Не сдвинется острие иглы.
О шайкше и ашайкше 162
Знаю только я.
Услышав, что на Юге процветает чаньская школа, он не мог сдержаться и сказал: «Тем,
кто уходит в монахи, тысячи кальп понадобятся на изучение достойных манер Будды и
десять тысяч кальп на изучение мельчайших поступков Будды и тогда они обретут
совершенство Будды. Как эти демоны с Юга смеют говорить, что прямое указание на
сознание ведет к постижению внутренней природы и достижению совершенства Будды? Я
должен поехать на Юг, стереть с лица земли их логово и уничтожить это отродье, чтобы
воздать Будде за милость».
Он покинул провинцию Сычуань, взяв с собой «Комментарий Цин-луна163. Добравшись
до Лияна, он встретил на обочине старуху, продававшую лепешки. Он остановился, снял
ношу, так как ему захотелось немного сладостей ( дяньсинь , букв. «освежить сознание»).
Старуха указала на его ношу и спросила: «Что это за писания?» Дэ-шань ответил:
«Комментарий Цин-луна». Старуха спросила «К какой сутре?» Дэ-шань ответил: «К
„Алмазной сутре“». Старуха сказала: «Задам тебе вопрос. Если ответишь, я дам тебе
сладостей. А если не сможешь, тогда уходи ни с чем. В „Алмазной сутре“ сказано: „Ни
прошлое, ни настоящее, ни будущее сознание невозможно обрести“. Так что за сознание ты
хочешь освежить?» Дэ-шаню было нечего сказать. Затем он пошел в монастырь Лунтань
(Пруд Дракона). Войдя в зал дхармы, он сказал: «Я давно хотел увидеть Пруд Дракона, но
здесь не видно ни пруда, ни дракона». Услышав это, учитель Лун-тань подошел к нему и
сказал: «Ты на самом деле прибыл в Пруд Дракона». Дэ-шань ничего не сказал, но после
этого остался в этом монастыре.
Однажды поздним вечером, когда он стоял в качестве помощника около Лун-таня,
последний сказал ему: «Уже поздно. Почему ты не идешь к себе?» Пожелав учителю
спокойной ночи, он ушел, но тут же вернулся и сказал: «На улице очень темно». Лун-тань
зажег бумажный фитилек и передал его ему. Дэ-шань уже было собирался взять фитилек, но
Лун-тань задул пламя. Это привело Дэ-шаня к полному просветлению. Он низко поклонился
учителю в знак благодарности. Учитель спросил: «Что ты узрел?» Дэ-шань ответил: «С
сегодняшнего дня больше не о чем сомневаться в сказанном старыми монахами
единственно существующее.
161 Один из трех разделов Трипитаки, подчеркивающий важность дисциплины. Два других раздела – сутры
(проповеди) и шастры (трактаты).
162 Шайкша, необходимость изучения. Ашайкша, больше не изучающий, вне изучения, состояние архата,
четвертая из стадий шраваки. Предыдущие три стадии требуют изучения. Когда архат освобождается от всех
иллюзий, ему больше нечего изучать.
163 Комментарий к «Алмазной сутре», данный Дао-инем из монастыря Цинлун.
Поднебесной». На следующий день Лун-тань поднялся на свое место и сказал собравшимся:
«Есть тут парень, чьи зубы как листья деревьев, поросших мечами, а рот словно кровавая
баня 164. На удар палки он даже головы не повернет. В свое время он поднимет мою доктрину
на уединенную горную вершину». Дэ-шань сложил в кучу на земле у зала дхармы все свои
листы с «Комментарием Цин-луна» и, подняв факел, сказал: «Пытаться исчерпать аргументы
о сокровенном все равно что кидать волосок в великую пустоту. Напрягать все силы все
равно что стряхивать каплю воды в огромное море». После этого он сжег рукопись,
простился с учителем и покинул монастырь.
Он отправился прямо в монастырь Гуйшань, со своми пожитками вошел в зал дхармы и
пересек его с запада на восток, а затем обратно – с востока на запад. Он посмотрел на
настоятеля (учителя Гуй-шаня) и сказал: «Все, что есть? Все, что есть?» Гуй-шань сидел в
зале, но не обратил никакого внимания на посетителя. Дэ-шань сказал: «Ничего, ничего», и
вышел из зала. Дойдя до главной двери монастыря, он сказал сам себе: «Даже если так,
недопустима такая грубость». Затем он вернулся назад и снова вошел в зал в разгар
церемонии. Вступив на порог, он вытащил свою нисидану165 и, подняв ее вверх, призвал:
«Почтенный упадхьяя!»166 Когда Гуй-шань наклонился, чтобы поднять метелку167, Дэ-шань
издал крик и быстро вышел. В тот же вечер Гуй-шань спросил руководителя собрания:
«Новый пришелец еще здесь?» Руководитель ответил: «Покидая зал, он повернулся спиной к
нему, надел свои соломенные сандалии и вышел». Гуй-шань сказал: «Этот человек потом
отправится на какую-нибудь уединенную горную вершину, где соорудит соломенную хижину.
