Фил заказал себе пиво, я попросила бокал лимонада, а потом рассказала ему, что сегодня с утра видела Мартина и что сейчас тот находится на допросе в полицейском участке.
Фил молча сидел и слушал, потягивая свою «Стеллу».
– Мы должны помочь ему, Фил, – сказала я.
Его присутствие приободрило меня, и я рассчитывала, что Фил, разведенный муж, а не частный детектив, обеими руками ухватится за мое предложение. Но он продолжал сидеть как ни в чем не бывало, и мои мольбы нисколько его не тронули.
– Фран, я знаю, что ты блестящий адвокат, но при этом еще и адвокат Мартина Джоя в бракоразводном процессе, а тем, чем ты предлагаешь, должны заниматься специалисты по уголовному праву.
Я восприняла его слова как личное оскорбление, поскольку и мысли не допускала, что он окажется таким занудой.
– Но ведь мы опережаем их на целую голову, – сказала я, и в моем голосе прозвучали панические нотки, которые я прекрасно расслышала. – Я не знакома с его адвокатом Мэттью Кларксоном, но ведь не исключено, что они и не собираются проводить собственное расследование. А даже если и собираются, то мы начали этим заниматься уже неделю назад.
Достав из портфеля – подаренного Мартином – блокнот, я выложила его на стол и с убедительным щелчком сняла колпачок с авторучки.
Мне нравилось вести записи. Это помогало мне разобраться в трудных вопросах, а заодно и привести в порядок свои мысли.
– Когда мы общались с тобой, ты сказал, что подозреваешь, будто Донна Джой с кем-то встречается. Что она уезжала ненадолго и несколько ночей провела вне дома. Ты сказал, что, по-твоему, она встречается со своим мужем, но вдруг это был кто-то другой?
– Кто-то еще, помимо Мартина Джоя?
– Это вполне возможно, – заявила я, заставляя себя сохранять профессиональную отстраненность. – Она живет отдельно. И наверняка выглядит в собственных глазах молодой, свободной и одинокой. Она была привлекательной женщиной… – Я поймала себя на том, что едва не сказала «красивой». – У нее наверняка водились поклонники. Причем много.
– В этом есть смысл, – кивнул Фил.
– И ты должен выяснить это.
Фил посмотрел на меня поверх очков и нахмурился.
– А клиент дал на это добро? Дэйв Гилберт не хотел, чтобы я занимался выяснением обстоятельств ее отлучек…
– Тогда речь шла только о разводе Мартина. Это был простой сбор сведений для переговоров о финансовом урегулировании. А сейчас совсем другое дело, – сказала я, и мои слова тягучей патокой повисли между нами.
– Значит, Мартин хочет, чтобы мы занялись этим, – медленно произнес Фил.
– Я поговорю с ним позже, но он хочет, чтобы мы помогли ему, чем только сможем.
Похоже, Фил уже собирался покачать головой, но в конце концов лишь пожал плечами.
– В таком случае, не забудь рассказать его адвокату по уголовным делам о том, что мы затеяли. Я не хочу наступить кому-нибудь на больную мозоль, ладно?
– Разумеется, – отозвалась я, вставая, чтобы выйти в уборную.
В прохладной и темной дамской комнате мне стало лучше. «Хорошо, что я пришла сюда», – решила я. И еще лучше, что я пригласила Фила. Хотя я больше ничего не могла припомнить о той ночи, когда Донна и Мартин встретились за ужином, мне казалось, будто я сделала первый шаг от края пропасти. Я ощутила прилив сил и уверенности в себе, и потому смогла разглядеть дальнейший путь в темноте.
Я уперлась руками в края холодной эмалированной раковины, а потом включила воду и умылась. Глядя на себя в зеркало, я заметила, что макияж поплыл, а с ресниц в уголках глаз стекают капельки туши, темные и сентиментальные, как слезы Пьеро. Я вытерла их салфеткой, поправила помаду на губах и ощутила себя готовой выйти в большой мир. Я снова управляла своей жизнью, меня охватили волнение и восторг, а в голову одна за другой приходили мысли о том, что мы можем сделать.
В животе у меня заурчало, и я вдруг поняла, что голодна. Мне не хотелось задерживаться в пабе, и я спросила себя, а не согласится ли Фил поужинать со мной где-нибудь на Кингс-роуд.
Дамская комната располагалась в подвальном помещении, и, поднявшись наверх и подходя к нашему столику, я увидела, что Фил читает газету, сегодняшний номер «Ивнинг стэндард».
– Ты уже видела это? – поинтересовался он, поднимая голову. Выражение его лица было мрачным, и я мгновенно насторожилась.
Я села за столик, и он развернул газету так, чтобы я могла прочитать текст.
– Полиция опубликовала фоторобот человека, с которым им хотелось бы побеседовать, – сказал он, показывая на страницу.
Мне понадобилось всего мгновение, чтобы осознать всю важность этого рисунка, а потом меня охватила паника, настолько сильная, что я едва не свалилась на пол.
– Полагаю, для Мартина это хорошо, – заметил Фил, допивая пиво. – По крайней мере, это свидетельствует об их непредвзятости. Они не считают мужа виновным – ну, ты понимаешь, если с Донной Джой что-то случилось.
