Началось с того, что вновь вызвало удивление такое несуразное соотношение уходящих на Ольгу сил: в пять раз больше, чем на беременную Елену Шулемину, и в три раза больше, чем на поддержание любого иного фантома. Стал присматриваться, пытаясь разобраться в круговерти течений, и вскоре выявил по центру потока толстенный, витой жгут, который вонзался в супругу в районе живота и вокруг него и как раз через который уходили те самые четыре пятых «лишней» подпитки. Подобное не могло не озадачить. Даже пришлось советоваться по внутренней связи с целителем Игнатом Ипатьевичем и ведданой:
«С чего это вдруг такой перерасход? Вдруг ребёнок болен? Или патология какая-нибудь? А то и ещё чего похуже?»
«Похуже – это что? – с характерным для него ехидством отвечал Хоч. – Неведома зверушка или как «чужой» в одноимённом фильме?»
Зариша на него тут же накричала:
«Заткнулся бы ты, старый мухомор, и не городил бы всякую околесицу! А ты, Вань, его не слушай! Ольга у тебя здорова как корова, поэтому и беременность ни ей, ни её ребёнку ничем не грозит. А вернётесь домой, я её сама на всякий случай тщательно осмотрю».
Сравнение с коровой покоробило не меньше, чем намёки о неведомой зверушке, так что Загралов пожалел, что обратился не по адресу. Колдун и высшая ведьма только с толку сбивали заумными речами да туманными рассуждениями. А все они сводились к одному: «…понятия не имеем, как оно и что оно у вас, обладателей, с наследниками творится. Вы уж там сами разбирайтесь, хотя скорей всего так и должно быть. Не обращай внимания на перерасход. Ведь одно дело поддерживать плод в теле обычной женщины, а совсем другое – делать то же самое в теле фантома, созданного искусственно».
Но и такие выводы будущего папашу не устраивали, и он возвращался к сравнительному анализу чуть ли не постоянно. Что-то его настораживало в просмотре и подспудно напрягало.
Процесс покупок вырвался у Ивана из-под контроля. Вернее, это он так думал вначале, что на нём останется возлежать некий контроль и право главы семьи чем-то распоряжаться. Вначале он пытался купить всё, что его жёны из огромного количества вещей начинали примерять. Ему казалось, что так будет и лучше, и быстрей и несоизмеримо больше благодарностей он получит в итоге за свою щедрость и покладистость.
Как же он грубо и наивно ошибался! После первых же попыток скупить, сказав продавщицам «Заверните, мне понравилось!», его с позором изгнали из отделов с женской одеждой. Причём возмущение всех трёх красоток было единодушным и неподдельным.
– Олечка, я что-то недопонимаю? – попытался Иван хотя бы для себя прояснить причины такого недовольства. – Вы ведь меряете, вам нравится, вам это впору и несомненно идёт. Так почему не покупаете?
И был ошарашен ответом:
«Мы это примеряем не для того, чтобы купить, а для того, чтобы примерить!»
А вдогонку получил требование не мешать, не отвлекать от священного действа и не лезть со своими комментариями. Троице женщин с излишком хватало советов и мнений своего «огромного» коллектива. Разве что Фаншель в конце своего монолога-наущения ласково добавила:
«Дорогой, ты пока лично для себя обновки присмотри, но в финале обязательно мне картинку в зеркале передавай для окончательного одобрения. Или, в крайнем случае, с Дарьей Валентиновной советуйся. Она со стороны сумеет оценить. А устанешь – посиди в ресторане или вон в кегельбане разомнись…»
Сбивать шарами кегли Загралову нравилось всегда, но делать это в одиночку – не захотелось. Как и заниматься долгим выбором одежды для себя – не стал. Прошёлся по самым дорогим магазинам, выхватил что понравилось да после кратких примерок тут же покупал, ни с кем не консультируясь. Как ему показалось, при неограниченности в средствах лучше три раза купить по стольку и набрать лишнего, чем примерять часами и потом всё равно купить не совсем подходящее и чаще всего ненужное. Ведь чем больше меряешь, тем больше глаз «замыливается» и тем большая путаница создаётся в сознании от количества фасонов, расцветок и структуры тканей. Первый, спонтанный выбор – самый верный для мужчины и правильный.
Его жёны только начали разогреваться на длинном марафоне покупок, а сам обладатель уже восседал за маленьким, удобным столиком, откуда открывался вид на общий холл торгового центра. Идеальная точка обзора: третий этаж, возле самых перил, в одном из кафе, где оказался не только отличный кофе, но и аппетитные, залитые сыром, горячие, с хрустящей корочкой бутерброды. В таком месте можно и отдохнуть, и за людьми понаблюдать, да и всеми остальными делами продолжать ворочать с удовольствием, не напрягаясь. Ну и за жёнами время от времени присматривать, чтобы их никто не обидел. Хотя там одной ведьмы хватило бы для успокоения кучи отмороженных хамов.
К тому же сам центр считался очень респектабельным, солидным, здесь только видеокамеры, расположенные на каждом углу, заставляли сдерживаться от ругани самых вспыльчивых и вести себя степенно наиболее нервных холериков.
