овал приказ и... двинулся в путь под свою ответственность", фактически начав сражение еще до того, как получил представление о том, где и как далеко может находиться Джексон. К этому времени битва фактически вышла из-под контроля Ли. Большая часть дивизии А. П. Хилла была прижата к ручью Бивер-Дам и несла большие потери; дивизии Д. Х. Хилла и Лонгстрита переправлялись через реку и формировались за его спиной. Наконец появилась бригада генерала Бранча, но Джексона все еще не было видно.
Внимание Ли было на мгновение отвлечено присутствием президента Дэвиса и его свиты, которые теперь находились под сильным артиллерийским огнем и были окружены ранеными, мертвыми или умирающими людьми и лошадьми. Вежливо, но твердо он оттолкнул Дэвиса, сказав: "Господин президент, кто вся эта армия и что она здесь делает?" Он жестом указал на членов кабинета и политиков. Дэвис, явно смутившись, отказался понимать, почему его сопровождало так много гражданских лиц. "Это не моя армия, генерал", - сказал он. Ли сурово сказал ему, что здесь "не место для этого", и Дэвис, несомненно, впечатленный "фригидным" тоном Ли, добавил: "Что ж, генерал, если я уйду, возможно, они последуют за мной", - и поскакал вниз с холма, пока не скрылся из виду Ли, хотя и оставался на поле боя. Можно понять, что Ли хотел получить время для изучения своего затруднительного положения, не будучи окруженным галереей гражданских зрителей. Солнце начинало садиться; он уже знал из опыта А. П. Хилла, что прямая лобовая атака на линию Портера почти наверняка обернется кровавым провалом; и его беспокоило, что Макклеллан, поняв, что атака конфедератов к северу от Чикахомини провалилась, может использовать эту возможность для атаки на Ричмонд - именно того результата, которого опасался Дэвис.
Ли действовал с той решительностью, которая всегда была присуща его командованию. Он продиктовал генералу Хьюджеру приказ о том, что траншеи вокруг Ричмонда должны удерживаться, по словам Фримена, "на острие штыка, если понадобится" - старомодный эвфемизм, означающий "до последнего человека"; и, понимая, что Портера можно отбросить назад, только развернув его правый фланг, приказал двум бригадам - бригадного генерала Уильяма Дорси Пендера и бригадного генерала Розуэлла С. Рипли - попытаться сделать это, пока еще достаточно светло. Успешное разворотное движение с последующей лобовой атакой могло бы спасти положение, но этого не произошло. Бригады Пендера и Рипли понесли тяжелые потери и не смогли обойти Портера слева; первый день сражения закончился кровавой, но бесполезной артиллерийской дуэлью, которая продолжалась до самой ночи.
К счастью для Ли, генерал Макклеллан, прибывший к Портеру в конце дня, не отдал приказ атаковать Ричмонд и не усилил Портера. Вместо этого Макклеллан привел в движение именно то, чего добивался Ли, - приказал Портеру оставить рубежи, которые он так успешно защищал вдоль Бивер-Дам-Крик, и отступить на "более защищенную позицию" у Гейнс Милл. Макклеллан также отдал приказ начать переброску содержимого своих баз снабжения на кораблях из Уайтхауса и Вест-Пойнта к реке Джеймс, тем самым отказавшись от линий снабжения к северу от Чикахомини, которые Ли намеревался перерезать.
В истории редко случается, чтобы победоносный генерал, располагающий силами и артиллерией, значительно превосходящими силы противника, отказался от собственных баз, оставил сильную позицию, которую успешно оборонял, и приказал всей своей армии отступить по труднопроходимой местности к новой базе, подвергая при этом свою армию многократным фланговым атакам в пути, но именно так поступил Макклеллан. Ли не с чем было себя поздравить. Неявка Джексона, каковы бы ни были ее причины, перечеркнула весь его план сражения, и конфедераты понесли 1484 потери против всего 361 у противника. Еще серьезнее то, что из 56 000 человек Ли смог ввести в бой только 14 000. Остальные были либо потеряны, либо опоздали, либо задержались из-за переполненных дорог и поврежденных мостов. Конечно, он никак не мог знать, что Макклеллан уже пришел к экстраординарному выводу, что Ли "попадает в ловушку". Макклеллан заверил свою жену Эллен, что планирует "позволить противнику перерезать наши коммуникации, чтобы обеспечить успех" - очень странное замечание для генерала, находящегося в полном отступлении. Макклеллан даже отправил самодовольную телеграмму военному министру Стэнтону, в которой сообщил о "полной" победе и добавил, что уже почти начал "думать, что мы непобедимы", не упомянув, что после того, как он сдал свои линии снабжения и базы к северу от Чикахомини, он практически потерял надежду осадить Ричмонд, не говоря уже о его взятии. Ли уже выполнил свою первоочередную задачу: Макклеллан, который 25 июня находился в семи милях от Ричмонда, теперь отводил свою армию все дальше от него.
