В этом глубоком состоянии дхьяна-самадхи учитель был вне всякого рода переживаний страдания и счастья. В прошлом, когда монахов арестовывали, били и пытали, учителя Хань-шань (1546–1623) и Цзы-бай (1543–1604) погружались в то же самое состояние самадхи, которое недоступно тем, кто не реализовал Дхарму.
Головорезы, избивавшие и мучившие учителя и позднее ставшие свидетелями его чудодейственной выносливости, шептались друг с другом и начали испытывать страх. Человек, по-видимому, бывший их начальником, спросил одного монаха: «Почему тот старый монах не пострадал от побоев?»
Монах ответил: «Старый учитель принимает страдание во благо всех живых существ, а также и во имя вашего спасения. Позже вы узнаете, почему он не пострадал от побоев».
Человек этот испытал нервную дрожь, после чего никогда не пытался мучить учителя.
Не найдя того, что искали, головорезы испугались, что известие о пытках просочится наружу, и остались в монастыре, присматривая за монахами и запрещая им говорить друг с другом и покидать свои места. Даже пища и питье монахов стали предметом самого серьезного внимания оккупантов. Все это длилось более месяца. В результате избиения и пыток учитель Сюй-юнь испытывал страшные боли и находился в жутком состоянии. Он потерял зрение и слух. Опасаясь, что он может умереть, его ученики побудили его диктовать историю своей жизни. Отсюда его автобиография.
На четвертый месяц известия о событиях в монастыре Юньмэнь дошли до Шаочжоу, где монахи храма Дацзянь в Цюйцзяне рассказали о произошедшем последователям учителя в Пекине и китайской буддийской общине, которая после этого объединила усилия по спасению учителя. В результате этого правительство Пекина послало телеграмму властям провинции Гуандун с требованием провести расследование по этому делу. Головорезы постепенно ослабили свой контроль над монастырем, но общинная одежда и продовольствие, тем не менее, были ими конфискованы и вывезены.
После избиения учитель не мог есть даже жидкую рисовую кашу, а пил только воду. Узнав, что вся провизия конфискована, он сказал монахам: «Мне жаль, что все вы вовлечены в мою тяжелую карму. Раз уж так сложились обстоятельства, вам следует покинуть монастырь и зарабатывать себе на жизнь где-нибудь в другом месте». Ученики отказались его покинуть. Тогда он побудил их отправиться на холмы за монастырем и заняться заготовкой дров, которые можно было продать на ближайших рынках, чтобы купить на вырученные деньги рис для общины. Таким образом, они питались жидкой рисовой кашей и продолжали читать сутры, проводить утренние и вечерние медитации и совершать воскурения.
В первой декаде пятого лунного месяца правительство прислало из Пекина несколько официальных представителей в провинцию Гуандун. Двадцать второго дня они отправились в уезд Жуюань и прибыли в монастырь Юньмэнь на следующий день (28 июня по григорианскому календарю). Их сопровождал технический персонал с магнитофонами и фотоаппаратами, призванный произвести расследование на месте. Прежде всего они поинтересовались здоровьем учителя, который был очень серьезно болен и находился в постели. Он едва видел и слышал и не понимал, что из Пекина прибыла официальная делегация. Опознав местных чиновников и полицейских, он отказался говорить. Его спросили, не обращались ли с ним дурно и не нанесен ли ущерб монастырю. Он дал отрицательный ответ. Когда посетители предъявили свои полномочия, учитель попросил их лишь об одном – провести тщательное расследование и доложить о результатах в Пекин.
После многократных утешительных заверений в адрес учителя приехавшие приказали местным властям освободить всех арестованных монахов. Таким образом, невзгоды, выпавшие на долю монастыря Юньмэнь в двадцать четвертый день второго лунного месяца, кончились на двадцать третий день пятого месяца.
Осенью и зимой учитель отдыхал в монастыре и набирался сил, тогда как община, состоящая примерно из ста монахов, зарабатывала себе на жизнь продажей дров, земледелием и ремеслами. Когда люди с окрестных ста или более того деревень услышали о том, что головорезы ушли из монастыря, они пришли навестить учителя. Его ученики из Пекина и из других мест писали ему утешительные письма, настаивая на том, чтобы он покинул Юньмэнь. Они также писали письма местным властям с просьбой защитить учителя.
