В ответ я произнесла Шестое Положение Катехизиса, я сказала, что никогда не совершу такого злонравного выпада против Папы Сона и Его Инвестиции. Реакция Юны-939 была злобной. Да, Архивист, злобной. Она обозвала меня дурой и трусихой, сказала, что я ничуть не лучше всех остальных клонов.
Две лишенные Душ фабрикантки, без всякой помощи бегущие от своей корпорации? Единодушие поймало бы вас в пять минут.
Но откуда Юне было об этом знать? Ее «сломанный сони» обещал мир затерянных лесов, окутанных туманом гор и укромных мест. По ошибке принять книгу сказок за Ни-Со-Копрос – для вас, чистокровного, это может показаться смехотворным, но постоянное заточение наделяет правдоподобием любой мираж, обещающий избавление. Вознесение же обеспечивает такую жажду нового, которая на время лишает тебя здравого рассудка. В потребителях такое состояние именуется хронической депрессией. Юна дошла до этого уровня к началу моей первой зимы, когда посетители стали отряхивать со своих найков снег и нам регулярно приходилось швабрить полы. К тому времени она перестала со мной общаться, так что пребывала в полнейшей изоляции.
Вы хотите сказать, что Злодейство Юны-939 было вызвано умственным расстройством?
Да, я это подчеркиваю. Умственным расстройством, обусловленным ошибкой эксперимента.
Что-нибудь послужило к этому толчком, или это было… как гром с ясного неба?
Отклонение неизбежно вызывается каким-нибудь толчком. Во время Новогоднего Секстета, когда каждый день приходится обслуживать праздничные толпы, к Оси подошел Смотритель Ли и выговорил Юне за невыразительные приветствия. Он приказал ей пятьдесят раз прочесть приветствие Папы Сона: «Здравствуйте! Я, Юна, рада вас обслужить! Просмотрите меню, разместите заказ! Все блюда Папы Сона аппетитны, восхитительны – пальчики оближете!»
Смотритель дождался, пока Юна произнесет это сорок пять раз, а потом велел начать все сначала.
– То, что ты – клон из инкубатора и лишена Души, не оправдывает изъянов в поведении. Если еще раз нарушишь Четвертое Положение, я отправлю тебя на переориентацию в удобрения!
Я опасалась, что Юна совершит какой-нибудь проступок и лишится звездочки, но она, к удовлетворению Смотрителя Ли, пятьдесят раз прочла это приветствие; только я понимала, каких усилий ей это стоило. Смотритель отправился в свой офис, довольный тем, какое впечатление оказал его авторитет на посетителей.
– Лучше уж быть клоном без Души, – холодно сказала Юна ему вослед, – чем тараканом с Душой.
Я молилась Папе Сону, чтобы никто больше ее не услышал; к кому еще обратить свои мольбы, мне было неведомо. Но с чего бы Ему помогать моей неблагодарной сестре? Потом я увидела, как Ма-Лью-Да-108 что-то шепчет Пособнику Чё. Пособник увел Ма-Лью-Да-108 в офис Смотрителя Ли.
Я чувствовала, что должно произойти что-то очень нехорошее.
Вы поделились с Юной-939 своими опасениями?
Вознесение моей сестры зашло очень далеко, и она больше не чувствовала, что принадлежит к более низкому слою, нежели Смотритель Ли. Той ночью, после заключительного Положения Катехизиса, наш Смотритель угрюмо подошел к Оси. Одна из нас посмела опорочить его мундир, заявил он. Достанет ли у нее мужества признаться в своем злодеянии?
Он остановился напротив Юны.
– Ну а кто же вы, как не таракан, – начала Юна. – Сами подумайте. Это объясняет, почему вы едите Мыло: тараканы едят что угодно. Объясняет и то, почему вы противны вашей жене и Пособникам: тараканы – твари отталкивающие. Объясняет вашу манеру трусливо удирать и то, почему у вас лоснится кожа: тараканы всегда бросаются врассыпную, и все они лоснятся.
Мы, прислуги, не верили своим ушам.
Смотритель Ли щелкнул замком, открыл свой портфель.
– Мне все ясно, – сказал он, вытаскивая книгу о Внешнем мире. Одну за другой он стал вырывать из нее картинки. – Смотри, какой ущерб, – треск вырываемой страницы, – может причинить таракан, – треск, – твоим тайнам, – треск, – твоим сокровищам, – треск, – твоему будущему.
Юна-939 ухватилась за книгу, но Смотритель Ли был крупным мужчиной. Он зажал голову моей подруги у себя под мышкой и стал колотить ее о постамент, раз за разом, пока она не обмякла, лишившись чувств. Бросив ее на пол, избивал ее ногами, пока не остановился, утомленный тяжким трудом. Юна лежала раздавленная, окровавленная, ее было почти не узнать.
– Смотрите на нее! – задыхаясь, прорычал он нам, съежившимся от ужаса фабриканткам. – Вот что случается с клонами, у которых возникают идеи не по чину. Знаете, что первым делом произойдет завтра утром? Эту уклонистку отправят на переориентацию!
Нагнувшись, Смотритель Ли уперся ногой в лицо Юны и сорвал с нее ошейник. Штрихкод, разумеется, остался у нее в трахее. Пальцы Ли были вымазаны в крови и опутаны плевой. Ничего не говоря, он вставил одну замызганную звездочку в ошейник Ма-Лью-Да. Потом растоптал девять звездочек, означавших девять лет труда Юны, растер их каблуком своего найка.
