Очевидно, Ли имел в виду, что Джексон нанесет сокрушительный удар по правой части Макклеллана, после чего быстро вернется в Долину. В разговоре с Ли Ботелер звучит несколько скептически - настолько, насколько может быть скептичен полковник в разговоре с полным генералом, - но тогда он знал Джексона лучше, чем Ли. Генерал Лонгстрит, когда Ли обсуждал с ним свои планы, кажется, был настроен еще более скептически. Лонгстриту суждено было играть роль сомневающегося Томаса в течение трех лет, но Ли не держал на него зла. Несмотря на свое спокойное поведение, Ли подходил ко всем своим сражениям с максимальным рвением и убежденностью. Медлительный, упрямый, ворчливый скептик был именно тем балансом, который был необходим Ли, чтобы умерить свой природный оптимизм. Он признавал, что "Старина Пит", как называли Лонгстрита, был первоклассным профессиональным солдатом. Сегодня защитники Ли обычно более критичны к Лонгстриту, чем сам Ли.
16 июня, узнав от Стюарта, какова была обстановка к северу от Чикагомини и насколько грязными оставались дороги, Ли выехал, чтобы лично осмотреть линии союзников. Повернувшись к сопровождавшему его адъютанту А. Л. Лонгу, он сказал: "Итак, полковник Лонг, как нам добраться до этих людей?" Вероятно, Ли обращался к себе риторически и не хотел и не ожидал услышать мнение полковника Лонга, но интересно отметить, что у него уже была привычка называть врага "этими людьми". Некоторые авторы полагают, что это было знаком презрения, но на Ли было бы непохоже, чтобы он питал подобные чувства. Гораздо вероятнее, что он просто не мог заставить себя называть врага "армией Соединенных Штатов". Люди перед ним были одеты в синюю форму, которая принадлежала ему на протяжении тридцати пяти лет, хотя сейчас он носил серую форму армии Конфедерации. Несмотря на риторический вопрос Ли к Лонгу, он уже точно решил, что будет делать. Он подробно объяснил свои планы президенту Дэвису, который был обеспокоен тем, что Ричмонд окажется практически незащищенным, пока Ли концентрирует свои силы. Ли был готов пойти на такой риск. Джексон, следуя указаниям Ли, отводил свои войска в долину и сам скрылся из виду. Как только Джексон прибудет к северу от Чикахомини, генерал-майор Д. Х. Хилл и генерал-майор Лонгстрит переправятся через Чикахомини и присоединятся к нему у Механиксвилла. Таким образом, Ли получил бы 65 500 человек против примерно 30 000 федеральных войск бригадного генерала Фиц Джона Портера, а генерал-майор А. П. Хилл удерживал бы войска Союза, окопавшиеся за Бивер-Дам-Крик, до тех пор, пока они не были бы повернуты наступлением Джексона. Тем временем 21 000 солдат Конфедерации должны были удерживать окопы вокруг Ричмонда против оставшихся 60 000 федеральных войск, окопавшихся напротив этого города. Ли предполагал, что Джексон, Лонгстрит и Д. Х. Хилл прорвутся вперед, оттеснят войска Портера и угрожают перерезать коммуникации Макклеллана к Уайтхаусу и Вест-Пойнту, захватив по пути Новый мост, расположенный примерно в шести милях к востоку от Механиксвилла. После этого Ли мог перебросить свои войска к северу или югу от Чикахомини в зависимости от того, как будет развиваться ситуация. Отрезанные от линий снабжения, войска Макклеллана не имели бы другого выхода, кроме как отступить. Можно было бы даже атаковать их во фланг, что привело бы к дезинтеграции, если не к уничтожению, Потомакской армии.
Взглянув на карту, можно понять, что это была амбициозная концепция. Помимо рисков, на которые указали Ли Дэвис и Лонгстрит, вставал вопрос о том, как он сможет командовать скоординированными действиями на фронте протяженностью почти пятнадцать миль от Семи Сосен (где заканчивался федеральный левый фланг) до ручья Тотопотомой, к северу от Механиксвилла, где должны были развернуться колонны Джексона.
Для человека, который никогда не командовал армией такого размера в полевых условиях, Ли решал сложную задачу. Конечно, он достаточно хорошо знал Макклеллана, чтобы догадаться, что его реакция будет медленной и осторожной. Но Ли мог и не догадываться, что Макклеллан считает, что перед ним армия, более чем в два раза превышающая его собственную, в то время как на самом деле у Ли было чуть больше половины численности войск Макклеллана. На самом деле Макклеллан все еще обвинял президента в том, что тот предал его, отказавшись от подкреплений: "Честный А снова попал в руки моих врагов", - писал он своей жене Эллен и предсказывал ей, что прижмет Ли "в его линиях вокруг Ричмонда". Он обещал ей: "Тогда я буду держать их в своей руке", и он даже был достаточно уверен в себе, чтобы написать Линкольну, предлагая "отправить президенту свои соображения "относительно нынешнего состояния военных дел во всей стране"", добавив свое мнение о том, что мир с Конфедерацией можно заключить путем переговоров, гарантировав право рабовладельцев на их собственность.
