Ответ - хотя он и не приходил в голову Поупу - заключался в том, что Джексон намеревался спровоцировать Поупа на атаку по собственному усмотрению. Гровтон, хотя и был едва ли более чем пятнышком на карте, теперь стал точкой, к которой с обеих сторон шли тысячи людей, и никто из них пока не знал, что Джексон уже там. Хотя и невидимые друг для друга, противоборствующие стороны были маняще близки. Гровтон находился всего в десяти милях от Thoroughfare Gap, через которую Ли и Лонгстрит с 25 000 человек должны были выйти на следующее утро. Манассас-Джанкшен, где Поуп пытался решить, что делать с 51 000 солдат Союза, разбросанных по карте, находился всего в семи милях к югу. До Каменного моста на Булл-Ран, через который дивизия А. П. Хилла маршировала из Центрвилля, было всего три мили. Но расстояния могут быть обманчивы в сражениях, а близость к врагу не заменит четкого представления о его намерениях. Как ни близок он был к Джексону в милях, Поуп все равно считал, что его противник стремительно отступает к горам Булл-Ран. Похоже, он и не подозревал, что Джексон не отступает, а с нетерпением ждет его, или что Лонгстрит марширует изо всех сил, чтобы присоединиться к Джексону, или что сам Ли находится менее чем в семнадцати милях от своего штаба.
В течение жаркого, знойного утра 28 августа Джексон тщательно разместил свои силы там, где ему было нужно: в центре - дивизия генерал-майора Уильяма Б. Талиаферро, справа, перед дивизией Талиаферро, - А. П. Хилл, слева - Юэлл, по мере того как они подходили в течение утра. Все три дивизии были скрыты железнодорожным полотном и лесом. Войска Джексона отдыхали в любой тени, которую могли найти, а сам он лег на подушку из седла и уснул. Он находился в положении, которое не позволило бы большинству генералов уснуть. Правда, он выбрал место, сосредоточил там свои силы и тщательно проследил за размещением артиллерии. Кто, в конце концов, мог выполнить эту последнюю задачу лучше, чем бывший профессор артиллерии в VMI? В кои-то веки он даже сообщил Ли через курьера, где его искать, и что, согласно перехваченным разведданным, большая часть армии Поупа движется от Манассас-Джанкшн к Центрвиллу. Джексон понял, что в любой момент может оказаться в битве, в которой его безнадежно превосходят числом, и что к этому моменту он пожертвовал любой возможностью маневрирования или отступления. Перед полуднем он уже проснулся и беспокойно скакал вверх и вниз по линии деревьев на Литтл-Соррел, в одиночестве и, очевидно, решив избегать разговоров со своими генералами. Как обычно, он никому не рассказывал о своих планах.
Лишь в середине дня от Ли прибыл курьер с изможденной и потной лошадью, чтобы сообщить Джексону, что Лонгстрит достиг Thoroughfare Gap. Услышав это, Джексон немного расслабился, и выражение его лица можно было назвать "сияющим" - явление достаточно редкое, чтобы его заметили окружающие. Он пожал руку курьеру - опять же необычный жест для столь далекой и запретной военной фигуры, - выпил "некоторое количество пахты" (его любимый напиток) и оглядел раскинувшееся перед ним пустое шоссе Уоррентон - Сентревилль (Warrenton-Centreville Turnpike). Волнистая местность плавно спускалась от линии деревьев к дороге, до которой было чуть больше мили, и Джексон и его подчиненные могли смотреть на нее, как в театре, за исключением того, что в данный момент на сцене ничего не происходило.
Джексон уже приказал Талиаферро и Юэллу продвинуть свои дивизии ближе к линии деревьев, но это была ложная тревога. Шли часы, солнце начало садиться, и многим бойцам после долгого ожидания стало казаться, что сегодня ничего не произойдет. Затем, сразу после пяти часов, Джексон увидел вдалеке блеск штыков - это были первые ряды федеральной колонны, шедшей из Гейнсвилла в направлении Булл-Рана и Центрвилла. Когда дивизия Союза бригадного генерала Руфуса Кинга * приблизилась к Гровтону, Джексон выехал на открытую местность один, чтобы посмотреть поближе, не привлекая внимания, хотя можно было бы подумать, что вид одинокого всадника в форме, пусть и потрепанного и неважно оседланного, мог послужить предупреждением о том, что поблизости, на восточном склоне горы Садли, находятся силы Конфедерации. Джексон не торопился, спокойно отметил, что мимо него в строю маршируют четыре бригады федеральной пехоты, как будто он принимает их салют, а затем поскакал обратно в лес. "Выводите своих людей, джентльмены", - сказал он. В 18:30 артиллерия Конфедерации начала обстреливать колонну Союза.