Вот Загралов и расслабился. Правда, уже начав анализировать, понял, что всё равно ему никак не удалось бы предвидеть подобную встречу заранее. Вначале он просто удивился, что кто-то посторонний присел за его маленький столик без спроса, но, когда рассмотрел человека, расположившегося напротив по-хозяйски, не удержался от недоумённого хмыканья. Перед ним восседал Большой Бонза!
Тот самый человек, который долгое время сам был обладателем и дошедший до уровня пятидесятника, подавшийся в большую политику. Тот самый, который отдал в наследство сигвигатор ныне уже покойному Тузу Пик, и тот самый, что владел со своим последователем огромной недвижимостью под названием «Лужок». Опять-таки всё этот же человек был замешан в кровавой перестрелке на территории своей собственности, сам при этом оказался тяжело ранен и, по всем сведениям, ныне лежал на излечении в тюремном госпитале. Ну и естественно, что ему вроде как собирались инкриминировать не столько косвенную вину за перестрелку или незаконное хранение огромной партии современного оружия, сколько за экономические преступления невероятно широкого профиля и масштаба.
К тому же (и это показалось самым главным для Ивана в первый момент) сидящий перед ним лысый мужчина не мог быть полноценным обладателем. А значит, не мог много из того, что мог раньше… Следовательно…
Наверное, по глазам Бонза читал хорошо и прекрасно понял, в чём сомневается его незаконный наследник. Потому что закивал с доброй, располагающей, чуть ли не родственной улыбкой:
– Да я это, я! И тоже страшно рад тебя видеть!.. Спасибо, очаровашка! – это он уже сказал официантке, поднёсшей заказанный кофе и всё те же горячие бутерброды. После чего Большой повернулся вновь к замершему Ивану и продолжил: – Вижу, ты неплохо устроился с моим сигвигатором?
Ну да, он сильно изменился и скорей всего специально оставил свою знаменитую лысину, но мысли, что это похожий на него двойник, даже не возникало. Зато возникло сомнение о наличии запасного тела, и Загралов ответил вопросом на вопрос:
– А что за двойник тогда лежит в тюремном госпитале?
– Ха! Какая разница! – отмахнулся нежданный сотрапезник. – Главное, что встречу с тобой я своим личным присутствием уважил. Не загордишься?
На подобные подначки реагировать просто было некогда, хотя беседа велась практически не прерываясь. Но попутно Ивану пришлось решать множество проблем, и не все они оказались в сфере его умений или возможностей. Ладно там жён он сумел заставить оторваться от примерок, перейти в ближайшее и наиболее удобное для обороны и в плане безопасности место и там выжидать. К тому же чуть ли не сразу он перекинул в их окружение фантом участкового Соболева, а потом и само семейство Клещей. Вокруг себя тоже стал стягивать ударную группу из Фрола, Дарьи, майора Лидкина, а чуть позже и деда Игната. Причём дух Пасечника первым обнаружил наибольшую опасность:
«Вань, не могу к нему приблизиться меньше чем на тридцать метров! Нечто странное вокруг него, но не «слепая зона». Не пускает, а когда залипаешь там словно в потоке, начинает бить током и как будто парализует. Я вроде вырвался из потока, но будто деревянным стал!..»
И это утверждал бестелесный дух!
– А вот я ни к какой встрече не стремился, – тем временем продолжал обладатель разговор. – Ни здесь, ни на «Лужке», ни тем более с Безголовым Тузиком.
– Не просто в это верю, а даже знаю! – с душевным сочувствием закивал Бонза. – Туз и в самом деле заигрался, оторвался от действительности и был весьма справедливо наказан судьбой. Сам виноват!
Странная беседа продолжалась, а команда фантомов Загралова, да и он сам пытались мозговым штурмом ответить на вопросы: что, почему и с какой стати?
Как бывший владелец «Лужка» сумел незаметно пройти буферную зону? И почему на него не обратила внимания Цепь? Ну это понималось просто: здесь сидит простой человек, не имеющий сигвигатора, а потому и не обладающий собственной буферной зоной или её эпицентром в виде шара, с выставленными наружу иглами.
Может такое быть? Да так и есть! Но возникает второй вопрос: а откуда же тогда запасное тело, которое отлёживается в тюремном госпитале? Ведь не имеющий настроенного на себя сигвигатора обладатель не может создавать собственные копии.
«Ты вспомни, что ты умеешь, в обход всех инструкций! – своевременно напомнил Хоч. – Так что и этот вчерашний правитель столицы может невесть какими способностями да умениями обладать. Вон, ты не видишь его своими сигнальными линиями, и мы к нему подлететь не можем…»
«А давай меня воплоти в тело, – предложил Фрол, – и я этого коротышку просто сброшу вниз всего одним ударом!»
«Всегда успеется! – сразу пресёк ненужную инициативу полковник Клещ. – Качай его, Ваня! Качай! Пусть быстрей выкладывает, что ему надо от тебя, и начинает тебе угрожать. Потому что без этого никак такой встрече не суждено было состояться».
– А что же вы так плохо Туза воспитывали? Не могли ему привить миролюбие и уважительное отношение к окружающим? Или это некий, жутко разбалованный вами родственник?