Война в условиях суровой местности и плохой погоды в Вирджинии во многом изменила Ли. Теперь он понимал, какое влияние его присутствие оказывает на людей, если не всегда на их офицеров. От природы воздержанный, он разделял их тяготы, жил на тех же пайках, что и они, ел с побитой жестяной тарелки, жил под парусиной, даже когда имелся дом, и при необходимости спал под открытым небом, завернувшись в свою шинель. Хотя он не был человеком, мыслящим подобными категориями, его образ сформировался здесь, неизгладимо, на века. Он позволил себе отрастить бороду - полную, серебристо-седую, которая вскоре стала белой и вытеснила все прежние представления о нем. Человек с подстриженными темными усами и ниспадающими байроническими локонами был просто стерт, причем настолько, что прежние его изображения казались совсем другими. Он носил простую униформу Конфедерации собственного дизайна: серый фрак и жилет без тесьмы и украшений, полированные кожаные гамаши драгуна поверх сапог и шпор, когда он был в поле, или серые брюки, когда он не был в седле. Это была самая простая форма, настолько похожая на форму его солдат, насколько он мог придумать. Он уже прославился своим превосходным спокойствием, самообладанием и тем, что говорил со всеми, от рядовых до генералов, одним и тем же мягким голосом, как будто хорошие манеры значили для него больше, чем все остальное, что, собственно, и было так.
Все элементы личности Ли собрались воедино в те четыре изнурительных и разочаровывающих месяца, когда он командовал армией в поле, включая даже лошадь, которая вскоре разделит его славу, ведь именно на территории нынешней Западной Вирджинии Ли впервые увидел и решил приобрести Тревеллера, возможно, самого известного и любимого коня в истории:
. . . Почему,
Вы плачете! Что? Что еще вы видели?
Мимо проскакал серый человек на серой лошади. *
Немногие лошади удостаивались такой похвалы, и не только от самого Ли. По словам Стивена Винсента Бенета:
И вот наконец-то
Приходит Путешественник и его хозяин. Посмотрите на них хорошенько.
Конь железно-серого цвета, шестнадцать рук в высоту,
Короткая спина, глубокая грудная клетка, сильная горбинка, ровные ноги, маленькая голова
Аккуратные ушки, быстрый взгляд, черные грива и хвост,
Мудрый ум, послушный рот. Такие лошади
Драгоценные камни на руках и бедрах всадника,
Они идут на слово и почти не нуждаются в поводьях.
Тогда в Вирджинии разводили таких лошадей,
Лошади, которых помнили после смерти
И похоронен не так далеко от христианской земли.
Если их спящие всадники встанут
Они не смогли снова околдовать их с земли.
И скакать по траве без принта
С прежней ловкостью и легкостью в руках. †
Путешественник родился недалеко от источников Блю-Сулфур-Спрингс в округе Гринбрайер, штат Вирджиния (ныне Западная Вирджиния), и был воспитан Эндрю Джонстоном. Его первоначальное имя было Джефф Дэвис, и он был "из породы Грей Игл и, будучи жеребенком, взял первый приз на ярмарке в Льюисбурге, штат Вирджиния, в 1859 и 1860 годах". Спустя годы майор Томас Л. Браун вспоминал, что именно он передал лошадь в руки Ли. Браун поручил своему брату, капитану Джозефу М. Брауну, "приобрести хорошую исправную лошадь из лучших гринбрайерских пород". После долгих поисков капитан Браун купил четырехлетнего Джеффа Дэвиса за "175 долларов (золотом)... у капитана Джеймса В. Джонстона, сына вышеупомянутого мистера Джонстона". Майор Браун, как и его брат, служил в Третьем вирджинском пехотном полку в "Легионе Уайза", разбитом у Мидоу-Блаффа, где часто ездил на лошади, "которая в то время вызывала восхищение своей быстрой, пружинистой походкой, высоким духом, смелой походкой и мускулистой силой". Когда Ли принял командование над "легионами" Флойда и Уайза, он увидел эту лошадь "и очень ею увлекся". Возможно, Ли был недоволен своей нынешней лошадью Ричмонда, а возможно, просто увидел в Джеффе Дэвисе то, что ему понравилось, но он дал понять обоим Браунам, что заинтересован в лошади, хотя они не спешили ее продавать. Только в феврале 1862 года, когда Ли, капитан Браун и Тревеллер снова встретились в Южной Каролине, Ли действительно приобрел лошадь. Капитан Браун, зная, насколько силен интерес Ли к Джеффу Дэвису, предложил "подарить ему лошадь", но Ли и слышать об этом не хотел, хотя и согласился взять лошадь на неделю на испытание, чтобы посмотреть, как они уживутся вместе. Испытания прошли успешно. Затем братья Браун предложили продать лошадь Ли за ту сумму, которую они заплатили, но Ли настоял на добавлении 25 долларов, "чтобы компенсировать обесценивание нашей валюты с сентября 1861 года по февраль 1862 года" * (первое предупреждение о катастрофических экономических и финансовых последствиях сецессии).