Милл Гейнса - 27 июня 1862 года
Возможно, самым важным решением, принятым Ли в ночь на 26 июня, было повторное нападение рано утром. Он не стал размышлять о том, что пошло не так при Механиксвилле, и не стал отступать, чтобы защитить Ричмонд. Ли, как и Веллингтон, как и все великие генералы, обладал способностью смотреть на несчастья поля боя, впитывать их ужасы - он никогда не отворачивался от них - и затем спокойно переходить к следующему решению. * В течение всех "Семи дней" Ли продолжал атаковать, несмотря на то, что накануне пошло не так. Он, его штаб и генералы, по сути, учились сражаться как единая армия, и, возможно, самое важное, что они теперь понимали, - Ли не тратил время на консолидацию или реорганизацию своей армии, не ждал, что предпримет противник. Он просто атаковал, решив вывести противника из равновесия и оттеснить его все дальше и дальше от Ричмонда. Макклеллан считал, что чем дальше продвигается Ли, тем больше вероятность того, что он совершит ошибку, и, конечно, он был прав - Ли совершал ошибку за ошибкой в течение недели, но он никогда не давал Макклеллану шанса воспользоваться своими ошибками. День за днем он оттеснял армию Макклеллана к реке Джеймс.
План Ли состоял в том, чтобы развернуть оба конца линии Портера у ручья Бивер-Дам. В то же время он отправил Уолтера Тейлора на поиски Джексона - то, что следовало сделать накануне. Стояла зверская жара, обещая сухие дороги, а значит, и возможность быстрого продвижения. Но к тому времени, когда Ли был готов начать наступление к северу и югу от Бивер-Дам-Крик, Портер оставил позиции, за которые так упорно сражался накануне, и начал полное, но упорядоченное отступление к Нью-Колд-Харбору, примерно в пяти милях к востоку. Там, на возвышенности за Паухайт-Крик, Портер мог занять сильную позицию, при этом его левая сторона упиралась в основную часть сил Макклеллана, стоящих перед Ричмондом к югу от Чикахомини, и была соединена с ними двумя мостами через реку, так что в случае необходимости он мог получить значительные подкрепления. Это была естественно сильная позиция. Когда Портер находился у Бивер-Дам-Крик, он был, по сути, изолирован в солончаке, впереди основной массы армии Макклеллана. Теперь же армия Союза была сосредоточена на дуге длиной почти десять миль с хорошими внутренними линиями, представляя собой грозную силу общей численностью почти 100 000 человек, из которых 57 000 находились к северу от реки.
У Ли было всего 35 000 человек, все еще бессистемно рассредоточенных в движении, но он полагался на генерала Магрудера, находившегося к югу от Чикахомини, чтобы отвлечь Макклеллана и удержать его внимание в неверном направлении. С раннего утра Магрудер маршировал со своей дивизией взад-вперед по лесу, создавая впечатление, что гораздо более крупные силы готовятся к атаке. Он усилил эту пантомиму, подняв над Ричмондом единственный в то время воздушный шар Конфедерации, * , чтобы создать впечатление, что армия Макклеллана вот-вот будет атакована как к югу, так и к северу от Чикахомини.
Портер был слишком занят, окопавшись за Паухайт-Крик слева и за Болотом Ботсвейна впереди, чтобы обращать внимание на то, что происходит с остальными четырьмя корпусами Макклеллана, которые находились в пяти милях от него и на южном берегу реки; но шарада Магрудера произвела значительное впечатление на Макклеллана, который убедил себя, что у Ли 100 000 человек в Ричмонде и вокруг него и что он сам "превосходит числом... всех". Он уже отправил своих инженеров "навести мост через болото Уайт-Оук" - самый прямой путь для отступления его армии на юг к реке Джеймс.
К 9 часам утра Ли имел четыре колонны, двигавшиеся на восток по отдельным дорогам в направлении Нью-Колд-Харбора и Гейнс Милл, чтобы вступить в бой с Портером. Проблема неадекватных карт продолжала мучить Ли, который все еще работал с большой картой, нарисованной от руки, которая была почти лишена топографических деталей и не показывала Болото Боцмана, значительное естественное препятствие прямо на пути Джексона и Д. Х. Хилла.
Сам Ли проследовал за дивизией Лонгстрита к дому Уильяма Гейнса, чья мельница дала название предстоящему сражению, и из персикового сада которого вела огонь федеральная батарея. Там он узнал, что Джексон и А. П. Хилл наконец-то вступили в бой, а голова колонны Джексона достигла церкви Уолнат-Гроув, расположенной примерно в трех милях к северо-западу от дома Гейнса. Ли немедленно поскакал туда и застал Джексона и А. П. Хилла беседующими друг с другом. Хилл тактично удалился, Ли и Джексон разделись, и Ли уселся на пень, а Джексон стоял, имея, по словам его последнего биографа, "убогий вид фермера, который весь день пахал". К сожалению, ни один из них не рассказал о своем разговоре - трудно представить, что даже такой тактичный человек, как Ли, не упомянул бы хотя бы о том, что Джексону не удалось вывести 18 500 человек на поле боя накануне, - но доверие Ли к Джексону не пошатнулось. Они проговорили около часа, пока Ли объяснял свой план на следующий день, подтвердил, что Д. Х. Хилл продолжит поддерживать Джексона, и призвал Джексона поспешить к Колд-Харбору.
Концепция сражения Ли вновь оказалась неполноценной из-за несовершенства его карты. Он предполагал, что Портер, отведя свои силы от Бивер-Дам-Крик, займет аналогичную позицию, двигаясь с севера на юг, вдоль Поухайт-Крик, где возвышенность обеспечивала естественную оборонительную позицию. На прощание Ли приказал Джексону развернуть федеральную линию вдоль Поухайт-Крик - короче говоря, повторить то, что должно было быть его задачей в предыдущий день.