ым", и если это правда, то это не могло помочь отношениям между ними. Они проехали две мили от церкви Уолнат-Гроув до развилки дорог, а затем свернули на правую развилку, ведущую прямо на юг к Колд-Харбор-роуд, которая соединяет с запада на восток Гейнс-Милл, Нью-Колд-Харбор и Олд-Колд-Харбор. Они прошли не более полутора миль, когда Джексон услышал впереди звуки боя. "Откуда стреляют?" - спросил он Тимберлейка.
Тимберлейк ответил, что, похоже, звук доносится со стороны Гейнс-Милл. Джексон был встревожен. "Неужели эта дорога ведет туда?"
Рядовой Тимберлейк начал объяснять, что дорога, по которой они приближаются, идет мимо Мельницы Гейнса к Старой Колд-Харбор, но Джексон явно опасался, что его ведут не туда. Он был полон решимости не повторять ошибку, совершенную накануне, и не разочаровывать Ли снова. "Но я не хочу идти к Мельнице Гейнса, - резко сказал он, - я хочу идти к Колд-Харбору, оставляя это место справа от себя".
Можно догадаться, что Джексон представлял собой грозную фигуру с мрачным выражением лица и козырьком старой пыльной фуражки, низко надвинутой на пронзительные глаза. Когда Джексон был недоволен, он вселял ужас в солдат гораздо более высокого ранга, чем его молодой проводник, и Тимберлейк вряд ли мог не понять, что генерал-майор, ехавший рядом с ним, был в ярости. Тимберлейку следовало сделать глубокий вдох и объяснить, что дорога, по которой они едут, менее чем через полмили выведет их на дорогу Гейнс Милл - Нью Колд Харбор - Олд Колд Харбор и что это самый быстрый и прямой путь к тому месту, куда хотел попасть Джексон. Однако Джексон, возможно, дал понять, что он не в настроении слушать объяснения, а простому рядовому нелегко спорить с генерал-майором. *.
Тимберлейк был молодым человеком исключительной храбрости, и, похоже, его оскорбил тон Джексона, а возможно, и то, что Джексон усомнился в его способностях проводника. Во всяком случае, он прибегнул к тому, что в британских вооруженных силах называют "тупой наглостью", и ответил Джексону то, что звучит как отмашка. "Значит, надо было идти по левой дороге, - сказал Тимберлейк, - и если бы вы дали мне знать, что вам нужно, я бы сразу направил вас правильно".
Это звучит так, как будто грамматика Тимберлейка была приведена в порядок для потомков, скорее всего, майором Дабни, * богословом и проповедником, которого Джексон назначил ответственным за марш армии из Долины на полуостров с такими печальными результатами; но невозможно ошибиться в тоне человека, который умывает руки в этом деле. Если бы Джексон продолжил следовать маршрутом Тимберлейка, он достиг бы Олд Колд-Харбора одновременно с Д. Х. Хиллом, что позволило бы Джексону атаковать правую часть армии Союза, пока люди А. П. Хилла еще сражались - именно то, что планировал Ли.
Хотя рядовой Тимберлейк не мог этого знать, одной из немногих слабостей Джексона как генерала было его нежелание объяснять свои приказы или обращать внимание на мнение других людей о них. Даже такой большой поклонник, как майор Дабни, который в то время находился в пределах слышимости, отмечает, что недоразумение с Тимберлейком могло быть вызвано тем, что Джексон "привычно сдержанно, в данном случае слишком строго, утаил все объяснения своих стратегических замыслов". Несколько слов объяснений юному Тимберлейку могли бы спасти много времени и жизней, а терпеливое выслушивание его - еще больше.
В этот момент Джексон ехал во главе колонны, которая заполнила дорогу от церкви Уолнат-Гроув до пруда Гейнс Милл. По сути, это была узкая, изрытая колеями проселочная дорога, по обеим сторонам которой тянулись густые заросли кустарника. Тысячи людей, не говоря уже о лошадях и конной артиллерии, должны были развернуться и маршировать обратно в том направлении, откуда они с таким трудом пришли. Этого нельзя было сделать быстро, без путаницы и долгих задержек, пока люди пытались передать весть в колонну и разобраться в себе.
Джексону пришлось не только отступить и развернуть свои войска, но и проделать марш-бросок длиной более четырех миль, чтобы достичь Олд Колд Харбор, и все это в условиях жестокой жары и удушающей пыли, под шум идущего менее чем в трех милях крупного сражения, в котором они должны были принять участие. Те, кто помнит со школьной скамьи, что гипотенуза правильного треугольника короче суммы двух других сторон, и кто посмотрит на карту, сразу же поймут, в какое положение поставил себя Джексон - теперь он должен был маршировать в стороне от битвы по самому длинному пути к своему месту в ней.
Повторив свой маршрут, Джексон также фактически исчез из виду. Ли послал несколько курьеров, чтобы найти его и сказать, чтобы он немедленно атаковал, в том числе своего доверенного штабного офицера майора Уолтера Х. Тейлора, но безрезультатно. Теперь у Джексона не было другого выхода, кроме как продолжать путь, каким бы долгим он ни был. Дабни сообщает, что "Джексон сохранял такое же спокойное и уверенное выражение лица", как и обычно, а когда кто-то предположил, что задержка может нанести "непоправимый" вред, он ответил: "Нет, давайте верить, что провидение нашего Бога так управит его, что не произойдет никакого несчастья".
