Ли провел большую часть зимы, размышляя о том, что предпримет Грант, и в конце концов решил, что тот попытается взять Ричмонд, как до него Макклеллан, Бернсайд и Хукер. Это было ошибкой со стороны Ли. Грант не был заинтересован в Ричмонде; его целью было измотать армию Ли, и он правильно догадался, что Ли будет вынужден защищать Ричмонд, а это привяжет его к оборонительной стратегии и не позволит ему использовать свой гений маневра.
Сначала Ли планировал повторить события 1862 и 1863 годов - продвинуться в долину Шенандоа, чтобы заставить Гранта думать, что он нападет на Вашингтон, после чего "произойдет великое сражение на Рапидане". Но Ли ошибался. С самого детства Грант всегда выбирал самый короткий и прямой путь между двумя точками и испытывал явное отвращение к повторению пройденного пути. Он не обладал ни умением Ли маневрировать, ни его вкусом к этому; он предпочитал всеми силами идти вперед, сталкивая препятствия со своего пути.
Ли не хотел ждать, пока на него нападут - это было не в его характере. Он планировал "дать бой" Гранту как можно скорее, предвидя, что Грант, вероятно, переправится через Рапидан и будет наступать через Уайлдернесс, пересекая его вблизи старого места сражения при Чанселлорсвилле, с целью повернуть Ли вправо и отделить его от Ричмонда.
Одержав свою величайшую победу в этом темном, мрачном лесу, Ли был уверен, что сможет победить Гранта здесь, как он победил Хукера. Но Ли сильно недооценил силы Гранта - у Гранта было 119 000 человек против 64 000 у Ли. *.
"Битва за Уайлдернесс"
Ни один из генералов не был хорошо подготовлен к сражению. Армия Ли была слишком сильно разбросана к югу и западу от Уайлдернесс, так что он был вынужден начать атаку лишь с частью своих сил. Он был вынужден "разбросать" свои силы в течение зимы, опасаясь, что армия сожрет окружающую местность в голод. Даже его животные были в таком плохом состоянии и настолько уменьшились в количестве, что ему было трудно быстро сконцентрировать армию. Его план состоял в том, чтобы начать полномасштабную атаку справа от Гранта, как только основная часть союзных войск переправится через Рапидан и войдет в Уайлдернесс. Это могло бы увенчаться успехом, если бы Ли смог задействовать все три своих корпуса; но Лонгстрит все еще находился в Гордонсвилле, на расстоянии более сорока миль, поэтому для атаки оставались только Юэлл и А. П. Хилл. Что касается Гранта, то он недооценил трудности быстрого продвижения своей армии по такой густой, безлюдной местности, особенно учитывая, что "длина обоза" его армии составляла от шестидесяти до семидесяти миль, а движение по дорогам было плохо обозначено и еще менее хорошо поддерживалось.
"Уайлдернесс, - пишет генерал Фуллер, - прикрывал численную слабость Ли и его административные недостатки; его армия так долго жила в нем, что каждая коровья тропа, овраг и ущелье были известны его людям. Вся стратегия Ли теперь зависела от того, как удержать этот естественный опорный пункт, ... заманить в него Гранта и тем самым истощить терпение и ресурсы северян. Его идея заключалась в том, чтобы как можно скорее вызвать противника на бой, и его план был очень удачным: позволить Гранту переправиться через Рапидан и основательно завязнуть в лесу, где численность, кавалерия и артиллерия не имели большого значения, и там атаковать его во фланг и заставить отступить, как он заставил отступить Хукера".
Но Грант не был Хукером. Начнем с того, что, хотя он и уважал Ли, он не испытывал перед ним благоговения, как почти все остальные генералы Союза. Позже в своих "Мемуарах" он напишет: "Естественная склонность большинства людей - наделять командующего большой армией, которого они не знают, почти сверхчеловеческими способностями. Большая часть национальной армии, например, и большинство прессы страны наделяли генерала Ли именно такими качествами, но я был знаком с ним лично и знал, что он смертен". Отказ Гранта от восхищения "сверхчеловеческими" способностями Ли как полководца стал его первым шагом к победе. *.
Второе преимущество заключалось в твердой решимости Гранта продолжать движение своей армии вперед, какой бы бесперспективной ни была местность. Он намеревался продолжать наступление, нанося Ли день за днем, милю за милей потери, которые Конфедерация не могла выдержать.
Грант быстро продвигался по "узкому полуострову", разделяющему реки Раппаханнок и Рапидан, до их слияния примерно в трех милях к северу от Чанселорсвилля. Его войска перешли Рапидан вброд в двух местах, начиная с полуночи 3 мая. Полковник Винсент Эспозито предполагает, что если бы Грант переправился через Рапидан не в полночь, а в сумерках, он мог бы выйти из Уайлдернесс за один день и сорвать план Ли, но, учитывая численность войск Гранта, его обширный обоз с боеприпасами и снабжением, † и плохое состояние дорог, идущих с севера на юг через лес, это могло быть не так осуществимо, как кажется на карте. Поезд снабжения Гранта сильно отставал от первых двух корпусов, поэтому они были вынуждены расположиться на бивуак в Уайлдернесс, ожидая, пока он догонит их. Это дало Ли прекрасную возможность для атаки. Все, что ему нужно было сделать, - это продвинуть корпус Юэлла на восток по дороге Оранж-Фредериксбург-Тернпайк, а корпус А. П. Хилла - по дороге Оранж-Плэнк-Роуд, чтобы они встретились у таверны Олд-Уайлдернесс, и застать оба федеральных корпуса врасплох во фланг. Ему помогло то, что дороги, идущие с запада на восток через Уайлдернесс, были лучше, чем те, что шли с севера на юг.