Учитывая трудности, с которыми столкнулись федералы - их застали врасплох, они шли колонной, растянувшись на полторы мили дороги, а их командира не было рядом, - удивительно, что они отреагировали так быстро и эффективно. Одна только необходимость остановиться, повернуть на девяносто градусов влево, перестроиться в боевые порядки и под огнем двинуться прочь от дороги и навстречу врагу требовала недюжинной выучки и дисциплины. Несмотря на отличную позицию, превосходство в численности и тот факт, что он удачно "заманил в засаду" федеральную колонну, лучшее, что можно сказать о Джексоне, - это то, что ему удалось удержать позицию, пока темнота окончательно не положила конец тому, что он описал как "ожесточенную и кровопролитную борьбу с врагом". В бой вступило всего около 6 000 человек против 2 100 федералов, ему мешали густой лес, надвигающаяся темнота и то, что один из авторов называет "разрозненным развертыванием сил". Поскольку он занимал возвышенность и имел целый день на подготовку к атаке федералов, трудно понять, почему Джексону не удалось уничтожить бригады союзников и отправить их в отступление в Гейнсвилл. Вместо этого им удалось продвинуться по открытой местности к ферме Браунера и обменяться залпами мушкетного огня с конфедератами на расстоянии восьмидесяти ярдов. Результатом стал кровавый "тупик" с потерями 1 150 солдат Союза и 1 250 конфедератов. Потери некоторых подразделений достигали 70 процентов, а генерал Талиаферро был тяжело ранен в шею и руку. Кроме того, генерал Юэлл получил мушкетное ранение в ногу; оно раздробило кость, что привело к необходимости ампутации на следующий день, и вывело его из строя почти на год. Ни одна из сторон ничего особенного не выиграла от этого "пролития крови". Федералы, хотя и сильно потрепанные, отступили к шоссе в полном порядке, а Джексон в очередной раз выдал свое беспокойство, сойдя с дороги и приложив "ухо к земле, чтобы услышать приближение Лонгстрита". Если Джексон надеялся услышать ритмичный шаг марширующих людей Лонгстрита, то его ждало разочарование. Ли и Лонгстрит с другой половиной армии Северной Вирджинии все еще находились не в том конце Thoroughfare Gap, откуда они слышали приглушенный гром орудий на ферме Браунера.
Некоторые историки утверждают, что битва была "стратегическим" успехом и что Джексон хотел лишь удержать внимание Поупа на себе. Возможно, это и так, но вряд ли требовалось сражение, стоившее Джексону 1250 человек, включая двух командиров дивизий, чтобы сбить с толку Поупа, который теперь знал, где находится Джексон, и, все еще полагая, что его враг стремительно отступает, надеялся "поймать" его на следующий день. Поздно вечером того же дня Поуп отозвал единственные силы, стоявшие между Лонгстритом и Джексоном на позиции в Гровтоне, и приказал им немедленно двигаться к Сентрвиллю по дороге Warrenton-Gainesville Turnpike - еще одна роковая ошибка.
Безусловно, одной из причин, побудивших Джексона сражаться при Гроутоне, было опасение, что Поуп может переправить свою армию на северную сторону Булл-Рана и попытаться соединиться с армией Макклеллана, которая формировалась в Александрии после плавания из Харрисонс-Лэндинг. В этом случае Ли столкнулся бы со слишком многочисленной армией Союза; но Макклеллан, как обычно, двигался слишком медленно и - что типично для него - предупреждал Хэллека и президента, что у Ли, возможно, до 120 000 солдат, что более чем в два раза превышает реальную численность. 28 августа Макклеллан был в Вашингтоне и призвал Поупа, которого он презирал даже больше, чем Ли, "пробить себе дорогу и отступить к столице". Он также призвал подготовить Цепной мост через Потомак к разрушению - мера предосторожности, которая могла вызвать только тревогу в Белом доме. Вечером 28 августа Макклеллан услышал звуки выстрелов из Гровтона, но не захотел отправлять часть своей армии на поддержку "этого дурака Поупа". На следующий день он вызвал бурную реакцию, посоветовав президенту Линкольну, что лучше "оставить Поупа выпутываться из передряги", а не поддерживать его. Линкольн воспринял это как признак нелояльности, возможно, даже измены со стороны Макклеллана, но, возможно, это было не более чем элементарная мудрость поля боя, воплощенная в старой британской военной поговорке: "Никогда не усиливай неудачу". * Одним из преимуществ Ли во время этой кампании был пессимизм Макклеллана и его способность сеять тревогу и уныние в Вашингтоне, даже не пытаясь. Единственное, чего боялся Ли, - это объединения армии Макклеллана и Поупа, которое, как оказалось, Макклеллан был намерен предотвратить.
Возможно, Поуп был некомпетентен и смотрел не в ту сторону, но он мог двигаться гораздо быстрее Макклеллана, когда ему представлялась возможность, и теперь, когда он предполагал, что Джексон попал в ловушку, он намеревался подойти к нему с востока и запада одновременно. Но силы Поупа были разбросаны по всей карте, и большинство его генералов на данный момент не имели ни малейшего представления о том, где находится их командующий. Поуп не обладал ни чувством порядка Макклеллана, ни умением организовывать передвижения большой армии; но поскольку у него было более 60 000 человек, которых он должен был выставить против 18 000 эффективных солдат, оставшихся у Джексона, это не должно было иметь значения.
Джексон провел ночь в Садли-Спрингс, попеременно молясь и дремля в доме, превращенном в импровизированный полевой госпиталь далеко слева от его линии. На рассвете он поднялся, чтобы перестроить свою армию для штурма, о котором он знал. Он отвел войска назад, чтобы как можно лучше использовать недостроенную железнодорожную ветку, и разместил свою артиллерию - сорок орудий - в полосе деревьев, что затрудняло их обстрел, но частично скрывало их. Он закрепил свой левый фланг на Садли-Спрингс, недалеко от брода на Булл-Ран. Тольк