Я слушала его вполуха, пробегая глазами статью, на которую указывал Фил. В ней говорилось о том, что полиция разыскивает женщину тридцати с чем-то лет, которая интересовалась местонахождением Донны Джой в ночь ее исчезновения. Брюнетка в черном пальто и зеленом шарфе, которая заходила в студию к Донне около семи часов. Взгляд мой метнулся к фотороботу – узкие, недоверчивые глаза, смешной нос картошкой, – и я почувствовала себя едва ли не оскорбленной оттого, что сходство оказалось неточным и отнюдь не лестным.
Глава двадцать четвертая
– Что ты имеешь виду, когда говоришь «это я»? – осведомился Фил, после того как я, сделав глубокий вдох, с самым беззаботным видом сообщила ему, кто изображен на фотороботе.
Разумеется, я была обязана сказать ему об этом. Я понимала, что если хочу помощи Фила, то он должен быть на моей стороне и знать обо всем.
– Дело было спорным и постепенно становилось все более скверным, – сказала я, жалея, что не заказала себе еще одну водку с тоником. – Донна жаловалась, что Мартин так и не раскрыл все свои активы, и намекала, что потребует проведения тщательной судебно-бухгалтерской проверки состояния его дел. Я беспокоилась, что на последнем слушании мы не сумеем урегулировать все спорные вопросы, и потому хотела поговорить с ней без протокола, неофициально. Попробовать образумить ее.
Я буквально импровизировала на ходу, прекрасно понимая при этом, что, исходя из собственного опыта, приобретенного в ходе развода, Фил наверняка сочтет мою попытку вправить мозги Донне в высшей степени непрофессиональной.
Он сидел, уткнувшись в газету, но, когда он поднял на меня глаза, я увидела, что он серьезно обеспокоен.
– Господи Иисусе, Фран, ты должна сообщить об этом полиции, – сказал он, складывая «Стэндард».
Я помолчала, хотя меня так и подмывало рассказать Филу все. О своем романе с Мартином, о той ночи, когда я сидела здесь и следила за домом, о том, как несколько часов спустя оказалась у себя, пьяная, вся в крови, уязвленная до глубины души тем, что мой любовник проводит время со своей женой.
Но при этом я прекрасно понимала, что нужна Мартину на свободе, чтобы помогать ему отстаивать свои интересы. Мне нельзя оказаться связанной по рукам и ногам полицейским расследованием, которое могло запросто закончиться выдвинутым против меня обвинением.
– Я знаю и согласна с тобой, – простодушно отозвалась я, слыша, как гулко стучит сердце у меня в груди.
Паника возвращалась. Я-то надеялась, что Фил хотя бы попытается свести дело к шутке, разрядить атмосферу. Например, скажет, что на фотороботе изображен гермафродит или что мне следует подать на полицейского художника в суд. Но он выглядел чрезвычайно серьезным, и это нервировало меня.
– Хочешь, я пойду с тобой? – предложил он, когда я схватила портфель, собираясь уходить.
– Не говори глупостей, – улыбнулась я, понимая, что сейчас мне ничего не остается, кроме как изображать веселость и легкомыслие. – Я заскочу в участок по пути домой. Не хочу, чтобы полиция считала, будто у них появилась настоящая зацепка, тогда как на самом деле трудоголик-барристер всего лишь решил оказать своему клиенту дополнительную услугу.
Мне пришлось позвонить Тому Брискоу, чтобы взять у него номер мобильного телефона Мэттью Кларксона. Правда, мой звонок тут же перевелся на голосовую почту, но, когда я перезвонила его секретарю через коммутатор фирмы, мне понадобилось меньше минуты, чтобы выяснить: офицеры, расследующие исчезновение Донны Джой, работают в полицейском участке Пимлико.
Тот факт, что дело передали из одного участка в другой, не ускользнул от моего внимания. Еще несколько минут я потратила на то, чтобы найти в Интернете имя и номер телефона офицера, с которым мне предложили связаться, и именно тогда я сообразила, что делом Донны занимаются не полисмены из Кенсингтона или Челси, а детективы из отдела по расследованию убийств, случившихся на всей территории Лондона. Я знала об этих ребятах достаточно, чтобы понимать: они специализируются на убийствах, покушениях на убийство и исчезновениях людей, когда существует высокая вероятность, что их обнаружат мертвыми. Я понятия не имела, почему они отнеслись к исчезновению Донны со всей серьезностью, но намеревалась выяснить это.
Инспектор сыскной полиции Дойл, к которому мне порекомендовали обратиться, служил в полицейском участке Белгравии на Букингем-Пэлэс-роуд, и мне поневоле пришла в голову мысль о том, что Донне это очень понравилось бы. Это вам не отделение полиции где-нибудь на окраине Лондона, в Илинге или Баркинге. Даже ее исчезновение расследовали в самом королевском районе города с почтовым индексом SW1.
Здание, впрочем, оказалось ничем не примечательным, выстроенным из коричневого кирпича в брутальном стиле семидесятых годов прошлого века.
Я медленно выдохнула, вытерла вспотевшие ладони о пальто и назвала свое имя у стойки дежурного. Все стулья были заняты, и я попыталась отвлечься, угадывая, что привело сюда этих людей. Разъяренный мужчина в костюме, скорее всего, пришел заявить о том, что у него угнали «Порше»; взволнованный пенсионер наверняка собирался сообщить о нарушении общественного порядка, но вот что здесь делает женщина с татуировкой на лице, качающая коляску и одновременно орущая в мобильный телефон, я представить себе не могла. Впрочем, я пробыла в приемной недостаточно долго, чтобы всерьез озаботиться ее предысторией.