Наверно, это было неправильно и рискованно — но я решил взять с собой находку на допрос. Интуиция подсказывала, что она мгла быть полезна.
Пленников было трое: два чернокожих и араб. Я сразу решил давить именно на него; внести раскол среди врагов — это хорошая тактика. А среди террористических по природе организаций никогда не бывает единства.
Ещё я заметил, как он изменился в лице, когда увидел меня. Я не стал прятаться под масками или балаклавами, и это тоже был элемент психологического давления. Обычно это означает, что пленников не собираются обменивать. А, значит, с ними может быть всё, что угодно. И от них самих зависит, насколько тяжёлой будет смерть.
Негры при этом меня не узнали. Вероятно, они были ниже в иерархии. Обычные штурмовики — исполнители.
— Мне нужен он, — сказал я по-русски и улыбнулся.
Араб посмотрел на меня, пытаясь спрятать холодную ненависть за жалобным взглядом, и что-то ответил на арабском.
Я улыбнулся и достал предмет, найденный в жертвеннике.
Араб тут же изменился в лице, посерел и осунулся. Ненависть в его глазах сменилась неподдельным страхом.
— Переводчик всё ещё нужен? — Так же по-русски сказал я.
Почему-то я решил, что он владеет нашим языком. Логично, что противник, узнав о нашем участии в ситуации, привлёк бы всех доступных специалистов. Но это так, теоретические рассуждения. Впрочем, этот мир — он ведь отстаёт от нашего по времени. Значит, тут напряжёнка на Кавказе была не так давно. Могли остаться выходцы…
— Нет, — с сильным акцентом ответил араб, — не нужно.
— Говори, — сказал я, — ты в безопасности, эти ничего не узнают, — я кивнул на его спутников. Они начали беспокойно озираться.
— Убей их, — холодным тоном сказал араб, — они расскажут, что мы говорили.
— Хорошо, — легко согласился я, — когда буду уверен, что ты помог.
— Что… что ты будешь с ним делать? — спросил араб, нервно сглотнув.
— С ним? — Автоматически переспросил я, — а, с этим. Я не хочу, чтобы он был на этом свете.
— Ты не будешь с ним договариваться? — Араб подозрительно сощурился.
— Мне это не нужно, — усмехнулся я, — но мне очень нужно, чтобы пролилась его кровь. Много крови. У него во всём теле не хватит крови в том количестве, в котором мне это надо.
Не знаю, почему я вдруг стал выражаться такими витиеватыми и туманным фразами. Почему-то показалось уместно, и всё.
Араб кивнул с серьёзным видом. Было заметно, что ему стало намного легче, чем в начале нашего разговора. Он начинал верить, что сможет выпутаться. Что ж, отлично.
— Ты из древних? — спросил араб.
Я не стал отвечать. Только неопределённо повёл плечами.
— Знаю, он мог навредить вашим, — продолжал он, видимо, выстраивая в своей голове порождённые стрессом комбинации, которые не имели никакого отношения к реальности, — тогда логично. У вас есть шанс его победить.
— Не шанс, а необходимость, — я хотел улыбнуться, но потом вспомнил своё отражение в зеркале и не стал.
— На юго-запад от Томбукту, — сказал араб, — возвышенность, в пятнадцати километрах. Местные там не ходят — старое табу. Священная земля. Они там мальчиков обрезают. Те, кто тут живёт. Под ним есть пещера с двумя выходами. Он там. Но осторожно: он себя охранять будет. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я, поднимаясь, — спасибо.
— Постой! — Араб неожиданно остановил меня, когда я уже дотронулся до ручки двери.
— Да? — Обернулся я.
— Их вот, — он одними глазами указал на спутников, — не надо этим… прошу. Просто убей.
Он уставился на один из карманов моей разгрузки — туда, куда я спрятал артефакт.
— Не буду, — пообещал я.
Чем бы ни была эта штуковина, теперь я, по крайней мере, знаю, что её точно можно использовать как оружие.
Поддержка со стороны Дмитрия оказалась по-настоящему серьёзной: несколько боевых вертолётов и даже фронтовой бомбардировщик, не говоря о мелочах, вроде бронетехники. Её точно было больше, чем находилось на балансе компании в этой операции. Значит, успели оперативно перебросить. Меньше, чем за сутки. Меня всё больше радовало наше начинающееся сотрудничество.
В операции сделали ставку на скорость, потому что даже специальные средства, которые были в распоряжении Дмитрия, едва обеспечивали достаточную степень незаметности для одного автомобиля. А идти вдвоём с Иваном на этого мужика в белом мне совершенно не улыбалось.
До места мы долетели совершенно спокойно, хотя почему-то я думал, что как минимум ПВО у этого места должно быть. Хотя бы самое примитивное.
Впрочем, то, что по нам до сих пор не палили, ещё ни о чём не говорило. Может, увидев наши силы, противник решил использовать тактику заманивания и устроить засаду.
Так и оказалось.
После того, как мы обнаружили первый проход, и взорвали каменную плиту, которого его загораживала, последовала первая атака.
