традиции считается местом пребывания некоторых бодхисаттв. Ближайший монастырь представлял собой
руины, когда Хань-шань приступил к его восстановлению. Он реконструировал его и назвал «Хайин», или
Морская печать.
39 Конфуций (Кун Фу-цзы, 551–497 до н. э.). Род Кун живет в Цюйбо, пров. Шаньдун, по сей день.
40 Боксерское восстание, или движение ихэтуаней. Тайное общество даосской ориентации.
41 Выбитые на камне.
42 Один цзинь – около полкилограмма.
достигло кульминации. Многочисленные толпы кричали: «Защищайте династию Цин!
Уничтожайте иностранцев!» Секретарь японской дипломатической миссии и германский
министр были убиты в результате тайного подстрекательства вдовствующей императрицы.
Семнадцатого дня того месяца был издан имперский указ, объявляющий войну иностранным
державам. В столице воцарился беспорядок. На шестом месяце Тяньцзинь был захвачен
союзными армиями, которые месяцем позже вторглись в столицу, Пекин. Наследники
престола и министры, знавшие меня по монастырю Лунцюань, стали настаивать на том,
чтобы я присоединился к императорской свите, которая собиралась бежать на запад. В
полном замешательстве во время отъезда наблюдалось полное отсутствие горделивой
помпезности, обычно выказываемой испорченным сыном Неба. Всем приходилось идти днем
и ночью и испытывать большие трудности. По прибытии в Фубин император и вдовствующая
императрица были рады встрече с наместником Чэнь Чунь-сюанем в провинции Ганьсу. Его
солдаты пришли приветствовать и защитить их величества и сопроводить их за Великую
Стену. На заставе Юньмэнь император встретил пожилого монаха в монастыре Юньмэнь,
которому было 124 года. Император преподнес ему тонкую желтую ткань для рясы и
приказал соорудить на этом месте памятную арку. Мы продолжали наш поход на запад и
прибыли в уезд Бинъян, где свирепствовал страшный голод.
Местные жители предлагали свою пищу таро (клубень) и верхушки сладкого
картофеля их величествам, которые были очень голодны и сочли это деликатесом. Когда мы
добрались до Сианя, их величества остановились в штаб-квартире наместника. В то время,
когда голодные массы ели трупы на улицах, местные власти, чтобы остановить это,
предприняли меры и соорудили восемь будок, из которых производилась раздача еды
голодающим людям. Бесплатная еда раздавалась также в сельских окрестностях.
Наместник Цэнь Чуньнуань пригласил меня в монастырь Волун (Лежащий дракон)
помолиться, призывая снег и дождь, чтобы покончить с длительной засухой. После
завершения молитв старый настоятель Дун-ся пригласил меня остаться в монастыре, но,
узнав, что императорский двор со всем его шумом и суетой расположился в Сиане, я тайком
уехал.
На десятом месяце я поднялся на горный хребет Чжуннань, чтобы построить там
хижину. За вершиной Цзя Утай я обнаружил «пещеру Льва», представляющую собой
уединенное место, пригодное для духовного отшельника. Тогда я изменил свое имя на Сюй-
юнь (Облако Пустоты), чтобы избежать встреч с нежеланными посетителями. Поскольку на
горе не было воды, я вынужден был использовать талый снег и питаться грубыми травами,
которые выращивал сам. В то время в горах жили учителя Бэнь-чан на вершине Поши, Мяо-
лянь в храме Гуаньди, Дао-мин в гроте Ухуа, Мяо-юань в старой хижине, а также учителя
Сю-юань и Цин-шань на горе Хоушань. Учитель Цин-шань был уроженцем провинции
Хунань и пользовался очень большим уважением у монахов на этой горе. Он жил
относительно близко от меня и мы часто навещали друг друга.
На восьмом месяце следующего года учителя Фа-чэн, Юэ-ся и Ляо-чэнь пришли ко мне
в хижину и, увидев меня, удивились и сказали: «Мы несколько лет о тебе ничего не слышали.
Кто бы мог подумать, что ты здесь спишь?» Я сказал: «Повременим пока о здесь, а как –
там? »43 После этого мы обменялись приветствиями и после того, как поели таро, я
сопроводил их на вершину Поши. Юэ-ся сказал: «Старый настоятель Фа-жэнь с горы Чишань
сейчас дает толкование „Лотосовой сутры“ в монастыре Гуйюань в Ханьяне. Ему не нравится
его шумное окружение и он хочет отправиться на север. Он просил меня подыскать для него
место в здешних местах». Юэ-ся попросил меня помочь ему найти подходящее место для
старого настоятеля, но, занятый практикой медитации, я вежливо отказался. После того как я
43 Учитель Сюй-юнь попросил своих посетителей забыть о том, что можно найти «здесь», в этой сфере
чувственного восприятия, намекая на то, что может быть найдено «там», в первозданной беспредельной
истинной природе. Эти термины носят чаньский характер и использовались в нетрадиционном смысле.