Ли уже хотел встретиться с Джексоном "в каком-нибудь месте на подходе к Чикахомини". 19 июня, приведя свою армию в движение, Джексон поспешил в Гордонсвилл, которого он достиг в воскресенье, 22 июня, со своими 18 500 солдатами и артиллерией, растянувшимися позади него, пешком, в эшелонах товарных поездов и в повозках. Джексон провел этот день и вечер в деревне Фредерикс-Холл - он не путешествовал и не занимался делами по субботам - и выехал в час ночи на первой из серии "захваченных" лошадей в сопровождении трех своих подчиненных. Он не носил никаких знаков отличия, указывающих на его звание, и путешествовал с пропуском, выписанным "для неизвестного полковника". Пятьдесят две мили между Фредерикс-Холлом и Ричмондом он преодолел всего за четырнадцать часов, периодически меняя лошадей, но сам не отдыхал. В середине дня в понедельник, 23 июня, члены штаба Ли были удивлены, увидев, как пыльный, потрепанный, явно измотанный всадник, низко надвинув на лицо пику своего помятого, потрепанного кепи, "жестко" сошел с лошади во дворе дома вдовы Даббс, расположенного недалеко от Девятимильной дороги, рядом с Ричмондом, где Ли разместил свой штаб. Узнав, что генерал Ли на работе, запыленный всадник, отказавшийся назвать себя, прижался к забору, пока к нему не подъехал генерал Д. Х. Хилл и, к своему удивлению, не узнал своего шурина Джексона, который, как он полагал, все еще находился в Долине. Хилл ввел Джексона в дом, где сразу же появился Ли и предложил ему "подкрепиться", хотя Джексон принял только стакан молока.
Ли собрал своих командиров для предстоящей атаки на Макклеллана: Джексон, Д. Х. Хилл, Лонгстрит и А. П. Хилл. Самыми старшими были Лонгстрит и Д. Х. Хилл, им было по сорок одному; Джексону - тридцать восемь; А. П. Хиллу - тридцать семь - все четверо были сравнительно молоды для своего звания и обязанностей. Это была "историческая" встреча не только из-за предстоящей битвы, но и потому, что она стала важным поворотным пунктом в войне. До сих пор Юг в основном вел оборонительную войну, реагируя на нападения федералов на южные земли. Теперь же, хотя Ли еще не был готов к "вторжению" на Север, он был намерен вести наступательную войну, подвергая большую армию постоянным атакам. Даже Ли не мог себе представить, что ему предстоит провести десять сражений всего за одну неделю.
Что касается четырех генералов, то они были очень разными личностями и не лишены некоторых следов обычных человеческих недостатков, среди которых конкурентоспособность, соперничество, личные амбиции и упрямая уверенность каждого в том, что он знает все лучше всех. Как и Ли, Лонгстрит, А. П. Хилл и Д. Х. Хилл восхищались Джексоном, который был героем времени благодаря своим победам в Долине, но находили его неловким, необщительным и не проявляющим никаких "признаков гениальности".
Возможно, Джексон был уже измотан усилиями по продвижению своей армии на восток, но также возможно, что его личность просто не располагала к военному совету равных. Всего месяцем ранее он с отвращением решил никогда больше не проводить военный совет в собственной армии, и, вероятно, этот вариант ему нравился не больше. Он был готов подчиниться Ли, но он не был командным игроком. Будучи по натуре одиночкой, Джексон не делился своими планами даже с самыми близкими подчиненными - привычка, которая иногда могла обернуться против него самого. Он мог быть очень добрым, обладал мрачным чувством юмора, но был исключительно суровым дисциплинаром, и его солдаты скорее боялись его, чем любили. Когда один из его офицеров заметил в связи с гибельным наступлением федералов, что жаль было перестрелять столько храбрецов, Джексон ответил: "Мне не нужны храбрецы, мне нужна их смерть". Когда другой протестовал, что если он выполнит приказ Джексона, то его люди будут уничтожены, Джексон сурово ответил: "Я всегда стараюсь позаботиться о раненых и похоронить мертвых. Выполняйте этот приказ, сэр".
Джексон восхищался Ли настолько, что говорил: "Я настолько доверяю генералу Ли, что готов следовать за ним с завязанными глазами". В отличие от Лонгстрита, который до конца сопротивлялся следовать за Ли с завязанными глазами, Джексон никогда не испытывал сомнений в правильности суждений Ли.
Затем Ли совершил любопытный поступок. Описав свой план сражения, он покинул комнату - мы не знаем, на какое время, - чтобы четыре генерала могли обсудить его без его присутствия. Возможно, он посчитал, что в его отсутствие они смогут говорить более откровенно, или что, будучи опытными профессиональными солдатами, они смогут сами разобраться в деталях. Что бы он ни задумал, это было ошибкой - разумеется, в том, что касалось Джексона. План Ли зависел от быстрого прибытия Джексона и его атаки, но понимал ли это Джексон - вопрос открытый. Войскам Джексона предстояло пройти самое большое расстояние, поэтому было логично, что момент его прибытия на фланги генерала Портера на Бивер-Дам-Крик станет сигналом для остальных трех генералов к наступлению. Поэтому точный выбор времени был крайне важен. На вопрос, когда его армия будет готова к атаке, Джексон, как говорят, "промямлил" 25 июня: то есть через два дня. Как правило, именно Лонгстрит, всегда пессимист, подверг сомнению эту дату и предложил Джексону дать себе еще двадцать четыре часа. На этом совещание завершилось, и Ли вернулся: атака начнется в три часа дня 26 июня.