– Но в тот день, когда я тебя встретил, ты не ходила к нему на могилу, – гнул свое Арон.
– Нет, но…
– Ты была в моем доме. В моем доме! – Он уже кричал во весь голос, и его слова грохотали у меня в ушах. – С моим братом!
– Да, но…
– В его спальне. И у тебя хватило наглости, хватило смелости сесть в мою машину и сделать вид, что ты…
– Хватит! – заорала я, хлопнув себя кулаком по бедру. – Хватит!
21.59.
Арон выехал на улицу Лорен. Откинувшись на сиденье, я безумными глазами шарила вокруг —
здесь мамина машина? Нет, слава богу. На горизонте чисто. Я открыла дверцу…
– Всегда пожалуйста, – насмешливо бросил Арон.
– Ну, ты как маленький, – огрызнулась я, выбираясь из машины. Морозный воздух обжег пылающие щеки. – Большое спасибо за то, что ты меня подвез. Было просто замечательно.
– Как ты можешь, Зои! Не понимаю, – воскликнул Арон, сверкая глазами. – Ведешь себя, как настоящая стерва! Как так можно, не понимаю.
– Ты не дал мне объяснить!
Я хлопнула дверью, часы показали 22.00. Мотор взревел, машина сорвалась с места и помчалась по улице, а я выкрикивала ей вслед все ругательства, какие только приходили в голову. Налетел порыв ветра, от холода меня била крупная дрожь, но кровь в жилах кипела.
– Ну как, хорошо посидели? – спросила мама пару минут спустя, когда я, старательно пряча гнев, плюхнулась на сиденье рядом с ней.
Очередная выдумка, готовая сорваться с языка, застряла было в горле, но я подумала об Ароне и назло ему заявила:
– Неплохо. И география не помешала.
Я хотела рассказать тебе, что было дальше, но придется закончить на этом, потому что у меня глаза слипаются. Несколько последних ночей кошмары спать не давали. Вскакивала посреди ночи в липком холодном поту и уже не могла заснуть, а дождь хлестал, дым змеился, и рука исчезала снова и снова. Я еще не готова рассказать об этом, но я расскажу. Скоро. Обещаю.
У нас еще есть немного времени до 1 мая. Это если случится худшее и монахиня не сумеет ничего сделать. Должен быть какой-то способ помочь тебе. Так что ты не теряй надежды и не считай, что ты заслуживаешь такого наказания за свои ошибки. Как видишь, я тоже их совершала. Ты не одинок, Стью. И когда лежишь на своем тощем матрасе, ты не думай, что весь мир видит в тебе только дурное, потому что одна девочка в Англии знает, что есть в твоей душе и хорошее.
С любовью, крепко целую,
Зои
Сказочная ул., 1
Бат
13 февраля
Привет, Стью!
Паука несколько недель не было видно, но возле двери красуется пара новых паутин. Надо думать, сам он притаился в тени и следит, как я строчу, запоминает все слова, а потом серебряным шелком выводит мои секреты на потолке. А может, это приступ паранойи, что было бы неудивительно, учитывая, что случилось сегодня после школы.
Я задержалась после уроков, чтобы поговорить со своим старым учителем по религиоведению. Тебе будет приятно узнать, о чем – о монахине.
– Почему ты хочешь ей написать? – спросил мистер Эндрюс, размашисто царапая на доске что-то об Иисусе для первого завтрашнего урока.
– Потому что… – начала я и замолчала. Надо было собраться с духом, чтобы выдать то, что я заранее придумала.
– Потому что… – передразнил меня мистер Эндрюс, рисуя человечка на кресте.
– Я обрела Бога.
– И где же?
Он нарисовал вылетающий изо рта Иисуса кружок, а в нем печатными буквами написал Р-Р-Р! Ничего себе – Р-Р-Р! И вопроса такого я тоже не ожидала.
– В своем… пенале, сэр.
– Он что, ластик у тебя одалживал?
– Нет. Я на математике открыла пенал, а свет отразился от крышки, и на столе показался крест.
– Трогательно, – проронил мистер Эндрюс. – Очень. – Он бросил маркер на стол. – Она из Эдинбурга, из монастыря Святой Катерины. А зовут ее Джанет.
Можешь не волноваться, Стью, скоро Джанет получит письмо. Я вышла из школы и обрадовалась солнышку у себя на лице, впервые за последние месяцы у меня было хорошее настроение. Домой я летела без оглядки – руки чесались начать кампанию в твою защиту. Первым делом напечатать твои стихи, потом послать их монахине. Да, еще выписать все твои положительные качества, чтобы всем было ясно, что ты:
• Умеешь слушать
• Отзывчивый
• Творческая натура
• Похож на Гарри Поттера, потому что…
И тут я увидела DORIS.
Она стояла у моего дома.
Пара карих глаз наблюдала за моим продвижением по тротуару.
– Привет, – крикнула я с другой стороны улицы.
– Где ходишь? Жду тебя, жду.
Меня ждет?
– Задержалась с учителем религиоведения… Надо было поговорить. А почему в его машине?
– Моя на техобслуживании, – объяснила Сандра. – А эта простаивает без дела в гараже.
Я не могла глаз отвести от нее. Обшарпанные синие дверцы. Помятая крыша. Три колеса.
– Как дела? – Подойдя к Сандре, я увидела собственное отражение в окне машины: бледная, с тревожным взглядом, худющая. Даже не заметила, что так отощала.
Сандра неожиданно улыбнулась, но как-то странно. Чересчур напряженно.