Получив награду, Ма-Лью-Да отнюдь не выглядела счастливой. Как же все это не походило на веселую Звездную Церемонию! Пособник Чё приказал двум Хван-Су оттащить бесчувственное тело моей подруги в дортуар. Мне велели вытереть с пола ее кровь.
Имеют ли право Смотрители безнаказанно причинять подобный ущерб корпоративной собственности?
Теоретически Смотрители могут поступать с фабрикантками, как сочтут нужным. На практике же такая порча прислуги ухудшила положение Ли в иерархии. Ведь он вывел Юну-939 из строя в самое напряженное время в году. Медики были недоступны. Организовать транспортировку на переориентацию в течение Новогоднего Секстета не представлялось возможным. Она без сознания лежала на своей койке, и ее через капельницу подкармливали Мылом.
Но злодейство, совершенное Юной-939 накануне Нового года, намного превосходит все то, о чем вы уже рассказали. Не опишете ли вы тогдашние события со своей точки зрения?
Я вытирала столы на приподнятом ободе своего сектора, так что у меня был ясный вид на восточную сторону. Пособник Чё работал у Оси, замещая нашу выведенную из строя сестру. В разгаре была детская вечеринка. Воздушные шары, ленты и шляпки загораживали площадку вокруг лифта. Попсонги и шум, производимый пятью с лишним сотнями посетителей, отдавались под куполом. Папа Сон бумерангом запускал 3-мерные огненные эклеры над головами детей: они проходили у них сквозь пальцы и, трепыхаясь, летели обратно, чтобы приземлиться на змеином языке нашего Логомана. Я думала о Юне-939: боялась, что она может решить, будто это я ее выдала. Неожиданно дверь дортуара открылась, и появилась распухшая, покрытая синяками Юна-939.
Она заковыляла к собравшимся на восточной стороне. Я понимала, что именно она собирается сделать. Несмотря на ее внушающее тревогу состояние, лишь немногие из посетителей оторвались от своих тарелок, сони или РекЛ, чтобы удостоить ее мимолетным взглядом: вряд ли кто-нибудь из них почувствовал опасность. Когда Юна взяла на руки мальчика-детсадовца, те, что стояли рядом, предположили, что она – просто еще одна служанка-фабрикантка, изувеченная своей хозяйкой.
В Массмедиа сообщалось, что Юна-939 похитила ребенка, чтобы использовать его на поверхности в качестве чистокровного щита.
В Массмедиа о «злодействе» сообщалось в точности так, как предписывалось Единодушием. Видите ли, Архивист, книга о Внешнем мире была собранием сказок, а не пособием для террористов. Юна и в самом деле верила, что лифт доставит ее в волшебное царство, изображенное на тех картинках. Она взяла мальчика в лифт, потому что знала: лифты не функционируют, если внутри нет Души. Оказавшись на поверхности, она намеревалась затеряться среди потайных полян и бархатистых холмов. А мальчика вернула бы в лифт и не стала бы требовать за него выкуп, не использовала бы его в качестве щита и не съела бы его с потрохами, выплюнув косточки.
Она не обсуждала с вами план своео бегства?
Она давно перестала что-либо со мной обсуждать. Она вошла в лифт с испуганным мальчиком на руках, а меня не видела.
Мать ребенка увидела своего сына в руках Юны, когда двери лифта закрывались. Она завопила:
– Моего мальчика забрал клон!
Началась цепная реакция истерии. Швыряли подносы, проливали коктейли, роняли сони. Свободный от дежурства принудитель расчехлил свой кольт, пробился в самую гущу суматохи и взревел, требуя спокойствия.
Я увидела, помню, как Смотритель Ли вышел из своего кабинета, поскользнулся на разлитой выпивке и исчез под валом потребителей, которые теперь в панике бросились к лифту. В этой давке многие были ранены. Все это время Папа Сон покачивался в ленивых волнах из лапши на Своем Постаменте.
Пособник Чё вопил в свой ручной сони: я не знаю, кому и что.
Под куполом рикошетировали слухи: какая-то Юна похитила мальчика, нет, младенца; нет, чистокровный похитил Юну; принудитель застрелил мальчика; нет, фабрикантка застрелила принудителя; нет, какая-то Юна ударила Смотрителя, видите, из носа у него течет кровь.
Потом кто-то крикнул, что лифт спускается, и тишина охватила весь этаж ресторации с той же быстротой, как минуту назад – паника.
Принудитель заорал, чтобы ему расчистили место, присел на корточки и прицелился в дверь.
Потребители отхлынули в мгновение ока.
Лифт достиг этажа ресторации, и его двери открылись.
Мальчик дрожал, забившись в угол. Его матросский костюмчик больше не был белым, но сам мальчик вроде бы не пострадал. Может быть, последним моим воспоминанием в Доме Света будет тело Юны-939, обращенное пулями в кровавое месиво.
Этот образ, Сонми, прожег память и каждому чистокровному. Когда в ту ночь я добрался домой, мои соседи по дортуару не могли оторваться от сони. Как и весь Ни-Со-Копрос. В Массмедиа запись с никона на обеденном этаже чередовали с записью никона общественного порядка на площади Чёнмё-Плаза, где показывалось, как принудитель нейтрализовал Юну-939. Мы не могли поверить своим глазам. Мы были уверены, что это Союзный террорист обратился к лицеправу и сделал себе пластическое преобразование, чтобы выглядеть как прислуга. Когда Единодушие подтвердило, что фабрикантка была подлинной Юной… мы… я…