Те, кто оборонялся, попробовали выбить наши основные силы с помощью мобильных ракетных комплексов. Как вскоре выяснилось, эти средства не были рассчитаны на самые современные средства защиты. Что, в принципе, не удивительно — откуда здесь взяться продвинутой и дорогущей техники, едва прошедшей обкатку на полигонах?
Потом начался штурм. Я был в первых рядах, вместе с ещё пятерыми парнями-спец, которые, видимо, тоже прибыли одним из резервных бортов.
Ваня остался прикрывать — я настоял на этом, аргументируя отсутствием подготовки соответствующего уровня. Кажется, он обиделся, но выяснить отношения можно и позже. Главное, чтобы было, с кем выяснять.
Тоннель был узкий и извилистый. Последнее обстоятельство играло нам только на руку — иначе тем, кто находился внутри, достаточно было поддерживать достаточную плотность огня, чтобы надолго затянуть штурм.
Хотя сильно мы не спешили. Вскоре после начала штурма я получил доклад о вскрытии и блокировке второго доступа в подземелье. Этот доступ был гораздо лучше замаскирован, и не только обычными средствами, как я понял. Кем бы ни был этот хмырь в белом, он приберегал путь отхода. Разумно, когда ты сидишь в подземелье — впрочем, ему это не поможет.
И всё-таки я торопился. Начал чувствовать охотничий азарт.
Парень, который прикрывал меня, из спецов, с позывным «Каштан», пытался меня предупредить. И я даже его послушал, попытался залечь. Замаскированное гнездо в стене. Возможно, даже автоматическое. Его быстро вывели из строя — но меня успело ранить в руку, чуть выше локтя, и в трапецию.
«Каштан» помог мне наложить турникет на руку и сделал давящую повязку на трапецию. Всё это заняло пару минут — парни ушли вперёд.
— Отходи, — бросил «Каштан» по связи.
— Нет, — ответил я, — иду дальше.
Он мельком посмотрел на меня, но возражать не стал. Только дал знак: «прикрой!»
Через несколько изгибов тоннеля была серьёзная засада. Бетонная стена, бронированная дверь и бойницы.
Я с удивлением увидел, что один из «спецов», шедших впереди, собирается палить ВОГом.
Бесполезно же! Даже если чудом попадёшь в прорезь амбразуры.
И только через секунду я сообразил, что спец использует особый выстрел. Наверно, что-то вроде ВКО, или его местного аналога.
И это оказалось очень эффективно!
Кумулятивная струя прожгла бетон и вывела из строя тех, кто находился за стеной.
Точнее, это мы так подумали сначала, что вывела.
Одного из парней ранили в шею.
Очень опасно — большая потеря крови. Но потенциально не смертельно, если очень быстро эвакуировать.
— На выход! — скомандовал я.
— Командир, мы прочти прошли, — возразил «Каштан».
— Ты прикрываешь. Остальные справитесь?
— Справимся. Погодите, пришлём подкрепление.
— На выход, — повторил я.
Ребята подхватили раненого и ходко поспешили в обратном направлении. Я знал, что в одном из вертолётов находится чуть ли не реанимация, поэтому хорошо оценивал его шансы.
Перед тем, как лезть в дверь, я кинул осколочную гранату в одну из амбразур. Отошёл, дождался взрыва. Бронедверь перекосило — она очевидно была рассчитана на защиту снаружи — открылась широкая щель, куда я вполне мог пролезть.
Тут было трое боевиков. Два из них, скажем так, не вполне в человеческом обличье. Похоже, взрыв гранаты застал их прямо в процессе трансформации. Это было малоприятное зрелище.
Но хуже того — они ещё подавали признаки жизни. Поэтому я поспешил добить их выстрелами в голову.
Когда подошёл «Каштан» я мельком глянул на него, считывая реакцию на увиденное. Но парень оставался спокойным.
Я был очень осторожен. Ожидал, что на пути к цели будет ещё не одна засада.
И каково же было моё удивление, что всего метрах в двадцати дальше по тоннелю, прислонившись к стене сидел тот самый мужик в белом. Правда, теперь его накидка была не совсем белая: кое-где красные пятна, да разводы грязи.
Увидев меня, он оскалился.
А потом он начал меняться. Накидка с треском порвалась. Его плоть словно рвалась наружу, пухла, как дрожжевое тесто, и покрывалась рыжеватой шерстью.
Его глаза тоже изменились. Перестали быть человеческими.
Я отступил на шаг и прицелился из автомата. Существо, которое недавно было человеком, а теперь напоминало гигантского льва, изготовилось к прыжку.
У меня не было уверенности, что автоматная очередь уложит его до того, как гигантские когти на лапах доберутся до меня.
Надо было отступать. Блокировать отход, использовать гранаты.
Я не собирался брать его живым — но убивать его в зверином обличье мне тоже не хотелось. По глазам я видел, что в другом обличье он иначе воспринимает реальность. Гибель для него в этом состоянии не будет достаточным наказанием.
Это было досадно.
Я начал лихорадочно соображать, как повернуть всё так, чтобы он вернулся в нормальный облик. А потом уже подкараулить его тогда, когда он бы решил, что уже находится в безопасности.
Но это был сложный и опасный план. Так легко можно было упустить опасного противника. А это не очень хорошо в самом начале сотрудничества с Дмитрием и структурами, которые они представляют.