Биография Сюй-юня с 113-го по 120-й годы жизни
113-й год Сюй-юня (1952–1953)
Весной учитель почувствовал себя немного лучше, каждый день он руководил общиной на пути чань, пытаясь исправить тяжелое положение. В течение первых трех месяцев того года учитель получил четыре правительственные телеграммы с настоятельной просьбой приехать в Пекин. Когда прибыли официальные представители с Севера, чтобы сопроводить его в столицу, вся община советовала ему не торопиться и подождать, но он сказал: «Настало время. Сангха во всей стране находится в состоянии разобщенности, как рассыпанный из чаши песок, ей не хватает общего руководства. Если не будет сильной организации, защищающей наши интересы, беды не ограничатся Юньмэнем. Мой долг отправиться на Север во имя защиты Дхармы». Учитель выбрал несколько пожилых монахов в качестве руководителей монастыря и после утешительных слов, адресованных общине, начал готовиться к отъезду. Перед отъездом он написал на паре свитков пергамента следующее:
Сменились пять императоров и четыре правления[134],
И больше уже не трогают перемены.
Исчерпав превратности и испытанья,
Постигаешь непостоянство этого мира.
Четвертого дня четвертого месяца учитель покинул монастырь Юньмэнь и отправился на Север с ухаживающими за ним помощниками Фо-юанем, Цзюэ-минем, Куань-ду, Фа-юнем и чиновниками, посланными его сопровождать. Несколько сот деревенских жителей пришли проститься с учителем. Когда он прибыл в Шаочжоу (Цюцзян), более тысячи приверженцев пришли приветствовать его. В храме Дацзянь, где он остановился, каждый день толпы людей приходили выразить свое почтение, что свидетельствовало о том, что они по-прежнему продолжали верить в него, несмотря на изменившиеся социальные условия.
На десятый день учитель сел на поезд железной дороги, связывающей Кантон и Ханькоу, и поехал в Учан, куда прибыл на следующий день. Там он остановился в Храме трех будд. Из-за перенапряжения, связанного с переездом, его раны заявили о себе с новой силой. Упасака Чэнь Чжэнь-жу позаботился об оказании ему медицинской помощи, а настоятель Инь-цинь ухаживал за ним. Когда учитель почувствовал себя немного лучше, настоятель пригласил его провести семидневку практических занятий, включающих чтение мантры бодхисаттвы Гуаньинь. Более двух тысяч приверженцев были посвящены в монахи и стали последователями учителя. После этого буддийского собрания учитель отправился в Пекин, несмотря на плохое здоровье. Перед его отбытием монахи из храма сделали фотопортрет учителя, на котором он написал следующие стихи:
Ветер кармы занес меня в город Учан,
Груз болезней моих лег на многие плечи.
В Храме трех будд уж три месяца я,
Стыдно за собственные беды.
Одному нет желанья стоять на вершине,
Совместно хочу вознестись в Земли Будды,
Все думаю, как Гуань Юй с горы Юйцюань[135],
Постиг неизменную реальность с полуслова.
Двадцать восьмого дня седьмого лунного месяца в сопровождении обслуживающих его монахов и других последователей учитель отправился поездом в Пекин. На вокзале его радостно встретили настоятели и предводители различных буддийских общин. Упасаки Ли Жэньчао, Е Сяань и Чэнь Чжэньжу отвезли учителя в монастырь Гуанхуа, который вскоре не смог вместить огромные толпы приверженцев, пришедших выразить свое почтение учителю. После этого учитель переехал в монастырь Гуанцзи. Он связался с чиновниками, некоторые из которых были уроженцами провинции Хунань, как и он сам. Другие были его старыми знакомыми по Юньнани, оказывавшими ему поддержку в защите Дхармы.
Собралось более сотни представителей от буддийских организаций со всей страны, и было принято решение создать Китайскую буддийскую ассоциацию. Учителя попросили стать ее президентом, но он отказался по причине преклонного возраста и плохого здоровья. Тогда президентом был избран учитель Юань-ин, а Шераб Гьяцо и Чжао Бучу – вице-президентами. После созыва планового комитета учитель послал петицию правительству об издании закона о свободе религии и о заботе государства о сохранении и поддержке буддийских храмов и монастырей по всей стране. Более того, он настаивал на запрете дальнейшего сноса храмов и монастырей и разрушения их статуй и библиотек. Он также выступил против принуждения монахов и монахинь вернуться к мирскому образу жизни. Он просил возвратить монастырям земли, необходимые для обеспечения общин самым необходимым. Петиция была одобрена, и сангха, таким образом, получила своего рода защиту. Кроме того, была достигнута договоренность о выделении средств на ремонт храмов, монастырей и святых мест во всех провинциях.
