9. Команды генералов Джексона, Маклауза и Уокера, выполнив задачи, ради которых они были отведены, присоединятся к основной части армии в Бунсборо или Хейгерстауне.
10. Каждый полк на марше будет обычно перевозить свои топоры в полковых повозках, для использования людьми в их лагерях, для заготовки дров и т.д.
По приказу генерала Р. Э. Ли.
Р. Х. ЧИЛТОН,
помощник генерального адъютанта.
Тот факт, что приказ Ли № 191 попал в руки Макклеллана по удивительной неосторожности, - лишь часть его значения. Приказ предполагает почти сверхъестественную летаргию Макклеллана и нарушает первое правило ведения войны - сосредоточение сил против врага. Ли разделил свою армию на три основные "колонны", а затем разделил командование Джексона на три отдельные колонны, ни одна из которых не могла поддержать остальные, если бы возникла такая необходимость. Трудно представить себе более опасное положение для армии, действующей на вражеской территории с одной очень сомнительной линией коммуникаций и одной еще не обеспеченной, преследуемой армией, которая заметно превосходила его в численности и снабжении, а также в качестве и количестве артиллерии.
Военный историк генерал-майор Дж. Ф. К. Фуллер впадает в апоплексию, описывая решение Ли, которое он называет "самоубийственным отвлечением сил", и продолжает: "Ли настолько презирал врага, что не видел опасности в том, чтобы послать половину своей армии в одном направлении, в то время как он продолжал действовать с оставшейся половиной в другом; и это перед лицом врага, который превосходил его по численности почти два к одному!" Фуллер - не тот писатель, который легкомысленно использует восклицательный знак. Лонгстрит, который с самого начала возражал против этого плана, написал бы, только с большей сдержанностью: "Большой ошибкой кампании было разделение армии Ли", и с этим трудно не согласиться. Потеря приказа была случайностью, неосторожностью, за которую Ли не несет ответственности, - еще одной из бесчисленных опасностей войны, но разделение его армии было ошибкой, фатальным неверным пониманием ситуации.
Мнение генерала Фуллера о том, что "Ли относился к врагу с... презрением", конечно же, не является причиной решения Ли. Он был слишком джентльменом, чтобы испытывать или выражать презрение к кому-либо, кроме генерала Поупа, да и то из-за приказа Поупа, угрожавшего наказанием сторонникам Конфедерации в контролируемых им районах. Он определенно не испытывал презрения к генералу Макклеллану, которого после войны назвал самым умелым генералом Союза, против которого он сражался, и был бы неспособен испытывать презрение к солдатам армии, в которой он прослужил большую часть своей взрослой жизни. Гораздо более вероятно, что Ли испытывал легкую эйфорию после своих недавних успехов. Он привык полагаться на стойкость и храбрость солдат Конфедерации, даже когда они сильно уступали в численности, а также на их терпеливую способность переносить голод, отсутствие сапог и приличного обмундирования и долгие, жестокие марши день за днем. Ли был слишком скромным человеком, чтобы испытывать что-то настолько дерзкое, как самоуверенность в собственном мастерстве генерала, но он страдал от самоуверенности в своих войсках, которая почти так же опасна и часто приводит к необдуманным решениям. Более того, эта болезнь заразительна - Джексон и многие другие генералы Конфедерации следовали примеру Ли, и неизбежно некоторые из них полагали, что даже если они совершат ошибку, их войска вытащат их из нее. Чаще всего войска так и поступали, но даже самые храбрые войска не всегда могут преодолеть серьезную ошибку своего генерала. Здравый смысл Лонгстрита в том, что войска Конфедерации могут и не могут сделать, обычно служил тормозом для рискованных планов Ли, хотя в данном случае, как и при Геттисберге, он не смог убедить Ли.
Они достигли Хейгерстауна 11 сентября, проехав через Тернерс-Гэп в Южной Горе, где Ли показал своим войскам пример того, как они должны вести себя на вражеской территории, подняв шляпу в знак приветствия перед женщиной, которая пела "Звездно-полосатое знамя", "когда он проезжал через город". *.
Несмотря на учтивый жест Ли, добрые жители Хейгерстауна так же, как и жители Фредерика, не желали снабжать армию Конфедерации (или принимать конфедеративные доллары за свои товары). От Джексона не было никаких известий о том, что Харперс-Ферри пал; более того, Ли получил от Стюарта нежелательную новость о том, что его кавалерийские разведчики сообщили о наступлении на Фредерик федеральных войск, численность которых, возможно, достигает 90 000 человек. Это было последнее, чего ожидал Ли - он был уверен, что Макклеллан будет действовать медленно и осторожно, но вместо этого тот двигался стремительно, более того, он шел по пятам армии Ли, не более чем в десяти милях от Тернерс-Гэп, которую слабо удерживали дивизия Д.Х. Хилла и кавалерия Стюарта. Решение Ли разделить свою армию теперь стало создавать опасную проблему. Если Макклеллан достигнет Крэмптонс-Гэп, расположенной всего в нескольких милях к югу от Тернерс-Гэп, он сможет лишить три колонны Джексона, сходившиеся к Харперс-Ферри, возможности соединиться с остальной частью армии Ли.