Во время войны у Ли было несколько лошадей: Ричмонд, Аякс, безымянный "коричневый роан" и Люси Лонг, которую купил для него Дж. Э. Б. Стюарт (один из великих кавалерийских командиров всех времен, а также прекрасный знаток лошадей) и которая дожила до удивительно преклонного возраста, умерев в 1891 году. Но именно Тревеллера Ли любил больше всего и ездил на нем чаще всего, хотя другие, кто ездил на нем время от времени, были менее восторженны. Младший сын Ли, Роб, жаловался на то, что ему трудно усидеть на прыгучей, "короткой, высокой рыси" Тревеллера, и отмечал, что "был рад, когда путешествие закончилось" - неудивительно, ведь его длина составляла тридцать миль. Как бы то ни было, лошадь подошла Ли, и после войны самым большим удовольствием для него была прогулка на Тревеллере. Сейчас лошадь и всадник связаны в истории и легенде так же, как и в жизни. Когда Тревеллер умер, его, после некоторой задержки, похоронили там, где ему и положено, в нескольких футах от хозяина.
Даже Джефферсон Дэвис позже скажет, что Ли "вернулся, неся тяжелый груз поражения", но Ли не подавал никаких признаков этого. Он спокойно вернулся на свое место главного военного советника Дэвиса, а 5 ноября написал Мэри, что надеется встретиться с ней в Ширли, плантации Картеров на реке Джеймс, куда она отправилась после "лечения" в Хот-Спрингс, по дороге в Белый дом. Но на следующий день он получил приказ немедленно принять командование недавно сформированным Южным департаментом, который был создан для защиты побережья Южной Каролины, Джорджии и Флориды. Когда пришло известие о том, что большой флот федеральных военных кораблей и транспортов находится в море и направляется в Порт-Ройал, Южная Каролина, выбор Ли был вполне естественным, учитывая его опыт в строительстве укреплений и знакомство с местностью. С другой стороны, не исключено, что Дэвис, несмотря на свое признанное восхищение Ли, испытывал облегчение от того, что убрал его из Ричмонда, где Ли оставался весьма заметным объектом критики за то, что, по общему мнению, он неправильно провел кампанию в северо-западной Виргинии. Если Дэвис думал, что отправка Ли на юг решит эту проблему, то он ошибался. Страх, что Ли потеряет три юго-восточных штата, как он потерял северо-западную Виргинию, привел к протестам, включавшим "обход" со стороны офицеров Южной Каролины, и Дэвис был вынужден напомнить губернаторам Джорджии и Южной Каролины, что Ли не только полноценный генерал, но и "лучший из имеющихся". Однако на этот раз Ли настоял на том, чтобы командование было бесспорным. Его прибытие в Чарльстон вскоре прекратило все дальнейшие протесты. Если, поскольку у Юга все еще не было военно-морского флота, он не мог предотвратить блокаду юго-восточных портов американскими военно-морскими силами или нападение на укрепления Конфедерации с моря, то он, по крайней мере, предотвратил то, что легко могло бы стать катастрофой с потерей трех штатов.
