Весной, вслед за наставлениями, началась 49-дневная чаньская медитация из семи семидневок, продолжительность сидячей медитации во время которой измерялась сгоранием благовонных палочек. Была создана летняя база со своим распорядком и дисциплинарными правилами. На девятом месяце до провинции Юньнань дошли известия о том, что в Ухане вспыхнула революция, и начались беспорядки. Город Биньчуань был осажден, и все шло к большим бедствиям. Я выступал в роли миротворца, когда вследствие недоразумения командующий Ли Гэньюань послал войска с целью осады горы Петушиная Ступня, но будучи удовлетворен моими разъяснениями, не только отозвал войска, но и принял доктрину тройной драгоценности (Будда, дхарма, сангха).
Примечание Цэнь Сюэлюя:
Учитель продиктовал всего несколько строчек, но я читал полный отчет об этих событиях в архивах провинции Юньнань. Из них я кое-что процитирую. То, что учитель скромно умолчал о подробностях, лишь свидетельствует о его высоких моральных качествах.
Наряду с распространением дхармы и трудов во имя спасения живых существ в Юньнане учитель, благодаря его своевременному вмешательству, смог предотвратить следующие бедствия:
1. В конце правления династии Цин (1911) начальником уезда Биньчуань был некто по имени Чжан. Он был родом из Чанши и отличался крутым нравом. Район кишел бандитами, и хотя он арестовывал и расстреливал многих из них, их численность не уменьшалась. Они стали образовывать тайные общества. Ради своей собственной безопасности представители мелких помещиков вступали в сговор с ними, за что Чжан их жестоко наказывал. Он также арестовал несколько десятков незаконопослушных монахов с горы Петушиная Ступня. Но к учителю (Сюй-юню) он относился с большим уважением. Когда разразилась революция, народ Биньчуаня присоединился к ней и окружил здание уездного правительства, которое, однако, прочно удерживал Чжан. Он не мог рассчитывать на подкрепление и поэтому находился в безнадежном положении. Когда учитель спустился с горы и отправился в здание правительства, мятежники сказали: «Учитель, пожалуйста, вымани Чжана из здания, чтобы мы смогли убить его в успокоение народного гнева». Учитель ответил уклончиво, но когда вожак мятежников потребовал того же, он сказал: «Было бы нетрудно убить Чжана. В этом пограничном районе ходит множество разных слухов, и положение все еще весьма неясное. Если вы осадили город для того, чтобы убить представителей власти, вас накажут, когда прибудет подкрепление».
Вожак спросил: «Что вы можете посоветовать?»
Учитель ответил: «До Дали можно добраться всего за два дня, а губернатор провинции Сычуань сейчас там проводит инспекцию. Если вы отправитесь туда сейчас и изложите свои претензии в отношении Чжана, последний будет приговорен к смертной казни, а вы в этом случае избежите наказания, предусмотренного для тех, кто своими руками вершит правосудие».
Вожак последовал совету учителя и вывел свое ополчение за пределы города. Когда учитель вошел в здание правительства, он увидел вооруженного Чжана, готового дать отпор мятежникам. Чжан пожал руку учителю и сказал: «Я исполняю свой долг и буду очень признателен, если вы подыщете место для моей могилы на горе Петушиная Ступня, если я умру».
Учитель ответил: «В этом нет необходимости. Местные служилые возлагают большие надежды на некоего Чжан Цзинсяня. Пожалуйста, пошлите за ним». Цзинсянь действительно добился перемирия, и революционеры ушли. После этого отправили в Дали за подкреплением, и когда оно прибыло, осада города была снята. На тот момент, когда Чжан покидал город, Юньнань уже провозгласила свою независимость (от цинского императора). Генерал Цай Гай был назначен губернатором, а его старый школьный приятель, сын Чжана, стал министром иностранных дел. В благодарственном письме учителю Чжан писал: «Вы не только спасли мне жизнь, но также защитили префектуру Биньчуаня. Без вашего вмешательства меня могли бы убить, а мой сын теперь искал бы способ отомстить за меня.
2. После провозглашения республики «живые Будды» и почтенные ламы Тибета, воспользовавшись удаленностью от центра, проигнорировали приказ нового режима вывесить республиканский флаг [69]. Центральное правительство приказало юньнаньским властям послать Инь Шухуана во главе двух дивизий с целью наказания строптивых, и первые отряды уже достигли Биньчуаня. Учитель считал, что в случае начала враждебных действий в пограничном районе бедам не будет конца. Он сопровождал эти отряды до округа Дали, где сказал командиру: «Тибетцы являются буддистами, и если вы пошлете к ним кого-нибудь хорошо знающего дхарму, то при помощи переговоров с ними вопрос можно будет уладить, и не будет необходимости посылать туда войска». Инь прислушался к совету учителя и попросил его отправиться в Тибет с миротворческой миссией. Учитель сказал: «Я ханьский китаец и боюсь, что не смогу добиться успеха, но в Личуане живет лама Дун-бао, который за многие годы хорошо изучил дхарму. Он, будучи человеком весьма достойным, пользуется широкой известностью и уважением. Тибетцы почитают его и называют «правителем дхармы, получившим четыре драгоценности»[70]. Если вы пошлете его, миссия будет успешной».