– У меня хорошие новости. – Она отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Я сделала шаг назад. – Мы устроим поминальную службу.
– Что устроим?
– Мне только сегодня пришла в голову эта мысль, и я сразу приехала рассказать тебе. Хочется отметить первую годовщину. Сделать что-нибудь такое для него. – Должно быть, на лице у меня отразился ужас, который Сандра истолковала совершенно неверно, потому что, опустив мне на плечо костлявую руку, она принялась меня утешать: – Не бойся! Ты, конечно, тоже примешь участие. Прочтешь что-нибудь, например.
– Нет! – чуть не крикнула я. Сандра заморгала, но продолжала улыбаться. – У меня не получится. Перед всеми…
Она сильнее сжала мне плечо:
– Знаю, это тяжело, но мы должны что-то сделать, чтобы сохранить память о нем.
Я, Стью, едва не расхохоталась ей в лицо! Как будто она, память эта, когда-нибудь сотрется. Как будто это так просто. Сандра нагнулась в машину, вытащила из сумки блокнот.
– Я тут придумала кое-что, – сказала она, листая одну за другой страницы, исписанные ее каракулями. – Есть время послушать?
– У меня урок флейты, – выпалила я первое, что пришло на ум.
– Да? Тогда ладно. – Сандра закрыла блокнот. – Как-нибудь в другой раз.
– Да, конечно, – я чуть не бегом припустилась к дому. – Увидимся позже.
Не успела я дойти до нашей дорожки, как услышала:
– А когда именно?
– Когда хотите, – отозвалась я, не оборачиваясь.
– Мне позвонить тебе? Ты бы зашла. Может, в эти выходные. Мы бы вместе подумали.
Я зажмурилась, сдерживая вскипающую злость.
– В эти выходные я занята.
– Все выходные?
– Ну, не все, но…
– Тогда я тебе позвоню, – сказала Сандра. Оглянувшись, я увидела, как она села в машину, как задела плечом мисс Скарлетт. Красная фигурка закачалась из стороны в сторону. Тоска по Арону мучительной болью разлилась по всему телу, впилась в каждую косточку. И знаешь, Стью, год назад со мной было то же самое, когда мы с ним поссорились, и я ждала, ждала, а он все не звонил и не звонил.
Часть одиннадцатая
Арон вышел за скобки, и теперь не было нужды ставить точку в отношениях с его братом. Тем более что после футбольного пазла у нас с Максом все как-то пошло на лад. Мы всюду ходили вместе, и никто уже не удивлялся, хотя, на мой взгляд, он и я – странноватая комбинация. Вроде как ореховое масло с джемом. Ты, по-моему, как раз это обожаешь. Само собой, я и близко не подходила к его дому, но при каждом удобном случае, если находился предлог для мамы, мы шатались по городу, почти всегда в парке у реки. Там было спокойно, и под деревьями стояла скамейка на случай дождя.
Дедушку перевезли из больницы в дом престарелых, и папа часто ездил к нему, помогал устроиться на новом месте. В День святого Валентина, когда я завтракала перед школой, а мама гладила, папа спустился на кухню с открыткой в руках и молча положил ее на стопку белья. Утюг, пыхтя как паровоз, продолжал скользить по брюкам Дот. Мама не сказала спасибо, просто смотрела, как папа, уронив сумку на пол, сует в тостер ломти хлеба.
– Ты опять туда? – вздохнула она.
– Отвезу ему еще фотографий. Ты знаешь, помогает. Честное слово. Он и говорить лучше стал. В прошлый раз прочел «Отче наш» почти без ошибок. Медсестры там отличные. Просто чудо. Мы с ними вместе пытаемся его…
– Пора бы им начать приплачивать тебе…
– Я ищу работу, – отозвался папа, заглядывая в тостер.
– Ну, там ты ее вряд ли найдешь. – Мама сложила джинсы, взяла открытку. На секунду ее лицо смягчилось. – Спасибо, Саймон.
Папа с довольной ухмылкой намазывал на тост масло.
Ну и вот. Я уверена, Стью, у вас в Америке тоже отмечают День святого Валентина. И, может, даже покруче, чем здесь у нас. Я видела по телику, как вся ваша страна в праздники прямо с ума сходит. В одном документальном фильме про Хеллоуин показали одного старика из Калифорнии, так он выкрасил все лицо в черный цвет. Его спрашивают: Барак Обама? А старик отвечает: О. Джей Симпсон!33 Я не поняла, в чем здесь юмор, но все, кто там собрался вокруг тыквенного пирога, так и покатились. Думаю, 14 февраля у вас тоже весело. Ты наверняка много чего устраивал для Алисы, пока та не доложила про роман с твоим братом. Например, лепестки и свечи, ведущие к накрытому на балконе ужину при свечах. А может, ты выкладывал дорожку из пакетиков кетчупа, и твоя жена находила в конце чизбургер, фигурную картошку и молочный коктейль с двумя соломинками.
Я не любила Макса, но что было делать? Купила открытку с белым медведем в бикини. Вручила ему в столовой на большой перемене. Внутри было напечатано: «Ты меня обжигаешь», я дописала – «как глобальное потепление». Макс тупо пялился на открытку. Арон расхохотался бы, промелькнуло у меня в голове. Сердце сжалось… «Прекрати!» – сурово велела я себе и решительно занялась куриными наггетсами, готовая ржать до колик над первым же приколом Макса. Но тот не отпустил ни одной шутки и вообще сидел какой-то несчастный над своей тарелкой.