В тринадцатый день восьмого месяца учитель приветствовал делегацию цейлонских буддистов в монастыре Гуанцзи от имени Китайской буддийской ассоциации. Делегацию возглавлял бхикшу Дхаммаратна, который привез с собой три ритуальные драгоценности: мощи Будды, сутры на пальмовых листьях и дерево бодхи. На приеме присутствовали более двух тысяч приверженцев Дхармы.
На девятом месяце года настоятели и руководители буддийских общин предложили учителю стать настоятелем монастыря Гуанцзи, но он отказался, сославшись на преклонный возраст и плохое здоровье.
В десятый месяц буддисты Шанхая пригласили учителя провести молитвенное собрание, посвященное миру во всем мире. Учитель прибыл в Шанхай в двадцать пятый лунный день. Собрание началось на следующий день и продлилось на семь семидневок. К концу было собрано более 300 000 000 китайских юаней (или более 70 000 гонконгских долларов) в качестве взносов и пожертвований учителю от его последователей, но он отказался, однако, оставить их себе. С его одобрения деньги были распределены между четырьмя знаменитыми горами (Путо в Чжэцзяне, Утай в Шаньси, Цзюхуа в Аньхое и Эмэй в Сычуани) и между восьмью крупными монастырями (Тяньтун, Аюван, Гуаньцзун и Цита в Нинбо, Гаоминь в Янчжоу, Линянь в Сучжоу, а также Гушань и Дицзан в Фучжоу), а кроме того, между двумястами пятьюдесятью другими крупными и небольшими храмами по всей стране.
Проповедь учителя Сюй-юня на молитвенном собрании в Шанхае, посвященном миру17 декабря 1952 г.
Это молитвенное собрание, посвященное миру, начавшееся несколько дней назад, поистине уникально. Учитель дхармы Вэй-фан, настоятель Мяо-чжэнь и упасаки Чжао Бучу, Ли Сыхао и Фан Цзыфань сегодня попросили меня выступить с проповедью Дхармы. Я воспользуюсь такой возможностью и расскажу о взаимосвязи между школами чань и Чистой Земли, чтобы начинающие могли понять цели обеих. Сегодня первый день, отведенный практике школы Чистой Земли, состоящей из молитвенного повторения имени будды. Было решено, что настоятель Мяо-чжэнь выступит с речью, но мой почтенный друг настолько скромен, что попросил меня занять его место.
Мы живем в нашем мире (саха), как в море скорби, которой мы все хотим избежать. Но чтобы сделать это, мы должны полагаться на буддадхарму. Но, строго говоря, об истине в соответствии с буддадхармой нельзя говорить, так как ее нельзя передать посредством языка. Поэтому «Шурангама сутра» гласит: «Но язык, на котором мы говорим, не имеет реального значения».
Однако чтобы справиться с огромным разнообразием устремлений, которые свойственны живым существам, были придуманы бесчисленные приемы направления их на путь истинный. В Китае буддадхарма разделилась на следующие направления: школу чань, школу шастр, школу сутр, школу винаи, школу Чистой Земли и школу йогачары. Для опытных и образованных людей такое разделение условно, так как они уже имеют представление о природе дхармы, в которой нет никаких различий. Но у начинающих множество мнений, так плодятся школы, учения; восхваляя одно, они нападают на другое, мешая таким образом обращению в буддизм людей.
Следует понимать, что техника хуатоу [136] или повторение имени будды – это просто удобные приемы, которые не обладают собственной ценностью, они бесполезны для тех, кто в ходе практики уже достиг цели. Почему это так? Потому что в абсолютном состоянии движение и покой едины, подобно луне, отражение которой сияет в тысячах рек, ярко и без помех. Помехи подобны проплывающим по небу облакам или речному илу (мыслей, порожденных заблуждением). Если есть помехи, луна, хоть и продолжает оставаться столь же яркой, не видна, и вода, хоть и остается чистой, не отражает луну.
