Из всех дочерей Ли Мэри Кьюстис была самой смелой и откровенной. Ее слова подслушал другой гость, полковник Боливар Кристиан из Лексингтона, штат Вирджиния, попечитель Вашингтонского колледжа - учебного заведения, которому Джордж Вашингтон оставил часть акций своего канала. Во время войны колледж лишился студентов и был разграблен федеральными войсками (которые также сожгли большую часть расположенного неподалеку Виргинского военного института), и сейчас он находился в процессе поиска нового президента, чье имя и репутация могли бы привлечь студентов и пожертвования. Полковник Кристиан упомянул отзыв Мэри Кьюстис о Ли на следующем собрании попечителей; они решили отправить своего ректора, судью Брокенброу, лично в Дервент, чтобы предложить Ли должность президента, и в знак доброй воли единогласно проголосовали за избрание Ли на этот пост. Ли без особого энтузиазма размышлял над книгой о своих кампаниях и не предупреждал о визите Брокенброу, пока судья, высокий, громоздкий мужчина, не появился в дверях и не попросил о встрече. Внешний вид Брокенброу являл собой наглядный пример нищеты, в которую были ввергнуты жители Лексингтона, как и многих других южных городов. Для поездки ему пришлось одолжить приличный костюм, а также деньги на его приобретение. Однако то, чего ему не хватало в мирских благах, он компенсировал своей силой убеждения и очевидной искренностью. Он также не приехал с пустыми руками. Он принес письмо, в котором предлагал Ли зарплату в размере 1500 долларов в год, а также долю в оплате обучения, дом и сад. Ли не был незнаком с Вашингтонским колледжем - его отец был в числе тех, кто убеждал Джорджа Вашингтона подарить часть акций своего канала этому учебному заведению, - и идея стать президентом колледжа не показалась бы непостижимой для человека, который когда-то был успешным суперинтендантом Военной академии США.
После недолгих раздумий и с несколько вялого согласия Мэри Ли, которая чувствовала, что отдаляется от своих друзей, 24 августа Ли написал попечителям письмо, в котором сообщил, что согласен на пост президента, если только они не сочтут, что его исключение из амнистии 29 мая и тот факт, что он был "объектом порицания части страны", делают его непригодным для этой должности. Попечители не сочли ничего подобного, и 1 сентября объявили, что новым президентом Вашингтонского колледжа стал генерал Роберт Э. Ли. 15 сентября он в одиночку отправился в Лексингтон на "Тревеллере", его багаж следовал за ним по каналу. "Он предпочитает этот путь, - написала миссис Ли подруге за день до отъезда, - и, кроме того, не любит расставаться даже на время со своим любимым конем, спутником многих тяжелых сражений".
В жизни Ли начиналась новая глава, на этот раз в качестве педагога и администратора колледжа и, что еще важнее, в качестве символа желания "помочь в восстановлении мира и гармонии", как он написал в своем письме о приеме, "и ни в коем случае не противостоять политике правительства штата или генералитета, направленной на эту цель". Для бывшего главнокомандующего армией Конфедерации, сдавшего свою армию в плен менее шести месяцев назад, это был смелый шаг. До сих пор он старался держаться так, как мы бы сейчас назвали, в тени, но его стремительное превращение в президента колледжа, которому поручено обучение молодых людей, вызвало гневную критику на Севере и опасения, что его ученики будут воспитываться как бунтари. Конечно, это было недооценкой искренней решимости Ли "подать им пример подчинения власти". До конца жизни ему предстояло добиваться сложного баланса между убежденностью в необходимости подчиняться федеральной власти и непревзойденным престижем самого почитаемого военного деятеля Конфедерации.
Президентский дом в Вашингтонском колледже, где когда-то жил Стоунволл Джексон, женившись на дочери тогдашнего президента, был частично занят и нуждался в ремонте. Прибыв в Лексингтон, Ли с трудом избежал толпы поклонников - что неудивительно, ведь он все еще был одет в свой старый серый мундир Конфедерации и ездил на Тревеллере, к тому времени почти таком же знаменитом, как и его владелец. Он провел некоторое время на одном из близлежащих горячих источников, окружающих Лексингтон, и вернулся только 30 сентября; тогда он поселился в гостинице. Несмотря на все усилия ускорить работы по строительству дома, он был готов к заселению Ли только в начале декабря. У них не было собственного дома с 1861 года, а их мебель и имущество были разбросаны. Ли удалось вернуть ковры из Арлингтона; они были спасены и хранились в Тюдор-Плейс, на другом берегу Потомака в Джорджтаун-Хайтс, миссис Бриттанией Питер Киннон, дальней родственницей, которая была потомком Джорджа Вашингтона. Хотя они были слишком большими, даже с загнутыми назад краями, для комнат "Президентской резиденции на Колледж-Хилл", они, по крайней мере, создавали ощущение роскоши и слабое напоминание об Арлингтоне. Миссис Кок предоставила часть мебели, а один из поклонников - пианино. Семейное серебро Ли, которое было предусмотрительно отправлено в Лексингтон на хранение и захоронено, вскоре было раскопано и тщательно очищено, и 2 декабря Мэри Ли в сопровождении Роба и Милдред (Агнес была в Ричмонде) прибыла к мужу, проделав путь от Окленда до Лексингтона на лодке по каналу. К этому времени она была прикована к своему "креслу-каталке", но, судя по всему, она сразу же взяла на себя управление хозяйством, а заодно и мужем.