Он будет ругать будд и поносить патриархов»168.
Дэ-шань пробыл в Лияне тридцать лет. Во время гонений на буддистов при императоре
У-цзуне (прав. 841–848) во времена династии Тан учитель жил отшельником в каменной
хижине на горе Дуфу (в 847 г.). В первые годы правления под девизом Да-чжун наместник
Улина Се Тинван восстановил былую славу и статус монастыря Дэ-шаня и присвоил ему
звание Чаньского монастыря древней добродетели. Он подыскивал человека выдающихся
способностей, который мог бы возглавить монастырь, и услышал о репутации учителя.
Несмотря на несколько предложений, Дэ-шань отказался спуститься с горы (Дуфу). В конце
концов наместник придумал интригу и учителя обвинили в контрабанде чая и соли. А когда
за нарушение закона его доставили в центр округа, наместник низко ему поклонился и
настоятельно попросил возглавить чаньский храм, где Дэ-шань впоследствии начал широко
распространять учение этой школы. Потом говорили о том, что Дэ-шань кричал на монахов,
а Линь-цзи169 бил их палкой. Но таким ли, как они, печалиться о невозможности прекращения
рождения и смерти? После Дэ-шаня были Янь-тоу и Сюэ-фэн. После Сюэ-фэна были Юнь-
мэнь и Фа-янь170, а также императорский учитель Дэ-шао и Юн-мин-шоу. Все они постигли
истину благодаря палке (Дэ-шаня).
В течение прошлых пяти династий школой управляли великие патриархи и учителя. Вы
164 Парень, внушающий благоговейный страх, как два ада с холмами из мечей или деревьями с листьями-
мечами и кровавыми банями для наказания грешников. Лун-тань предсказал, что Дэ-шань будет очень строго
принимать, наставлять и обучать своих учеников.
165 Нисидана – коврик для сидения.
166 Упадхьяя – общее понятие «монах».
167 Метелка, которую в древности делали из длинных конских волос, прикрепленных к рукоятке.
168 Дэ-шань будет ругать нереальных «будд» и поносить нереальных «патриархов», которые существуют
только в загрязненном сознании заблуждающихся. Учение Дэ-шаня основывалось только на абсолютной
праджне.
169 Линь-цзи – основатель одной из пяти чаньских школ в Китае.
170 Юнь-мэнь и Фа-янь – основоположники двух из пяти чаньских школ в Китае.
здесь собрались на чаньскую семидневку и хорошо понимаете эту высшую доктрину, которая
позволяет беспрепятственно достичь прямого проникновения в сущностную природу и
освобождения от рождения и смерти. Однако если вы отнесетесь к ней как к детской забаве и
не будете усердно трудиться, если вы предпочтете с утра до вечера смотреть на «привидения
на пороге» или обосноваться «в логове слов и выражений», вы никогда не избежите
рождения и смерти. Ну а теперь прилежно займемся практикой.
Четвертый день
Это четвертый день чаньской семидневки. Вы упорно занимались практикой.
Некоторые из вас сочинили стихи и гатхи и представили их мне. Это совсем не просто, но в
этой практике вы, похоже, совершенно забыли мои два предыдущих наставления. Вчера
вечером я сказал:
Нет в совершенствовании ничего иного,
Кроме как – знание пути.
Мы здесь для того, чтобы углубиться в хуатоу , это и есть путь, по которому мы
должны идти. Наша цель – разделаться с рождением и смертью и достичь совершенства
будды. Чтобы разделаться с рождением и смертью, нам нужна помощь хуатоу , его следует
использовать в качестве драгоценного меча царя Ваджры, защищающего от «демонов», когда
приходят «демоны», и защищающего от «будд», когда приходят «будды», чтобы не осталось
ни одного чувства и чтобы не создавалась ни одна вещь (дхарма). Откуда в таком случае
взяться ложным мыслям о написании стихов и гатх и о видении таких состояний, как пустота
и свет? Если вы так практиковали, я понятия не имею, куда делось ваше хуатоу. Опытные
чаньские монахи не нуждаются в дальнейшем обсуждении этой темы, а новичкам следует
быть очень осторожными.
Беспокоясь о том, что вы можете не владеть практикой, я говорил в течение последних
двух дней о цели медитации во время чаньской недели, а также о ценности этого метода
нашей школы и о том, как проводить практику. Я объяснял все это одно за другим. Наш метод
состоит в углубленной концентрации исключительно на хуатоу , которая не должна
прерываться ни днем ни ночью, так же, например, как не следует останавливать текущий
поток. Концентрация должна быть осознанной и четкой, всеобъемлющей и ясной. Все
мирские чувства, равно как и благородные помыслы, должны быть отсечены ею. Один
древний учитель сказал:
Изучение Дао подобно обороне крепости —