Он основал свою штаб-квартиру в Кусавхэтчи, недалеко от Порт-Ройал-Саунд, где флот Союза уже обстреливал два форта Конфедерации. На этот раз он быстро установил свою власть. Ему сразу стало ясно, что он не сможет защитить все побережье трех штатов от нападения или даже от небольших десантов. Американский флот мог беспрепятственно плавать где угодно, а береговая линия длиной более 8000 миль состояла из бесконечных заливов, островов и бухт, любая из которых могла послужить местом высадки. Ли удалось собрать отряд из 6800 человек, большинство из которых не имели бы оружия, если бы в Саванне не появился блокадник Конфедерации с грузом винтовок Энфилда.
Ли быстро приступил к осмотру своего огромного отдела. Тот факт, что за один день он преодолел 115 миль, из них 35 - на тревеллере, дает некоторое представление о его "изнурительном" темпе. Он пришел к выводу, что должен вывести войска и орудия с бесчисленных островов и водных путей, которые невозможно было защитить, и вместо этого сосредоточить все силы на обороне Чарльстона и Саванны. Он приступил к строительству "внутренней линии" земляных укреплений для защиты двух портов и железной дороги, соединяющей их, - "неромантичная рутина долга, грязи и рутины" для тех, кто занимался земляными работами. Это была разумная стратегия, хотя она и не понравилась владельцам рисовых плантаций или тем, кто производил "хлопок с морских островов", многим из которых пришлось оставить врагу свои дома, земли и рабов. Ли принял правильное решение не только в военном отношении: его присутствие на этот раз, казалось, успокоило даже тех, кто хотел полномасштабного сражения, а не осторожной обороны. Не помешало и то, что его отец был ослепительным героем, командуя кавалерией в Каролинах во время Революционной войны. Один из жителей Южной Каролины, Пол Гамильтон Хейн, описал Ли в полурелигиозных выражениях: "В середине группы, возвышаясь над самыми высокими на полголовы, стояла самая поразительная фигура, которую мы когда-либо встречали, - фигура мужчины, на вид лет 56 или 58, прямого, как тополь, но стройного и изящного, с широкими плечами, откинутыми назад, прекрасной пропорциональной головой, посаженной с бессознательным достоинством, ясными, глубокими, задумчивыми глазами и спокойным, бесстрашным шагом джентльмена и солдата. Если бы какая-нибудь крипта старинного английского собора или монументальный камень в Вестминстерском аббатстве были поражены волшебной палочкой и заставили бы рыцарского жильца вернуться к своей мужественной силе... мы подумали, что так бы он и появился, не изменившись ни в чем, кроме костюма и обстановки". Почтенный вид Ли - ему на самом деле было пятьдесят четыре, а не пятьдесят шесть или пятьдесят восемь - возможно, объяснялся его заботами как человека, ответственного за защиту трех штатов и двух крупных портов Конфедерации, но остальная часть несколько перегруженного описания Хейна примечательна тем, что он впервые сравнил Ли с рыцарем былых времен и даже с рыцарем Круглого стола, поскольку "палочка волшебника" - это явная отсылка к роли Мерлина при дворе короля Артура. В любом случае Ли вписан в благородный, героический образ мифических героев прошлого, образ, который он принял в глазах всех южан (и многих северян) в начале 1862 года и который сохранился за ним до сих пор. Очевидно, что этот образ предшествовал победам, которые его оправдывали, и это было не только то, каким хотели видеть Ли его соотечественники, но в какой-то степени и то, каким они хотели видеть самих себя. Многие южане считали Север жадным до денег и коррумпированным, местом буйного индустриализма, крупных банков, массовой иммиграции иностранцев, пренебрежения к традициям Америки и слеп