– Откуда она? – спросил Вадим. – Из Санкт-Петербурга?
– Из Москвы. Дипломированная бизнес-коуч. И вот, два раза в неделю.
– А откосить никак нельзя?
Помощник безнадежно покачал головой.
– Не получится, поименно каждый раз проверяют. А эта… – каждый месяц к нам ездит, с заместителем мэра покорешилась… Она уж тут своя в доску.
– Я, собственно, на минутку, – сказал Вадим. – Есть информация, что в мэрии, где-то в секретном отделе, хранится схема телекоммуникационной сети комбината.
Помощник с готовностью дернулся.
– Есть такая. Точно помню, еще тогда, восемь лет назад, передавали. И вроде не забирали еще.
Он обеспокоенно посмотрел на Вадима.
– Только проверить надо, с зав секретной частью переговорить. Вам на руки или здесь?
– На руки. Справка у меня есть, я предъявлю.
– Это само собой.
Он подумал.
– Только, боюсь, сегодня не получится – зав секретной частью в отъезде, и курирующий заместитель мэра тоже – разрешение же нужно. Тут так совпало – у нас же завтра антикоррупционный фестиваль, ну и вот готовимся, все с ног сбились.
– Что завтра?
Помощник непонимающе посмотрел на Вадима.
– Антикоррупционный фестиваль. Вы что, не слышали?
– Нет.
– Ну как же, по всей области проводится, завтра – у нас, губернатор будет, почти все руководство приезжает из Железногорск-Илимска. Даже выходной в городе объявили, завтра все действо будет, в двенадцать часов, здесь на площади. Телевидение…
– Нет, не слышал.
– Ну ладно, – помощник задумался. – Завтра к одиннадцати утра приходите, я сегодня все бумаги подготовлю, надеюсь, завтра без задержки получите.
– Спасибо.
– С людьми повидались?
– С одним. К другому еду.
– Ну, отлично, отлично. На комиссии, значит, сегодня не будете?
– Постараюсь, если успею. Но, в общем, маловероятно.
– Ну ладно, переговорим потом. Значит, завтра в одиннадцать.
– Спасибо.
Кивнув, помощник побежал обратно в аудиторию. Набирая на пейджере номер вызова такси, Вадим пошел к лестнице. Выйдя из здания, постояв у колоннады, увидев во тьме огоньки въезжающей на пустую площадь машины, он пошел ей навстречу, водитель потрепанной иномарки, обеспокоенно попросив еще раз хлопнуть дверцей, посмотрел в свой пейджер.
– Газоагрегатная… Это что, на Левом берегу?
– Ну да.
– Как же я туда поеду? Моста-то нет.
– Так. – Обдумывая вновь поступившую информацию, Вадим посмотрел на водителя. – И где мост?
– Мост-то на месте, только ремонтные работы еще недели две будут вести. А пока проезда нет. Так что, как же я на Газоагрегатную попаду? Я ж не вертолет.
Вадим подумал.
– Понятно… И как же вы сообщаетесь?
– Как сообщаемся… – водитель пожал плечами, – у кого грузы, те через мост на федеральной трассе, но это сто километров к югу – поедете? А кто по своим делам… ну, те на подручных средствах.
Вадим настороженно покосился на водителя.
– На каких подручных средствах?
– Ну, на веслах… Через реку всегда кто-нибудь переправит. Но так, чтобы особо сообщаться… Не знаю, чего с ними общаться особенно. Левый берег, он своей жизнью живет.
Водитель щелкнул зажигалкой.
– Так что – до набережной?
– Давайте до набережной.
Вадим вздохнул.
– Такси-то там есть?
Водитель неожиданно развеселился.
– На Левом берегу-то? Конечно есть. Таксисты, они всегда выживают. Даже после ядерной войны.
С рокотом взяв с места, машина выехала с площади. Откинувшись в проваленном кресле, Вадим привычно отслеживал, как пустые освещенные витрины центра сменились редкими тусклыми вывесками, мимо тянулись жилые дома. Устав за несколько минут смотреть на черные квадраты советской застройки, на короткие мгновения он впал в какое-то полузабытье, машину тряхнуло, вырвавшись из темного квартала на освещенное прожекторами открытое пространство, автомобиль, развернувшись, резко затормозил.
– Ну вот, – сказал водитель. – Набережная.
