Весной Учитель собирался отстроить главный зал для бронзовой статуи будды Вайрочаны, которая была 10 чи высотой и отливалась во времена правления под девизом Вань-ли (1573–1619) при династии Мин по приказу вдовствующей императрицы. Крыша старого зала была из кровельного железа, так как черепица не выдерживала сильных ветров на вершине горы. Поэтому для восстановления зала требовалось достать кровельный металл. На него решили пустить четыре больших кухонных котла и два бронзовых колокола.
К тому времени число монахов и мирян на горе уже превысило сотню. Среди них были ремесленники и квалифицированные рабочие. Ученики с материка и островов, услышав о намерениях учителя, собрали и прислали деньги на осуществление проекта. Поскольку были обеспечены доступ к объекту, рабочая сила и деньги, план учителя стало нетрудно осуществить. Он разделил общину на две группы, дав задание одной заниматься реконструкцией монастырских зданий, а другой – расчищать землю под угодья.
Так как все были полны энтузиазма, за пятый и шестой месяц зал дхармы был полностью восстановлен, а кроме того, была построена библиотека для двух изданий Трипитаки. В то же время примерно десять акров земли были подготовлены под посевы риса, необходимого общине. Таким образом, были выполнены правила, установленные древним чаньским учителем Бай-чжаном[236].
В течение седьмого месяца были построены более двадцати спальных помещений, кирпичная печь для обжига, туалеты и рисодробильный цех, тогда как учитель по-прежнему жил в коровнике.
Когда настоятель Бэнь-хуань из монастыря Наньхуа, бхикшуни Куань-дин из Лотосового Зала в Тайбине и четверо других прибыли на гору засвидетельствовать свое почтение учителю, они увидели на траве треснувший колокол и спросили его, почему он там лежит. Он сказал: «Это древний колокол этой горы. Его называли „самозвонящим колоколом“, потому что в прошлом всякий раз, когда сюда приходил просветленный учитель, он звонил сам по себе. Когда японцы подожгли этот монастырь, колокольня сгорела и колокол упал на землю. Его трещина затянется сама собой». Осмотрев колокол, они обнаружили, что верхняя часть трещины уже залаталась. Учитель сказал: «Я подожду, пока трещина полностью не исчезнет, и тогда повесим его на новую колокольню». Затем учитель показал им другие части монастыря, густую бамбуковую рощу и разные местные дары природы: купену лекарственную, пуэрарию, чай а также большие ели и гинкго. Указав на одно из деревеьев, учитель сказал: «Вот гинкго без сердцевины». Когда проверили, оказалось, что действительно без сердцевины. Бэнь-хуань пробыл в монастыре 10 дней. Учитель вырезал несколько чаньских досок из бамбука, отполировал их, лично отобрал несколько специально в дар гонконгским ученикам и сделал на них надписи.
Зимой в одиннадцатом месяце случился пожар в коровнике, и, когда монахи стали настаивать на том, чтобы учитель разместился в заново отстроенном храме, он сказал: «Мне нравилась эта древняя простота». Он настоял на восстановлении коровника. В том году учитель получил несколько телеграмм из Пекина с просьбой приехать туда, но отказался по причине преклонного возраста и плохого здоровья. В конце года он провел чаньскую семидневку.
116-й год Сюй-юня(1955–1956)
Весной были поочередно построены дополнительные храмовые здания и кухни, «зал пяти созерцаний»[237], склады, гостевые залы и дополнительные залы для медитации.
Летом, когда в Пекине собралась Китайская буддийская ассоциация, учитель был очень занят и не смог принять в ней участие.
Осенью приехало несколько десятков монахов из других провинций Китая. Те, кто не получил наставлений в полном объеме, просили учителя посвятить их в духовный сан, но он счел неблагоразумным делать это при тогдашних обстоятельствах. С другой стороны, он считал, что следует как-то откликнуться на их просьбу. Таким образом, он решил дать посвящение только тем, кто уже находился в монастыре, и запретил рассказывать об этом посторонним. Планируя чтение наставлений на десятый месяц, а посвящение на пятнадцатый день одиннадцатого месяца, учитель обратился за разрешением к правительству и к Китайской буддийской ассоциации в Пекине.
Когда монахи из других мест услышали об этом, они потянулись один за другим к учителю за посвящением. Сначала их было чуть больше сотни, но прибывали все новые, и число вновь прибывших увеличилось до трехсот. Так что на тот момент в монастыре проживало около пятисот человек, и все ждали посвящения. Было очень трудно всех разместить и накормить. Более того, в течение последних нескольких месяцев у Буддийской молодежной ассоциации, Алмазной бодхимандалы и католической церкви в Шанхае были неприятности. Но осложнилось все тем, что власти провинции Ганьсу послали телеграмму правительству Цзянси, в которой говорилось, что «неразборчивые руководители уклонистских сект едут на гору Юньцзюй за посвящением». Узнав об этом, учитель предпринял все меры предосторожности во избежание неприятностей. Местные власти обсудили с ним этот вопрос и предложили прислать полицию для поддержания порядка на горе. На тот момент те, кто готовился к полному посвящению, были уже в монастыре, и пренебречь их потребностями означало бы нарушить заповедь Будды о помощи другим. Однако удовлетворить их при сложившихся обстоятельствах недостатка пищи и жилья было совершенно невозможно. Тогда учитель взял на вооружение главу «Брахмаджала сутры»[238] о допустимости самопосвящения.