За одну ночь положение Ли изменилось: из генерала, наступающего на Пенсильванию с новой линией коммуникаций через Мартинсбург и Харперс-Ферри, он превратился в генерала с врагом за спиной и без всякой линии коммуникаций. Вместо того чтобы продвигаться в Пенсильванию, Ли теперь столкнулся с тем, что ему, возможно, придется разворачивать свою разрозненную армию и возвращаться назад.
В этот кризисный момент между Ли и Лонгстритом возникли серьезные разногласия. Призванный в палатку Ли ночью 13 сентября, Лонгстрит "застал его над картой". Ли вкратце объяснил ситуацию и спросил мнение Лонгстрита. Лонгстрит предложил объединить свои силы с силами Д. Х. Хилла и занять позицию за ручьем Антиетам у Шарпсбурга, где можно было бы сосредоточить всю армию. Лонгстрит вспоминал в своих мемуарах, что Ли все еще страдал от "галлюцинации, что Макклеллан не способен на серьезную работу", и хотел, чтобы Лонгстрит выступил в поход на рассвете следующего утра, чтобы соединиться с Д. Х. Хиллом и защитить Тернерс-Гэп. Учитывая поздний час, Лонгстрит сомневался, что его люди будут готовы к маршу на рассвете, и считал, что к тому времени, когда они доберутся до Тернерс-Гэп, они будут слишком усталыми, чтобы защищать ее, даже если они доберутся туда вовремя. Ли вежливо отклонил этот совет и приказал Лонгстриту продолжать; но "ум Лонгстрита был настолько встревожен", что он не мог успокоиться, поэтому он поднялся, "сделал свет" и сел писать письмо Ли, снова призывая его сосредоточить армию у Шарпсбурга. Ли проигнорировал это письмо и не изменил своего плана.
Это было не просто расхождение во взглядах на тактику, как предполагал Лонгстрит, а гораздо более серьезный вопрос стратегии. Если бы Ли смог повернуть и разгромить противника у Тернерс-Гэп, он мог бы продолжить движение на северо-запад к Чемберсбургу, Карлайлу и Харрисбургу. Если же Ли соберет свою армию у Шарпсбурга, как того хотел Лонгстрит, ему придется двигаться на юг, практически к Потомаку, с возможностью того, что Макклеллан окружит его там или даже заставит переправиться через Потомак обратно в Виргинию - именно того, чего Ли больше всего хотел избежать. Последовав совету Лонгстрита, он положил бы конец вторжению на Север, а вместе с ним и угрозе одному или нескольким его крупным городам и позволил бы Конфедерации договориться о мире на приемлемых условиях. У Ли в голове было более масштабное и яркое видение, чем у Лонгстрита, и он верил, что находится на пороге его реализации.
Возможно, Ли и позволял себе мысленно представить длинные серые колонны, захватывающие Харрисбург и идущие на Балтимор или Вашингтон с развернутыми боевыми знаменами, но когда Лонгстрит взглянул на карту, он решил, что разумнее будет сосредоточить армию в Шарпсбурге и позволить Макклеллану атаковать ее там, на местности, выбранной самим Ли.
На что бы ни надеялся Ли, в этот момент половина его войск находилась в двадцати милях от него, у Харперс-Ферри, и Ли оставался "в мрачной неопределенности" относительно того, что с ними стало. Конечно, он также не мог предположить, что Макклеллан прочел его приказ от 9 сентября. "Туман войны" фон Клаузевица никогда не был гуще, чем "при свете дня" утром 14 сентября, когда Ли и Лонгстрит выехали - возможно, Ли впервые вернулся в седло на Тревеллере после несчастного случая * - в направлении Южной горы. Они не успели далеко отъехать, как получили "депешу" от Д. Х. Хилла о том, что ему срочно требуется подкрепление. Он удерживал Тернерс-Гэп с раннего утра против подавляющего числа федеральных войск - две бригады конфедератов против восьми федеральных. Лонгстрит поспешил отправить четыре своих малочисленных бригады на помощь Хиллу. Лонгстрит слишком уважал Ли, чтобы сказать ему что-то вроде "я же говорил", но спустя годы, когда он собрался писать свои мемуары, это, несомненно, было у него на уме. Что касается Ли, то ему сообщили, что Макклеллан получил копию приказа № 191 к десяти часам утра. Во время его обсуждения в штаб-квартире Макклеллана присутствовал сторонник Конфедерации. Наконец-то Ли понял, почему Макклеллан двигался с такой нехарактерной для него скоростью. В ответ на это Ли перебросил все бригады к Тернерс-Гэп, и с полудня до темноты там бушевало сражение, сдерживаемое лишь осторожностью союзного генерал-майора Бернсайда-Маклауза - что неудивительно, учитывая уверенность Макклеллана, что у Ли на дальней стороне Южной горы не менее 120 000 человек.
Битва за Южную гору обошлась обеим сторонам почти в 2000 человек, и к концу дня Ли стало ясно, что утром атака союзников возобновится; что он не сможет удержать Тернерс-Гэп или любую другую брешь в Южной горе; и что он также рискует потерять дивизию генерал-майора Лафайета Маклауза, которая удерживала Мэриленд-Хайтс на северном берегу Потомака в составе сил Джексона, осаждавших Харперс-Ферри. Теперь Ли столкнулся с вполне реальной опасностью того, что армия Северной Вирджинии может быть уничтожена по частям на следующий день. Он решил, что у него нет другого выхода, кроме как отступить к Шарпсбургу, где он мог бы собрать армию,