Бой начался рано утром 5 мая, причем удивленные федералы поначалу не понимали, что перед ними целый корпус Юэлла. В густом подлеске и плотных сосновых зарослях войскам Союза было практически невозможно развернуться и сформировать стройные линии или воспользоваться преимуществом своей превосходящей артиллерии, но генералы Союза Гувернер Кембл Уоррен и Уинфилд Скотт Хэнкок бросали в бой дивизию за дивизией по мере их прибытия на поле боя, в итоге остановив наступление конфедератов в конце дня. Бой был настолько ожесточенным, что мушкеты многих бойцов "стали слишком горячими, чтобы с ними справиться".
Ли создал свой штаб менее чем в миле от фронта на ферме вдовы Тапп - в Дикой местности были отдельные расчищенные места для ферм, старые кузницы и, в местах, где встречались грунтовые дороги, простые магазины на перекрестках, названия которых войдут в историю в течение следующих двух дней. В середине дня во двор вдовы Тапп ворвался отряд солдат Союза, заставивший Ли, Джеба Стюарта и А. П. Хилла бежать в близлежащий лес, чтобы не попасть в плен, что, несомненно, свидетельствовало о том, что Ли, как обычно, слишком далеко зашел для генерала.
Ни одна из сторон не могла претендовать на победу после дня отчаянных боев на близком расстоянии в непроходимых лесах и густом подлеске, разделенных не нанесенными на карту блуждающими речушками, ручьями и болотами, где люди не могли видеть своих товарищей по оружию, не говоря уже о противнике, и где залпы массированного мушкетерского и артиллерийского огня, казалось, исходили из ниоткуда. Даже Дуглас Саутхолл Фримен, который редко говорит плохое слово о Вирджинии, называет ее "мрачным лабиринтом". Битву сравнивали с боями в джунглях во время Второй мировой войны и с индейскими боями в XVIII веке; и в конце кровавого и по любым меркам в значительной степени бесплодного дня почти любой генерал Союза отступил бы назад к Рапидану, чтобы зализать раны и начать искать путь в обход Уайлдернесс. Но Грант этого не сделал. Он остался на месте, чтобы возобновить бой на следующий день.
То, что произошло на следующее утро, бригадный генерал Адам Бадо, помощник Гранта, описал с долей ужаса: "Борьба, слепая, как полночь, мрак, сделавший маневры невозможными, джунгли, где полки натыкались друг на друга и на врага по очереди, стреляя иногда в свои собственные ряды, и ориентируясь только по треску кустов или возгласам и крикам, которые поднимались из глубин вокруг". Даже обычно неэмоциональная проза Гранта накаляется, описывая этот день: "Леса были подожжены разрывами снарядов, и пламя бушевало. Раненые, у которых не было сил двигаться, либо задыхались, либо сгорали заживо. . . . Но битва продолжалась, наши люди стреляли сквозь пламя, пока не стало слишком жарко, чтобы оставаться там дольше". На фотографиях Уайлдернесс, сделанных после битвы, видны заросли сосновых саженцев, поваленных выстрелами, и жуткая груда черепов, оставшихся непогребенными со времен битвы при Чанселлорсвилле. Рассказы о сражении в течение следующих трех дней напоминают знаменитые строки Мэтью Арнольда из "Дуврского пляжа":
И мы здесь, как на темной равнине.
В воздухе витают тревожные сигналы борьбы и бегства,
Там, где по ночам сталкиваются армии невежд.
Даже закаленным ветеранам первый день сражения в Дикой местности показался Армагеддоном, полным ужасов, освещенных пламенем, рукопашных схваток и криков раненых. Когда пламя охватило сухие заросли, тяжелораненые с ожесточением вцепились в свои заряженные мушкеты - на случай, если у них не останется выбора, кроме как застрелиться или сгореть заживо. Это было предзнаменование грядущих событий.
Ли рассчитывал, что корпус Лонгстрита прибудет к полудню 5 мая; действительно, если бы Ли успел развернуть все три корпуса в этот день, то победа Конфедерации могла бы быть обеспечена. Однако Лонгстрит промаршировал со своим корпусом шестнадцать миль 4 мая и пятнадцать миль 5 мая, и трудно представить, как он мог прибыть на поле боя, чтобы успеть присоединиться к Юэллу и А. П. Хиллу до наступления ночи. Это, как и то, как Лонгстрит распорядился своим корпусом во второй и третий дни Геттисберга, стало предметом ожесточенных споров за последние полтора столетия. Единственный объективный вывод, который можно сделать, заключается в том, что Лонгстрит, возможно, обещал Ли больше, чем мог выполнить, и что Ли, учитывая медлительность Лонгстрита при Втором Манассасе и Геттисберге, не должен был рассчитывать на сосредоточение всей своей армии 5 мая.