В связи с этим Инь попросил учителя передать ламе письмо, а также послал нескольких официальных лиц, призванных сопровождать учителя в Личуань. Сначала Дун-бао отказался принимать в этом участие, сославшись на преклонный возраст, но учитель сказал: «Тибетцы до сих пор с содроганием вспоминают предыдущую экспедицию, посланную в Тибет Чжао Эрфэном. Вы действительно хотите пощадить свои „три дюйма языка“ и, таким образом, пренебречь жизнью и имуществом тысяч людей?» После этого лама встал с сиденья и сказал: «Хорошо, я пойду, я пойду…» В сопровождении другого пожилого монаха по имени Фа-у он отправился в Тибет, получил подписанный документ о перемирии и возвратился назад. Подписание этого нового соглашения принесло мир на ближайшие тридцать лет.
3. Так как благодаря учителю Юньнань обрела Трипитаку, а также учение дхармы, способное духовно преобразить многих, он стал известным и снискал всеобщее уважение. Его все стали звать «Великим почтенным монахом Сюй-юнем». За революцией и отречением от престола императора последовало изгнание буддийских монахов и разрушение их храмов. Ли Гэньюань, командовавший войсками этой провинции, ненавидел монахов, нарушавших монашеский кодекс. Когда он собирался отправиться со своими солдатами в горы Юньнани, чтобы выгнать монахов и разрушить их храмы, он задавал себе вопрос, как мог учитель, всего лишь бедный монах, покорить сердца местного населения? Это настолько его заинтриговало, что он издал приказ об аресте учителя Сюй-юня.
Чувствуя неизбежность беды, почти все монахи покинули свои монастыри. Более ста человек осталось с учителем, но панические настроения их не покидали. Кто-то советовал учителю укрыться где-нибудь, но учитель сказал: «Если вы хотите уйти, уходите, но какая польза бежать от своей кармы? Я готов принять смерть ради Будды».
После этого община решила остаться с ним. Через несколько дней Ли Гэньюань привел свои войска в горы и расквартировал их в монастыре Ситань. Они сбросили бронзовую статую Махараджи (стража монастыря), что стояла на вершине горы Петушиная Ступня, и разрушили зал Будды и зал Небесных божеств. Понимая, что ситуация становится серьезной, Учитель спустился с горы и зашел к командующему, предъявив удостоверение личности охране у ворот. Те, кто его узнал, предупредили его, что ему грозит опасность быть опознанным, и отказались показать удостоверение своему старшему по званию начальнику.
Не обращая на них внимания, учитель прошел ворота. Командующий Ли был в главном зале и беседовал с Чжао-фанем, бывшим губернатором провинции Сычуань. Учитель подошел и поздоровался с командующим, который не обратил на него никакого внимания. Чжао-фань, знавший учителя, поинтересовался, как он здесь оказался, и учитель объяснил цель своего визита.
Покраснев от ярости, командующий закричал: «Какая польза от буддизма?»
Учитель ответил: «Это священное учение призвано оказывать благотворное влияние на грядущие поколениея и спасать отчаявшихся. Оно проповедует добро и осуждает зло. С незапамятных времен политика и религия шли рука об руку. Первая сохраняет мир и порядок, а вторая превращает людей в добропорядочных граждан. Учение Будды подчеркивает важность контроля над сознанием, которое является корнем мириад явлений. Если корень здоров, то все остальное будет в порядке».
Ли уже больше не злился, но спросил: «Какая польза от этих глиняных и деревянных статуй? Разве это не пустая трата денег?»
Учитель ответил: «Будда говорил о дхарме и ее внешнем выражении. Дхарма раскрывается в образах, но без раскрывающих ее образов она не будет понятна и не вызовет чувства благоговения и почтения. А без этих чувств никакое зло не покажется отвратительным людям и они не остановятся ни перед каким злом, причиняя горе и творя беды. Использование глиняных и деревянных статуй в Китае и бронзовых в других странах служит пробуждению чувств благоговения и почитания, и влияние, производимое ими на массы, огромно. Однако, постигая дхарму на высшем уровне, видишь, что все образы не являются реальностью, и мир воспринимается как Татхагата».
Ли, казалось, был удовлетворен таким объяснением и приказал принести чаю с пирожными. Потом он спросил: «Почему же все-таки монахи, вместо того чтобы делать добро, ведут себя странно и становятся бесполезными для страны?»
Учитель ответил: «Монах – это просто общее обозначение, среди них встречаются и святые, и заурядные. Несправедливо обвинять всю сангху из-за одного или двух плохих монахов. Можем ли мы обвинять Конфуция за то, что существуют плохие конфуцианские ученые? Вы командуете войсками провинции, но вопреки военной дисциплине наверняка окажется, что некоторые ваши солдаты не такие же умные и честные, как вы. Мы считаем океан великим потому, что у него нет необходимости отказывать в месте ни одной рыбе или креветке. Наша истинная природа подобна океану буддадхармы, ибо она может содержать в себе все. Обязанность сангхи сохранять учение Будды, охранять тройную драгоценность, скрытыми путями преображать других и направлять их на путь истинный. Ее влияние грандиозно. Не такая уж она бесполезная».