Учитель прочел монахам наставление о десяти заповедях[239], всех правилах винаи и трех общих заповедях[240], на что ушло целых десять дней утомительной работы, призвав монахов вернуться туда, откуда они прибыли, и действовать далее по полученным инструкциям в назначенный день. Он также выдал им ученические свидетельства. При нем осталась только сотня монахов, которых он готовился посвятить в назначенный день. Беда, таким образом, миновала. После этого он провел чаньскую семидневку.
В том году более 140 моу (21,2 акра) земли были подготовлены для выращивания риса и проса, а большое количество делянок было расчищено под чайные кусты и фруктовые деревья. Не успели все эти пустующие пока земли стать пригодными для возделывания, как на них положили глаз посторонние. Местные власти открыли на горе отдел земледелия и лесоводства с целью отобрать земли, приготовленные монастырем для сельского хозяйства, под предлогом необходимости их мелиорации, а затем забрали коровник учителя, и тогда он послал телеграмму о случившемся в Пекин. Местным властям поступил приказ сверху вернуть учителю коровник, а также все отобранные земли. Хотя местные чиновники подчинились приказу, они затаили на учителя злобу и позже причинили ему много неприятностей.
Со всех уголков страны приезжало огромное количество монахов и около полутора тысяч из них жили в монастыре в соломенных хижинах, построенных с целью разместить всех прибывающих денно и нощно вопрошать учителя о дхарме. Чтобы учитель не перенапрягался, его попросили назначить время для ежедневных бесед. Учитель согласился и начиная с одиннадцатого дня третьего месяца начал ежедневно читать наставления, которые были тщательно записаны.
117-й год Сюй-юня(1956–1957)
Весной учитель начал строить главный зал, святыню четырех дэва (стражей монастыря), Башню Непредвзятости, Башню Облачного моря, колокольню, залы святынь и спальни. Поочередно работы завершались. Учитель придавал большое значение восстановлению Юньцзюя. Образцы для строительства брались из планов монастырей Гушань, Наньхуа и Юньмэнь и видоизменялись с учетом особенностей места. В течение трех лет со времени прибытия учителя былое великолепие святыни династий Тан и Сун было восстановлено. Теперь в монастыре насчитывалось две тысячи человек, среди которых были строители и люди, опытные в вопросах ведения сельского и лесного хозяйства. Они внесли свой вклад, способствуя скорому возрождению святого места и поднятию целинных земель.
Восстанавливая монастырь Чжэньжу, учитель никуда не обращался за помощью, но пожертвования, тем не менее, приходили отовсюду, как по волшебству. Например, бхикшуни Куань-хуй из Гонконга, услышав о восстановлении Юньцзюя, провела буддийское собрание, на котором собрала 10 000 гонконгских долларов, которые были высланы учителю. Упасака Чжань Лиу родом из Уюаня, провинция Анхой, иммигрировавший в Канаду и никогда не встречавшийся с учителем, прислал 10 000 канадских долларов. Упасака У Син-цзай из Шанхая отправился в том году в Юньцзюй через Гонконг, чтобы почтить святое место. Он выбрал путь по горному выступу Чжангун, увидел, насколько горная дорога не обустроена, и дал обет привести ее в порядок. Работы, потребовавшие расходов в 100 000 юаней, на тот момент были уже начаты. Учитель восстановил десятки храмов и монастырей по всей стране. Он приходил в храмы с одним лишь посохом в руках, а после восстановления святыни оставлял монахам заново отстроенный храм, уходя с тем же посохом, единственным предметом его личной собственности. Теперь, когда монастырь на горе Юньцзюй[241] был восстановлен, как казалось, не без помощи дэва, все надеялись на то, что Сюй-юнь останется там жить.
На девятом месяце, когда на горе очищали озеро Минъюэху и ручей Цинси (Синий ручей), был обнаружен огромный камень с почти стершимися иероглифами, из которых можно было различить лишь несколько. Оказывается на этом камне у ручья сидели древний чаньский учитель Фо-инь («Запечатление будды»), тогдашний настоятель монастыря, и великий поэт Су Дунпо, когда он приходил в горы повидать Фо-иня. Позже в память об этом событии неподалеку был построен мост. Камень назвали «Камнем задушевной беседы» (Тань синь ши), а мост – «Мостом запечатления будды» (Фо инь цяо). Учитель Сюй-юнь восстановил мост и построил у камня беседку, чтобы сохранить историческое место. По этому случаю он написал стихотворение: