называется исследованием хуатоу. Фраза звучит так: «Кто повторяет имя будды?» Прежде
чем эта фраза произносится, она называется хуатоу (дословно «голова фразы»). Как только
произнесена, она становится хвостом фразы (хуавэй). Исследуя хуатоу , нам следует
исследовать слово «кто»: что это до своего появления? Например, я повторяю имя будды в
зале. Неожиданно кто-то меня спрашивает: «Кто повторяет имя будды?» Я отвечаю: «Это я».
Он снова задает мне вопрос: «Если это ты повторяешь имя будды, ты повторяешь вслух или в
уме? Если вслух, то почему ты не повторяешь его заснув? Если в уме, то почему ты не
повторяешь его умерев?» Мы подвергаем сомнению этот вопрос, и углубляться следует
именно в это сомнение. Нам следует попытаться узнать, откуда появилась эта фраза, и
увидеть, какова она, исследовать ее, обратив всю силу внимания внутрь, что также
называется «обращением слуха внутрь, чтобы услышать внутреннюю природу».
При совершении воскурений шея соприкасается с воротником рясы, ноги ступают след
в след за ногами идущего впереди, сознание в полном покое, не следует смотреть по
сторонам, сознание должно быть занято только хуатоу (чжаогу хуатоу). В сидячей
медитации грудь не следует слишком сильно выпрямлять, а энергию ци не следует ни
поднимать вверх, ни опускать вниз. Пусть она остается в естественном состоянии, но шесть
органов чувств должны быть под контролем, а все мысли остановлены. Вас должно заботить
только хуатоу , о нем нельзя забывать. Удерживание внимания на хуатоу не должно быть
слишком слабым, иначе когда оно «всплывет», его не задержишь. Оно не должно быть и
слишком напряженным, иначе станет расплывчатым и падет в пустоту. В обоих случаях не
будет достигнуто никакого результата.
Если заботиться о хуатоу должным образом, практика сама собой станет легкой и
привычной, а все прежние привычки сами собой отпадут. Начинающему покажется это
142 Син-сы унаследовал дхарму от шестого патриарха. Его называли седьмым патриархом, так как два его
преемника дхармы Дун-шань и Цао-шань основали школу цаодун, одну из пяти чаньских школ в Китае.
143 О методе постепенного просветления, который требовал много кальп для достижения стадии будды.
144 Четыре благородные истины: существует страдание; существует причина страдания – желание;
существует прекращение страдания – нирвана; существует путь, ведущий к прекращению страдания, –
восьмеричный путь.
трудным, но не следует бояться или беспокоиться, тем более не следует ни предвкушать
пробуждение мудрости, ни стремиться ее обрести, так как цель его участия в чаньской
семидневке уже заранее определена как пробуждение и достижение мудрости. Настраивать
ум в поисках этой цели – значит ставить еще одну голову поверх своей собственной145.
Теперь мы знаем, что должны заниматься только своим хуатоу и тогда все получится.
Если в начале практики это не получается, не переживайте, когда возникают мысли, не
гоните их прочь, просто занимайтесь хуатоу и они сами уйдут, оставленные без внимания.
Вот почему говорят: «Следует беспокоиться не столько по поводу возникающих мыслей,
сколько по поводу того, что поздно их заметили». Если мысли возникают, пусть их
осознавание пригвоздит к ним хуатоу. А когда хуатоу ускользает, мы должны снова
заняться им. Первые медитации с воскурением благовоний походят на сражение с
возникающими мыслями. Со временем хуатоу будет хорошо освоено, и не составит особого
труда удерживать его непрерывно на протяжении всего времени горения благовонной
палочки146. Мы можем ожидать хороших результатов в том случае, если будем его надежно
удерживать.
Все сказанное лишь пустые слова. Давайте же займемся практикой, не щадя усилий.
Второй день
Чаньская семидневная медитация – лучший метод, дающий возможность постижения
истины через непосредственный опыт в ограниченных временных рамках. В древние
времена этим методом не пользовались, так как древние имели крепкие корни. Он
постепенно стал входить в употребление со времен династии Сун (пала в 1278 г.). Во времена
династии Цин (1622–1910) она вошла в моду, император Юнчжэн (прав. 1722–1735) часто
проводил чаньские семидневки в своем императорском дворце. Он испытывал большое
уважение к этой школе, и качество его чаньского самадхи было превосходным. Более десяти
человек постигли истину под руководством императора, и учитель Тянь-хуй-чэ из монастыря
Гаоминь в Янчжоу достиг просветления во время таких встреч во дворце. Император также
пересмотрел и усовершенствовал некоторые дисциплинарные правила этой школы, которая
процветала и давала стране столь многих незаурядных людей. Строгое соблюдение правил
имеет, таким образом, первостепенное значение.
Этот метод постижения истины на собственном опыте в ограниченных временных
рамках похож на конфуцианские экзамены, когда пишут сочинения на заданную тему в
заданный период времени. А тема нашей чаньской семидневки – чаньская медитация. По
этой причине этот зал называется чаньским. Чань – это дхьяна на санскрите и означает
«мышление в покое» 147. Существует несколько видов чань, таких как махаянский и
хинаянский, материальный и нематериальный, чань шраваков и других школ. Чань нашей
школы называется высшим чань. Если кому-то в этом зале удастся проникнуть сквозь свои
сомнения и, сидя в медитации, разрубить корень жизни148, он уподобится Татхагате.
По этой причине чаньский зал называют также местом избранния будды. Его называют
залом праджни. Дхарма, которой обучают в этом зале, – дхарма недеяния 149. «Недеяние» (у
вэй) означает «отсутствие деяний». Другими словами, достигнуть [буддовости] невозможно
145 Чаньский термин, означающий нежелательную вещь, мешающую самореализации.
146 Обычно один час. Более длинные палочки горят полтора часа.
147 То есть «нет мышления».
148 Корень жизни заблуждения.
149 Увэй (санскр. асамскрта) – не подверженное причинности, обусловленности или зависимости,
вневременное, запредельное, недвижимое.
никаким способом, никаким действием. Если будет делание (самскрта) 150, то будет
рождение и смерть. Если же можно достичь, то можно и потерять. По этому поводу в сутре
сказано: «Есть только слова и выражения, но у них нет никакого реального значения». Чтение
сутр и проведение ритуалов и богослужений относятся к деланию (самскрте) и
представляют собой лишь уловки, используемые в обучающей школе. В нашей школе учение
сводится к прямому самопознанию без множества слов и выражений. Когда-то к старому
учителю Нань-цюаню пришел ученик и спросил: «Что такое Дао?» Нань-цюань ответил:
«Обычное сознание – это Дао». Каждый день мы надеваем рясу и едим рис, мы выходим
работать и возвращаемся отдыхать. Все это происходит не где-то, а в Дао. Лишь из-за того,
что обусловливаем себя любой ситуацией, мы не понимаем, что наше собственнное сознание
есть будда.
Когда чаньский учитель Фа-чан с горы Дамэй впервые пришел к Ма-цзу, он спросил
последнего: «Что такое будда?» Ма-цзу ответил: «Сознание и есть будда». Это привело Да-
мэя151 к полному просветлению. Покинув Ма-цзу, он отправился в район Сымин и поселился
в хижине отшельника, где раньше жил Мэй Цзычжэнь (Мэй Фу, династия Хань).
При династии Тан (785–804) в годы Чжэнь-юань один монах, который был учеником
Янь-гуаня, заблудился в горах и оказался около хижины. Он спросил Да-мэя: «Как долго ты
здесь находишься?» Да-мэй ответил: «Я вижу только, как горы вокруг зеленеют и снова
желтеют». Монах спросил: «Как мне выбраться отсюда?» Да-мэй ответил: «Следуй потоку».
Вернувшись, монах рассказал о том, что он видел в горах, Янь-гуаню.
Янь-гуань сказал: «Однажды я видел одного монаха в провинции Цзянси и с тех пор
больше ничего о нем не слышал. Это, случайно, не тот монах?» Затем Янь-гуань послал этого
монаха в горы, чтобы пригласить Да-мэя к нему.
В ответ Да-мэй прислал следующее стихотворение:
Сухому сломанному древу в лесу холодном хорошо,
Весну встречая за весной, оно не жаждет перемен.
И даже дровосеку оно не пригодится,
Зачем же мастеру за ним гоняться?
В пруду цветущих лотосов не счесть нарядов разных,
И шишек с сосен – всех не переесть.
Прибежище мое нашли миряне —
Придется хижину перенести подальше в горы.
Ма-цзу услышал о том, что Да-мэй живет в горах, и послал к нему монаха с вопросом:
«Что ты получил, когда навещал великого учителя Ма-цзу, и что тебя заставило остаться
здесь?» Да-мэй ответил: «Великий учитель сказал мне, что сознание – это будда. Именно
поэтому я решил остаться здесь». Монах сказал: «У великого учителя теперь другая
буддадхарма». Да-мэй спросил: «Ну и какова же она теперь?» Монах ответил: «Он говорит,
что это ни сознание, ни будда». Да-мэй сказал: «Старик вносит смятение в умы людей, и
конца всему этому не будет. Пусть говорит, что это ни сознание, ни будда. А я считаю, что