Мой 98-й год (1937–1938)
Весной, после чтения наставлений, я был приглашен Гуандунской буддийской
ассоциацией в Гуанчжоу, где дал толкование сутрам и принял тибетских лам и их
последователей. Преданные ученики из соседнего города Фушаня попросили меня провести
церемонию открытия ступы, возведенной в храме Жэньшоу. Затем я вернулся в монастырь
Наньхуа, где руководил ремонтом храмовых зданий.
Мой 99-й год (1938–1939)
Весной, после чтения наставлений, я отправился в Гуанчжоу, где дал толкование
сутрам, после чего прибыл в Гонконг для совершения обряда Махакаруны 124 в храмах
Дунлянь и Цзюэюань. После этого я вернулся в монастырь Наньхуа.
Мой 100-й год (1939–1940)
Во время чтения наставлений весной в монастырь за ними пришло огромное
количество людей вследствие разразившейся на севере вражды. Я предложил, в связи с
большим количеством жертв как среди солдат, так и среди гражданского населения, всем
ученикам Будды каждый день посвящать два часа раскаянию, молитвам в упокоение душ
умерших и о скорейшем прекращении всякой вражды. Я также призвал всех экономить
деньги на еде для создания фонда помощи нуждающимся. Мои предложения были одобрены
и приняты к исполнению.
Мой 101-й год (1940–1941)
Той весной, как обычно, я давал наставления. Японская армия вскоре заняла Кантон, и
все гражданские и военные департаменты были эвакуированы в Цюйцзян. Там собралось
огромное число монахов со всех частей провинции. Я произвел ремонт храма Дацзянь
(Большое Зеркало) и использовал его как часть монастыря Наньхуа, пригодную для приема
посетителей. С той же целью я также отремонтировал монастырь Юэхуа (Лунный Цветок).
Мой 102-й год (1941–1942)
Весной, после чтения наставлений, я передал правительству провинции сумму в 200
000 юаней, собранную моими учениками и другими преданными буддизму людьми за
предыдущие два года на нужды жертв голода в районе Цюйцзяна.
124 Этот обряд обычно включает чтение Дхарани Великого Сострадания (Махакаруны) Авалокитешвары, или
бодхисаттвы Гуаньинь. Иногда возводится специальный алтарь с мандалой Гарбхадхату и проводится долгая
литургия, цель которой передача концентрированной духовной энергии больным, умирающим или умершим.
Той осенью Гуандунская Буддийская ассоциация переехала в Цюйцзян и выбрала меня
президентом, а упасака Чжан Цзылянь стал вице-президентом.
Мой 103-й год (1942–1943)
Во время чтения наставлений в ту весну некий дух, живший на монастырском дереве,
явился за наставлениями. Учитель Гуань-бэнь, настоятель храма, засвидетельствовал это
необычное явление:
Во время чтения наставлений явился какой-то монах и попросил дать наставления ему,
бхикшу. Он сказал, что его зовут Чжан и что он родом из Цюйцзяна, ему 34 года, но до сих
пор он не нашел никого, кто обрил бы ему голову. Его спросили, есть ли у него с собой
церемониальная ряса и предметы, необходимые для такого случая. Он ответил, что у него их
нет. Поскольку он был откровенен и искренен, ему дали все необходимое и присвоили
дхармовое имя. Ожидая своей очереди, он усердно трудился, занимаясь уборкой храма. Он
вел себя сдержанно и не разговаривал с другими монахами, когда его пускали в Зал винаи.
Oн безукоризненно соблюдал все правила, но, прослушав заповеди бодхисаттвы, куда-то
исчез, оставив свою рясу и удостоверение о принятии пострига в Зале винаи. Об этом
инциденте вскоре все позабыли. В следующем году перед чтением наставлений учителю
Сюй-юню приснился сон, будто этот монах пришел и попросил свидетельство. На вопрос,
где он был после получения наставлений, он ответил, что никуда не уходил, так как жил у
бога земли… Его свидетельство было потом сожжено в виде жертвоприношения и таким
образом вернулось к нему.
Летом и осенью мы ремонтировали женский монастырь Уцзинь, для приема всех
монахинь, прибывающих в Цюйцзян. Храм Дацзянь был только что перестроен, но ремонт
монастыря Наньхуа не был еще завершен. Время от времени я получал консультации из
монастыря Гушань по различным вопросам. Таким образом, я был постоянно занят работой.
Кроме всего прочего, японские бомбардировщики каждый день беспокоили нас, пролетая над
монастырем на свои задания.