Если мы, практикующие дхарму, понимаем эту истину, понимаем, что сознание подобно яркой осенней луне, то не будем блуждать вовне в поисках внешнего, но, направив свой свет внутрь и не порождая ни единой мысли, постигнем, что нечего обретать, разве остается тогда место для разных имен и терминов? Только лишь из-за того, что мы на протяжении бесчисленных кальп цеплялись за ложные понятия, и вследствие нашей необоримой силы привычек за 49 лет великий просветленный Будда провел более трехсот собраний, толкуя учение. Но главная цель всех техник – излечить все самые разные живые существа от застарелых болезней, вызванных жадностью, гневом, глупостью и заторможенностью. Если способен быть вне всего этого, ты и есть будда, и какие тогда различия между живыми существами останутся? По этому поводу древние говорили:
«Для удобства есть много врат, в истоке нет двух дорог»[137]
Самые популярные методы, используемые сегодня, это чань и Чистая Земля. Но, к сожалению, многие члены сангхи несерьезно относятся к дисциплинарным правилам, не зная, что буддадхарма основана на дисциплине (шила), медитации (дхьяна) и мудрости (праджня). Они подобны треножнику, который упадет без любой одной опоры. Это настолько важно, что никто из изучающих буддадхарму не должен этим пренебрегать.
Передача учения чань началась, когда на собрании на Горе Коршуна Почитаемый миром перед всеми поднял в руке цветок и Махакашьяпа улыбнулся в ответ. Это называется «запечатлением сознания в сознании», представляет собой прямую передачу истины и является основой всей буддадхармы. Повторение имени Амитабхи, чтение сутр и сосредоточение на мантрах – это техники, имеющие целью помочь избежать рождения и смерти. Некоторые говорят, что чань – мгновенный метод, тогда как Чистая Земля и мантраяна – постепенные. Это так, но различие касается только названий и терминов, а на самом деле все методы ведут к одной и той же цели. По этому поводу Шестой Патриарх сказал: «Дхарма ни мгновенна, ни постепенна, но пробуждение у человека может быть медленным или быстрым»5.
Я считаю, что все техники хороши для практики, и если вы нашли подходящую вам, практикуйте ее. Но не следует, фанатично восхваляя одну технику, ругать другие. Самое важное – это шила (дисциплина), которую следует строго соблюдать. В наше время появились такие монахи, которые не только игнорируют дисциплинарные правила, но даже называют их соблюдение фанатизмом. Подобные измышления чрезвычайно опасны.
Чаньская школа сознания передавалась Махакашьяпой и его последователями в Индии и достигла Китая, где она в конечном итоге была передана учителю Хуй-нэну, ее шестому (китайскому) патриарху. Это было передачей истинной дхармы, которая потом процветала (во всем Китае).
Школа винаи началась с Упали, который принял ее от великого просветленного Будды, велевшего сделать своим учителем шилу всем живым существам, посвятившим остаток своей жизни дхарме. После Упагупты[138] она разделилась на пять школ. В Китае Дао-сюань [139] с горы Наньшань изучал дхармагупту, написал комментарий к ней и учредил школу винаи, став ее китайским патриархом[140]. Старец времен династии Северная Ци (Хуй-вэнь), читая «Муламадхьямака-карику» («О срединном видении») Нагарджуны, открыл сердце-основу. Старец Ду-шунь (557–640) главной считал «Аватамсака-сутру», и так была основана школа Хуаянь. Хуй-юань (ум. 416) основал школу Чистой Земли, доктрина которой передавалась ее девятью патриархами. Ее шестой патриарх Юн-мин (ум. 975) и три следующих были просветленными чаньскими учителями, проповедовавшими доктрину Чистой Земли, и две школы (чань и Чистая Земля) смешались естественно, как молоко с водой. Несмотря на разделение буддадхармы на две разные школы, они не уклоняются от своей основы, воплощенной в жесте Будды, поднявшего цветок в руке. Таким образом, мы понимаем, что школы чань и Чистой Земли тесно связаны и что древние трудились усердно, обучая буддадхарме.
Школа йогачары (ми-цзун) была введена в Китае Ваджрабодхи (который прибыл туда в 619 г.). Ее пропагандировал Амогха (ум. 774), потом она процветала благодаря стараниям чаньского учителя И-сина (672–717).