В отсутствие Джексона Ли был вынужден перейти к новому плану. Федералы не отступали, они оставались на месте - более того, существовала некоторая опасность, что они могут наступать и перебить "разбитую дивизию" А. П. Хилла. Поэтому Ли приказал Лонгстриту "отвлечь внимание" на крайний правый фланг, пока у него не будет достаточно войск для "общего штурма". Сейчас было около четырех часов дня, и Ли надеялся избежать еще одной "ничьей", подобной той, что произошла накануне, когда федералы остались владеть полем боя. Помимо всех обычных проблем, связанных с "туманом войны", оценки численности войск с обеих сторон были дико ошибочными. У Портера на поле было около 40 000 человек, и он полагал, что ему противостоят до 75 000 конфедератов. У Ли было около 56 000 человек, но более половины из них еще не участвовали в боях, и их местонахождение было неопределенным. Справа Лонгстрит решил, что "отвлекающий маневр", который он должен был совершить, приведет лишь к напрасной трате жизней, и выдвинул свои войска вперед для атаки. В центре, куда отступили измотанные войска А.П. Хилла, первые части корпуса Джексона под командованием Ричарда Юэлла и Д.Х. Хилла постепенно пробирались через лес за Телеграфной дорогой и формировались слева от А.П. Хилла. Времени на формирование четкой линии боя не было; разрозненные части Джексона просто занимали позиции по мере их достижения под непрерывным и усиливающимся огнем с дальнего берега Боутсвейнс-Крик. "Д. Х. Хилл и Юэлл быстро вступили в бой... и сильно пострадали", в основном от хорошо расположенной и эффективной федеральной артиллерии, на которую в данный момент практически не было ответа, поскольку орудия Джексона все еще находились позади него на дорогах к Олд Колд Харбор. Генерал Ричард Тейлор, всегда гиперкритичный, отмечает: "Незнание местности, густые леса и отсутствие проводников привели к путанице и задержке". Тем не менее, нет сомнений в том, что, прибыв туда, куда он хотел, Джексон не торопился с расстановкой своих людей и поначалу находился под впечатлением, что ему предстоит удерживать позиции, пока А. П. Хилл и Лонгстрит будут гнать к нему федералов. Это, как правило, воспринимается как критика работы штаба Ли, но кажется маловероятным, что майор Уолтер Тейлор, которому дважды в течение дня удавалось найти Джексона и подтолкнуть его к действию, не сообщил бы ему об изменении плана Ли.
Незадолго до шести часов Ли, понимая, что битва висит на волоске, выехал на Телеграфную дорогу, чтобы встретить Джексона, которого Фримен описывает как "покрытого пылью, в грязной кадетской фуражке, надвинутой на слабые глаза, неуклюже сидящего на уродливой лошади и сосущего лимон". "Ах, генерал, - сказал Ли, - я очень рад вас видеть. Я надеялся увидеть вас раньше".
Существуют различные интерпретации этого приветствия. Джеймс Л. Робертсон-младший, один из биографов Джексона, описывает его как "теплое", в то время как Фримен, приверженец Ли, просто называет его "тактичным", но с оттенком упрека. Зная то, что мы знаем о Ли, можно с уверенностью предположить, что это было настолько близко к критике подчиненного, насколько он вообще мог подойти. За ледяной вежливостью Ли чувствуется некий искусный дар иронии. В любом случае, помимо нелюбви Ли к эмоциональным сценам и конфронтациям, меньше всего ему хотелось выставлять Джексона перед своими солдатами, которые бурно ликовали при виде двух мужчин, приветствующих друг друга верхом на лошадях.
Звуки стрельбы из леса на юге стали "оглушительными", и Ли решил задать практический вопрос. "Этот огонь очень сильный", - сказал он. "Как вы думаете, ваши люди смогут выдержать его?"
Это, похоже, пробудило в Джексоне бойцовские инстинкты. Он посмотрел на поднимающиеся клубы ружейного дыма и хрипловато сказал: "Они могут выдержать почти все. Они могут выдержать и это".
Присутствие Ли, казалось, сняло усталость Джексона. Он быстро привел свои дивизии в подобие порядка и отправил гонцов из своего штаба ко всем командирам дивизий. "Передайте им, что это дело больше не должно оставаться в подвешенном состоянии! Зачистить поле штыком!" В этом приказе не было никакой двусмысленности.
Становилось все темнее, тени удлинялись, и казалось, что битва находится в подвешенном состоянии. Оставив Джексона, Ли поскакал обратно по Телеграфной дороге в сторону Нью-Колд-Харбора, где увидел бригадного генерала Джона Б. Худа во главе Техасской бригады - Худ был его молодым товарищем еще в те времена, когда он искал следы индейцев на границе Техаса. Он быстро объяснил Худу, что линия Союза должна быть прорвана в центре, чего бы это ни стоило. "Это нужно сделать", - сказал он в срочном порядке. "Вы можете прорвать его линию?" Худ посмотрел на лес по обеим сторонам Боутсвейнс-Крик и возвышенность за ним, ощетинившуюся ружьями и штыками и затянутую дымом. "Я попытаюсь", - сказал он. "Да пребудет с вами Бог", - ответил Ли и отправил гонца передать Лонгстриту, находившемуся справа, чтобы тот немедленно атаковал.