все отчетливее, повторяя рисунок его чешуи.
На Луна яд подействовал не так быстро, но он был крупнее Щелчка. Он сказал:
– То же самое произошло и со мной. Так они все и узнали.
Нефрита посмотрела на Жемчужину, с вызовом приподняв шипы:
– Итак?
Жемчужина склонила голову, словно уступая ей:
– Выступаем после заката.
Лун бродил вокруг поляны, пока остальные спешно готовились. Щелчка отнесли в укрытие отходить от яда. Несколько арборов ушли на охоту, чтобы все могли поесть перед боем. Остальные организованно переливали яд в бурдюки – работа была опасной и грязной. Когда у первого раксура закружилась голова и он, шатаясь, ушел отдыхать, они позвали Нирана и перегруппировались: теперь бурдюки жидкостью из ямы наполнял только островитянин. На него пары яда, похоже, совсем не действовали.
Остальные сидели на корточках неподалеку. Звон рисовал на земле карту реки и колонии. Лун прислонился к дереву – он стоял достаточно близко и слышал их планы. Если они не хотели, чтобы он был рядом, то могли попросить его уйти. Звон говорил:
– Нам нужно отвлечь кетеля, который охраняет реку, иначе у нас не получится подобраться достаточно близко и вылить яд в водозаборные каналы.
– Мы все еще не знаем, сможем ли перевоплощаться, когда окажемся вблизи колонии, – сказала Жемчужина. Она, похоже, до сих пор сомневалась в этой затее.
– Это понятно, – сказала Нефрита. Ее гребни топорщились от напряжения. Она повернулась к Крестцу: – Где были арборы, когда поняли, что не могут перевоплотиться? Далеко от колонии?
Крестец нахмурился, обводя взглядом остальных:
– Что там говорила Почка? Они были под первой террасой? Или ближе?
Елея встала:
– Я пойду в укрытие и спрошу ее.
Нефрита рассеянно махнула рукой, отпуская ее, и Елея направилась к краю поляны.
Лун смотрел ей вслед, чтобы не смотреть на Нефриту. И поэтому он увидел, как Елея, прежде чем шагнуть в заросли, быстро оглянулась через плечо.
«Странно», – подумал Лун. Что-то в этом взгляде его насторожило, хотя он не до конца понимал, что именно. Елея как будто хотела убедиться, что за ней никто не идет. Лун стоял спиной к толстому стволу дерева, отчасти скрываясь за ним, и, похоже, воительница не заметила, что он следит за ней.
Скорее всего, он ошибся. Но они не могли рисковать. Лун отошел от дерева и двинулся в заросли папоротника вслед за Елеей.
Он почти сразу понял, что она направляется вовсе не к укрытию. Воительница шла чуть в сторону, чтобы обогнуть его и зайти глубже в лес. Она обходила часовых – охотников, расположившихся на деревьях возле укрытия и поляны.
Даже преследуя ее, Лун не мог поверить своим глазам. Она так не поступит. Она не предаст Нефриту и весь остальной двор. «По крайней мере, не по своей воле», – со страхом подумал он. Должно же быть иное объяснение.
Они отошли от укрытия примерно на сотню шагов. Здесь спиральные и перистые деревья росли близко-близко друг к другу, а увивавшие их лианы создавали почти непроницаемый навес над головой. Елея перевоплотилась, частично распрямила крылья и запрыгнула на ближайший ствол.
Лун тоже преобразился и побежал сквозь заросли, чтобы нагнать ее. Добравшись до основания ствола, он поднял глаза и увидел, как она быстро карабкается наверх. Елея собиралась пробраться сквозь навес, а затем взлететь. А Лун все еще не мог в это поверить.
– Елея, – позвал он. – Куда ты?
Воительница резко повернулась, и ее когти скользнули по дереву. Она посмотрела вниз, прямо на него. Выражение ее лица было пустым, словно она не слышала его и не видела.