Но все эти методы обучения буддадхарме взаимно дополняют друг друга и никогда не должны рассматриваться в качестве категорий, отличных друг от друга в определениях, противоположных и враждебных друг другу, так как это противоречило бы намерениям будд и патриархов. Древние гооврили, что они подобны листьям, которые дают малым детям, чтобы те не плакали.
Люди, не понимающие истинного смысла таких высказываний, как, например, высказывание Чао-чжоу (778–897?) «Мне противно слово „Будда“», или «Произнеся имя Будды один раз, надо полоскать рот в течение трех дней», не догадываются о том сердечном сострадании, которое испытывал он, уча своих последователей отрешению от иллюзорных «Будд». Они также приведут его слова, якобы очерняющие метод Чистой Земли, сравнивающие его с озабоченностью невежественных старух. Опять же, некоторые считают чаньскую практику занятием истеричных искателей пустоты. Короче говоря, они выдают свои мнения за единственно верные, а чужие – за принципиально ложные.
Эти бесконечные споры не просто противоречат добрым намерениям Будды и патриархов выработать подходящие методы обучения дхарме, но и снабжают противников вескими критическими аргументами, препятствующими ее распространению. Поскольку последствия слишком серьезны, я особо подчеркиваю этот печальный факт, доводя его до внимания как опытных последователей, так и новичков с тем, чтобы они смогли положить этому конец. Если всему этому позволить продолжаться, буддадхарма окажется на пути, ведущем к смерти. Следует понимать, что все дороги разных методов ведут к одной и той же цели. Изучающим буддизм надо читать и перечитывать труды, подобные трактатам чаньского учителя Юн-мина «Записи обозрения школ» (Цзун цзин лу) и «Сборник о возвращении к единому мириад благих проявлений» (Вань шан тун гуй цзи)[141]. Последователям школы Чистой Земли нужно прочесть и правильно понять главу о путях совершенства махастхамы в «Шурангама сутре»7, и осознать, таким образом, Чистую Землю в своей внутренней природе посредством устранения иллюзий и обращения к внутренней реальности без блужданий в поисках внешнего.
Если мы осознали эту истину, мы можем, не уклоняясь от нее, говорить и в терминах чань, и в терминах Чистой Земли, в терминах Востока и в терминах Запада, в терминах наличия и в терминах отсутствия. Это состояние, в котором и «форма», и «запах» всего лишь Срединное Дао, исчерпывающее любые значения, Амитабха нашей внутренней природы и Чистая Земля, которая есть не что иное, как сознание. Все это так и есть, если не запутаться в лианах (многообразии разночтений, которые уподобляются «лианам», скрывающим ствол дерева, и на которые не следует полагаться в поисках самого ствола, или сущностной природы). В «Шурангама сутре» говорится: «Просто исчерпать мирское сознание, без каких бы то ни было святых рассуждений». Если мы способны сделать это и таким образом отсечь все ложные мысли, привязанности и привычки, мы станем бодхисаттвами, патриархами и буддами. В противном случае останемся лишь обычными живыми существами.
Повторяющие имя будды также не должны считать это единственной опорой, так как это может стать губительным ядом. Сегодня мы произносим имя будды, потому что наши привычки коренятся в далеком прошлом, а мысли трудно остановить, поэтому мы используем это имя в качестве подпорки в наших попытках отрешиться от всех возникающих мыслей. По мере практики они исчезают и появляется Чистая Земля. Так зачем искать другого?
Речь учителя Сюй-юня от 21 декабря 1952 г., посвященная двенадцатой годовщине смерти учителя дхармы Инь-гуана, святого Чистой Земли
Сегодня мы отмечаем двенадцатую годовщину смерти учителя дхармы Инь-гуана, возродившегося в Западном Раю (Амитабхи). Все вы, его последователи, собрались в этом зале по этому случаю. Подобно пьющим воду и думающим о ее источнике, вы сегодня, с почтением отмечая эту дату, вспоминаете о пестовавшем вас учителе-отце.