Примечание Цэнь Сюэлюя:
После оккупации японцами Гуанчжоу во время войны столицей провинции
стал Цюйцзян, и высокопоставленные военные чины часто заходили в монастырь
Наньхуа. Японская разведка узнала, что монастырь используется в качестве места
встречи китайских чиновников. На седьмом месяце, когда там собралось большое
количество народа, прилетели восемь вражеских бомбардировщиков и стали
кружить над монастырем. Учитель знал о намерениях японцев и приказал монахам
возвратиться в свои спальные помещения. После того как все гости укрылись
в Зале шестого патриарха, учитель пошел в главный зал, где, совершив воскурения,
погрузился в медитацию. Один самолет спикировал и бросил большую бомбу,
которая упала в роще на берегу реки за пределами монастыря, не причинив вреда
последнему. Бомбардировщики вернулись и снова стали кружить над монастырем.
Вдруг два из них столкнулись и рухнули на землю в Маба, десятью милями
западнее. Оба самолета разбились вместе с пилотами и стрелками. После этого
вражеские самолеты больше не осмеливались приближаться к монастырю и
старались больше не пролетать над ним по пути к своим целям в тылу.
Той зимой, одиннадцатого месяца, президент Линь Сэнь и правительство поручили
упасакам Цюй Ингуану и Чжан Цзыляню посетить наш монастырь и пригласить меня в
столицу военного времени Чунцин для организации молитвенного собрания во благо страны.
Я покинул Наньхуа шестого дня одиннадцатого месяца и по прибытии на священную гору
Хэншань в провинции Хунань совершил воскурения в тамошнем монастыре. Потом я
встретился с упасакой Сюй Гочжу, посланным маршалом Ли Цзишэнем, который приглашал
меня в Гуйлинь. По прибытии туда я остановился на горе Юэя, где монахи, монахини и
ученики-миряне обоих полов захотели стать моими последователями. Потом, добравшись до
Гуйчжоу, я остановился в монастыре Цяньмин, где настоятель Гуан-мяо попросил меня
прочесть лекцию о Дхарме. Когда я снова прибыл в Чунцин, меня встретили
правительственные чиновники и представители монастырей. После встречи с президентом
Линь-шэнем и упасакой Дайем, ведущим молитвенного собрания, мы решили провести два
дхарма-собрания в храмах Цыюнь и Хуаянь.
Мой 104-й год (1943–1944)
В первом месяце я совершил ритуальные церемонии во благо страны, которые
закончились на двадцать шестой день. Президент Линь Сэнь, генерал Чан Кайши, министр
Дай, генерал Хо и другие сановники один за другим приглашали меня на вегетарианский
обед. Генерал Чан Кайши интересовался Дхармой во всех подробностях, выслушивая
различные доводы, касающиеся материализма и идеализма и христианской доктрины в том
числе. Я ответил на все его вопросы в письме 125. Потом читал лекции о Дхарме в храмах
Цыюнь и Хуаянь. Эти лекции были записаны моим помощником Вэй-инем.
На третьем месяце я возвратился в монастырь Наньхуа и приступил к возведению
ступы для упокоения праха умерших учеников. Когда был выкопан фундамент, мы
обнаружили четыре пустых гроба, каждый в 1 чжан 6 чи длиной, а также черные плитки в 8
квадратных цуней с изображением птиц и животных наряду с астрологическими символами.
Плитки не были датированы.
На шестом месяце мы открыли школу винаи для новичков и бесплатную школу для
бедных детей этого района. Строительство ступы было завершено зимой.
Мой 105-й год (1944–1945)
В 1940 г., после того как монастырь Шестого патриарха был полностью восстановлен, я
и бхикшу Фу-го отправились в Цюйян на поиски древнего монастыря Линшу, но нам не
удалось найти его 126. Добравшись до горы Юньмэнь, мы обнаружили в лесной чаще
полуразрушенный старый храм, в котором покоились останки основателя юньмэньской
школы 127.
Увидев это святое место в таком жутком состоянии, я был настолько опечален, что не
мог сдержать слез. К счастью, там в одиночестве жил с 1938 г. монах по имени Мин-кун и,
несмотря на трудности, продолжал чтить основателя школы. Он поведал мне о своих
трудностях и сказал, что если монастырь не перестроить, то он скоро превратится в
развалины и будет предан забвению. После этого я вернулся в монастырь Наньхуа.
Однажды маршал Ли Цзишэнь и председатель Ли Ханьхунь прибыли навестить меня, и
я рассказал им о том, что видел в Юньмэнь. Позже, во время инспекционного тура,
председатель Ли, минуя гору Жуюань, увидел развалины монастыря Дацзюэ (Великое
Просветление) на вершине горы Юньмэнь. Он был в таком же полуразрушенном состоянии,
в каком был монастырь Наньхуа до реконструкции. Он созвал сангху и влиятельных людей