закончил недельную чаньскую медитацию, учителя Хуа-чэн, Инь-юэ и Фу-цзе нашли на горе
Цуйвэй подходящее место для старого настоятеля. Учитель Юэ-ся сказал, что место хорошее,
но я был другого мнения, поскольку это место было подвержено влиянию «Белого Тигра» с
севера при отсутствии поддержки холма сзади (терминология фэншуй). Они не
прислушались к моему совету и, таким образом, несли ответственность за то, что случилось
[к несчастью, в следующем году].
В ту зиму в день солнцестояния старый учитель Цин-шань попросил меня сделать кое-
какие покупки для него в Чанъане. Возвращаясь, я попал под сильный снегопад.
Взобравшись на гору, на подходе к своей новой соломенной хижине я поскользнулся и упал с
обрыва в снежный сугроб. Я стал кричать, и учитель И-цюань, мой сосед, пришел мне на
помощь. Моя одежда насквозь промокла. Было уже темно и, думая, что снег к утру занесет
все дороги, я по заснеженной тропе с трудом добрался до учителя Цин-шаня. Увидев меня в
таком потрепанном состоянии, он усмехнулся и пошутил, сказав, что я ни на что не гожусь. Я
улыбнулся и кивнул в знак согласия. Потом я вернулся в свою хижину, где встретил Новый
год.
Мой 62-й год (1901–1902)
Я оставался в своей хижине в течение весны и лета. Старый учитель Фа-жэнь с горы
Чишань прибыл в провинцию Шэньси и построил хижину на горе Цуйвэй. Его сопровождало
шестьдесят человек. Примерно половина из них остановилась в монастыре Хуанюй [бывшая
летняя резиденция императора Тай-цзуна (627–649) династии Тан], тогда как другие
разместились в новой хижине и в монастыре Синшань. В этом северном районе в те времена
начальник Су, ответственный за подготовку пахотных земель, выделил сто цинов земли
(около 1515 акров) на отмелях Яботань монахам с горы Цуйвэй на пропитание. Местные
жители запротестовали, говоря, что они жили там из поколения в поколение, настаивая на
том, чтобы земля была отдана им в обмен на выделенные рисовые поля. Монахи не
согласились, и дело рассматривалось в суде, который решил его в пользу местных жителей.
Старый учитель Фа-жэнь был огорчен и в следующем году возвратился на юг. Перед
отбытием он оставил все свои пожитки учителям Ти-аню и Юэ-ся и распустил своих
приверженцев.
Думая о будущем, я сознавал, что если просто полагаться на влиятельных людей, можно
причинить себе вред и в конце концов попасть в беду. Этот инцидент сильно повлиял на тех
монахов-южан, которые отправились на север. В общем, я не мог отбросить фактор
геомантических влияний на это место. Год приближался к концу, все окрестные горы были
покрыты снегом, и сильный холод пробирал до костей. Я находился один в своей хижине, но
тело мое и сознание были чисты. Однажды я готовил таро в котелке и сидел, скрестив ноги,
ожидая, когда пища будет готова, и непроизвольно погрузился в самадхи.
Мой 63-й год (1902–1903)
Учитель Фу-чэн и другие, жившие в соседних хижинах, удивились, что я долгое время
к ним не заходил, и пришли ко мне, чтобы поздравить с Новым годом. Вокруг моей хижины
они обнаружили повсюду тигровые следы и никаких следов человека. Они вошли в мою
хижину и, увидев, что я нахожусь в самадхи, пробудили меня звуками гонга. Когда я пришел
в себя, они спросили: «Ты съел свою пищу?» Я ответил: «Пока нет. Таро в моем котелке,
должно быть, теперь хорошо сварилось». Когда подняли крышку, оказалось, что пища в
котелке была на дюйм покрыта плесенью. Фу-чэн был поражен и сказал: «Ты, вероятно,
находился в самадхи полмесяца». Тогда мы растопили лед, сварили таро и вдоволь поели.
Они пошутили на мой счет и ушли.
Через несколько дней после ухода Фу-чэна монахи и миряне из окрестных и
отдаленных мест пришли навестить меня. Чтобы избежать ненужного общения с людьми, я
ушел ночью со своим багажом за плечами в пустынное место, где не росло ни клочка травы.
Я дошел до горы Тайбай (3767 м) и остановился в пещере. Но через несколько дней учитель
Цзя-чэнь, шедший по моим следам, пришел в мой приют. Тогда мы решили совершить долгое
путешествие к горе Эмэй вместе. Мы вышли через ущелье Баоя, добрались до горы Цзыбай,
прошли через террасу Тайцзы, посетили храм Чжанлян и пересекли уезд Чжаохуа, где
увидели кедр Чжан Фэя. Продвигаясь дальше, достигли Чэнду, где немного отдохнули в