В буддизме учитель – это отец вашей дхармакаи, так что отмечать день смерти своего учителя значит испытывать сыновние чувства к нему. Этот сыновний пиетет гораздо глубже чувства, испытываемого нами по отношению к своим родителям. Я все еще помню, как встретил учителя с острова Путо в двадцатый год правления под девизом Гуан-сюй (1894). Настоятель Хуа-вэнь попросил его дать толкование «Сутры Амитабхи» в храме Цяньсы. Учитель остался там более чем на двадцать лет для чтения Трипитаки. Он уединился и стал практиковать метод Чистой Земли. Хотя он считался авторитетом по буддийским сутрам, он пользовался только одним словом «Амитабха», которое произносил в течение всего дня. Он никогда не претендовал на то, что его глубокое знание сутр может заменить ему простую практику школы Чистой Земли.
Все методы, которым учил Будда, хороши для излечения мирских болезней, и повторение имени будды – агада (лекарство), излечивающее все болезни. Однако каждый из этих методов требует твердой веры, несгибаемой решимости и длительной практики. В этом случае он даст хорошие результаты. Если ваша вера сильна, вы достигнете одного и того же совершенства – сосредоточиваетесь ли вы на мантрах, практикуете ли чань, или повторяете имя будды. Если же корни вашей веры не прочны, и вы полагаетесь лишь на свои крошечные корни благости, поверхностные знания и неустойчивый ум, или если вы запомнили несколько буддийских терминов, несколько гунъаней и беспрестанно ведете бесцельные разговоры, хваля одних и осуждая других, вы только усиливаете воспроизводящие карму привычки. После смерти вы последуете за своей кармой и снова воплотитесь в самсаре. Очень жаль, не правда ли?
Здесь все ученики учителя Инь-гуана. Отмечая дату смерти учителя, следует отмечать его истинную практику и соблюдение дхармы. Он был непреклонен в своей практике и шел в ногу с древними. Он понимал средство совершенствования бодхисаттвы Махастхамы, состоящее в концентрации всех мыслей на будде. Он сделал это предметом своей ежедневной практики и достиг состояния самадхи, явившегося результатом сосредоточения на Амитабхе. Потом он стал распространять дхарму Чистой Земли на благо всех живых существ, неуклонно и неустанно на протяжении нескольких десятилетий. Сегодня таких людей, как он, не найти.
Истинный практик никогда не проводит грани различия между собой и другими, но опирается только на имя будды, мысль о котором удерживает и утром и вечером, и сидя и при ходьбе, не прерываясь ни на мгновение и в конце концов достигая совершенства в практике, открывающей путь в Чистую Землю Амитабхи, благо которой невозможно передать другому. Чтобы достичь этого, ум должен быть преисполнен прочной веры и неуклонно направлен на будду Амитабху. Если ум будет колебаться, ничего нельзя достичь.
Если же кидаться от одного к другому, и услышав от кого-то, что чань лучше, начинать практиковать чань и прекращать повторять имя будды, а услышав, что лучше школа сутр, бросать чань и переключаться на изучение сутр, потерпев же неудачу в изучении последних, заняться мантрами, – практикуя буддадхарму таким образом, только запутаешься, не достигнув никакого результата. А если еще вместо того чтобы обвинять себя самого в неэффективности своей практики, обвинить Будду в том, что он вводит в заблуждение живые существа, то, клевеща на Будду и очерняя дхарму, вы будете беспрестанно создавать этим самым дьявольскую карму (авичи). Поэтому я призываю всех вас верить в практику школы Чистой Земли и следовать примеру вашего учителя, чьим девизом было «Только искреннее повторение имени будды», для того чтобы развить непоколебимую решимость, сильный ум и почитать Чистую Землю единственной целью своей жизни.
Начинающим чань и Чистая Земля кажутся совершенно разными методами, но для опытных практикующих это одно и то же. Техника хуатоу в чаньской медитации, которая останавливает поток рождения и смерти, также требует твердой веры для достижения результатов. Если точно не придерживаться хуатоу, чаньская практика не будет успешной. Если сознание преисполнено веры и упорства, а хуатоу практикуется абсолютно точно, до того, что не замечаешь даже, как пьешь чай или ешь, тогда результат не заставит себя ждать. Когда органы чувств отделены от мирской пыли, проявится великая эффективность; при освоении практики произнесения имени будды открывается Чистая Земля. И в том и в другом состоянии ноумен и феномен сливаются, сознание и будда не суть два, но как и будда, так и все живое это подобно одному, а не двум. Так в чем же тогда разница?
Поскольку все вы последователи школы Чистой Земли, я надеюсь, что имя будды станет для вас опорой в жизни и что вы будете искренне и преданно произносить его непрерывно.