Его задача в Вашингтонском колледже была грандиозной. В то время в колледже обучалось "около ста студентов", но его библиотека и научное оборудование были разграблены. Как ни неохотно Ли появлялся на публике, бедственное положение колледжа заставило его в середине зимы отправиться в Ричмонд, чтобы предстать перед "комитетом генеральной ассамблеи Вирджинии" и попросить штат возобновить выплату процентов по кредитам, взятым учебными заведениями. Его краткое выступление было встречено "одобрительными возгласами со всех сторон". Вскоре после этого Ли был вызван в объединенный подкомитет Сената и Палаты представителей для изучения политических условий в Виргинии и Каролинах. В отличие от генеральной ассамблеи Вирджинии, это была враждебная территория, и Ли стал самым заметным представителем Конфедерации, который предстал перед ней. Он приехал в Вашингтон в конце февраля 1866 года - это был его первый визит с апреля 1861 года, когда он поехал домой, чтобы написать прошение об отставке из армии США. Теперь он был знаменит, причем настолько, что вопросы подкомитета казались одновременно и скромными, и неуместными. Отвечая на вопрос о том, может ли Виргиния в случае объявления Великобританией или Францией войны Соединенным Штатам присоединиться к атакующей державе, Ли правильно расценил эту перспективу как отдаленную и надуманную. Позже он подтвердил свое мнение, что предоставление чернокожим "избирательного права" было ошибкой "в настоящее время". Его ответы в ходе длительного допроса были вежливыми, настороженными и не вызывали разногласий. Если члены подкомитета надеялись поставить ему подножку, им это не удалось.
Его управление Вашингтонским колледжем было тщательным и кропотливым. Он вел огромное количество корреспонденции, что всегда казалось ему неприятным занятием, но он выполнял его безропотно, с поразительной оперативностью и вниманием к деталям. Опыт работы в Вашингтоне, а также его склонность побуждали его держаться как можно дальше от центра внимания. Единственный раз он вышел за рамки своей роли весной 1866 года, когда, узнав, что разъяренная толпа собирается линчевать конокрада, отправился прямо в городскую тюрьму, чтобы убедить толпу разойтись и позволить правосудию свершиться. Вида победителя Чанселорсвилля было достаточно, чтобы успокоить (или, возможно, пристыдить) горожан и подтвердить авторитет престарелого смотрителя тюрьмы.
Ли без труда утвердил свою власть над студентами Вашингтонского колледжа. В конце концов, он уже справлялся с кадетами в Военной академии США. В Лексингтоне, как и в Вест-Пойнте, он был терпелив, тверд и пользовался глубоким уважением. Он не пытался навязать какую-либо военную дисциплину. Это была не VMI (которая находилась совсем рядом), и он не готовил молодых людей к офицерской службе. Тем не менее, его бдительный взгляд и то, что он знал сильные и слабые стороны каждого из своих студентов, были теми же качествами, которые сделали его таким восхитительным командиром в Вест-Пойнте. Он был не столько строгим, сколько мудрым и просвещенным дисциплинатором, но, как только он принял решение, от него не было отбоя, и, кроме того, он требовал постоянных и максимальных усилий, абсолютной правдивости и манер джентльмена, а также впечатляющего самоконтроля. Уже через год после его вступления в должность президента число студентов увеличилось с примерно 100 до почти 400, * учебная программа была смело обновлена и расширена, а финансы колледжа были в безопасности.
Конечно, Ли никак не мог оградить своих учеников от последствий поражения или от нарастающей волны Реконструкции - неизбежно возникали "инциденты". Страсти, разделявшие Север и Юг, не утихали, и даже Ли не мог оградить "своих молодых людей", многие из которых были ветеранами армии Конфедерации, от случайных конфликтов с федеральными властями или навязать им ту "покорность", которую он сам себе навязал. Ему удавалось развенчивать случайные слухи о том, что он собирается баллотироваться на пост губернатора, и он старался не допускать, чтобы вокруг него, даже в его собственном доме, высказывались мнения, которые могли бы разжечь северян. Целью Ли - как и Гранта - было сохранение мира и восстановление Союза.
Это была непростая задача. Ученики Ли, как и сам Ли, признавали, что война проиграна, но они не принимали право федерального правительства искоренять древние южные институты и расовые представления. Ли без колебаний пожал руку чернокожему, а когда другой чернокожий вошел в церковь Святого Павла в Ричмонде и подошел к перилам алтаря, чтобы принять причастие перед шокированной, возмущенной, молчаливой белой паствой, Ли поднялся со своей скамьи, подошел к этому человеку и опустился рядом с ним на колени. Ли был полон решимости относиться к чернокожим с тем же достоинством и вежливостью, что и ко всем ост