Отдав деньги, Вадим вышел. Проводив взглядом уехавшую машину, он оглянулся. Асфальтированная набережная с балюстрадой тянулась вдоль реки, отдаленные прожектора лениво шарили по ней, влажный воздух наплывал от реки, вокруг было довольно многолюдно. Стоявшие чуть поодаль широкие высотные дома, как скалы, нависали над прибрежным пространством, река в этом месте была неожиданно широкой. Оглядев уходящую в обе стороны дугу, пятнисто выхваченную из тьмы желтоватыми фонарями, Вадим пошел вдоль нее. Странная полупраздничная атмосфера почудилась ему во всем происходящем – в коротких развевающихся женских платьях, которые, наверно, были цветными, в мимолетно высвеченных прожектором среди тьмы искаженных оживлением лицах, в звучащих вокруг почти веселых голосах. Откуда-то чуть доносилась странная вихляющая музыка. Увидев спуск к воде, Вадим сошел по ступеням; пройдя несколько шагов, он встал на песке. Мимо тяжело катила свои волны река Семиструйка, луч прожектора шарил по темным водам. Вадим пригляделся – едва различимые силуэты Левого берега неясно выступали вдали, во тьме.
Небритый лодочник в потертом сером пиджаке и кепке, подсвечивая из тьмы цигаркой, подойдя, ожидающе остановился в двух шагах от него.
– Ну что, поплыли?
Мгновенье помедлив, Вадим кивнул.
– Поплыли.
Оторвав взгляд от противоположного берега, он скосил глаза на лодочника.
– Что возьмешь?
Напоследок затянувшись цигаркой, лодочник, бросив окурок на песок, растер его сапогом.
– Там договоримся.
Лодка качалась у деревянных мостков. Вадим сел на кормовую доску, лодочник взялся за весла. Пару минут прошло в однообразном плеске весел, затем, однако, что-то внезапно произошло – пространство вокруг озарилось ярким светом, громыхнул многократно усиленный динамиками оркестровый аккорд, взлетели огни фейерверка, и в одно мгновение все вокруг, как по волшебству, преобразилось – огромный широчайший плот в скрещении прожекторов возник метрах в ста от лодки посередине реки – опоясанный гирляндами разноцветных огней, он покоился на воде в ореоле ниспадающих звезд фейерверка. Центральную часть объемной платформы занимали возлежащие вокруг столов с яствами люди в раззолоченных средневековых одеждах, слева от них был развернут огромный симфонический оркестр, справа, в окружении затейливых колб и реторт, что-то смешивал в пробирках человек в костюме чернокнижника, в усыпанном блестками колпаке, на заднем плане над всем этим высился в пять ярусов полный состав хора с нотами в руках, а в вышине над платформой, в блуждающих лучах прожекторов перелетали с трапеции на трапецию и кувыркались в небе воздушные гимнасты в разноцветных средневековых трико.
На столе у алхимика метров на пять вверх что-то полыхнуло, хор вкрадчиво затянул «Spiritus Sanctus Anno Anno Mundi», и слегка ошарашенный Вадим, поняв, что перед ним та самая Плавучая опера, афишу которой он видел вчера, дал знак лодочнику остановиться и попробовать подплыть поближе.
Грянул новый аккорд, знаменуя финал увертюры; люди вокруг пиршественных столов пришли в движение, хор взорвался ликующе-бравурным крещендо сотни голосов – в последующих проходах темы и каденциях Вадим с некоторым усилием различил что-то вроде здравицы герцогу де Гизу – на столе у алхимика снова полыхнуло, две гимнастки в небе, взлетев по высокой дуге, обменялись трапециями. Увидев, что лодка тыкается носом в танцующий на воде бакен, к которому прикреплена какая-то книжечка, Вадим, потянувшись, вытащил ее – это была программка оперы «Гугеноты» с портретом автора в лавровом венке на обложке и кратким изложением действа.
Достав мобильный телефон и включив фонарик, Вадим, чьи знания оперного искусства простирались не особенно далеко, покачиваясь под ударами волн о борт, прочитал содержание первого акта – на пиру в честь своего предводителя герцога де Гиза (Вадим расслышал правильно) молодые католики осыпают насмешками своего друга гугенота Рауля, тот рассказывает им, как накануне спас от нападения разбойников некую молодую прекрасную даму, имени которой не узнал и в которую с тех пор безнадежно влюблен, далее на пир, в гости к хозяину дома графу де Неверу прибывает прекрасная дама, в которой Рауль узнает ту самую незнакомку, вместе с графом они уединяются в покоях; решив, что дело идет об интимном свидании (что на самом деле не так, ибо девушка пришла просить графа о расторжении помолвки с ним, так как по совету Маргариты Наваррской она должна вступить в брак с видным представителем партии гугенотов – каковым является как раз сам Рауль, – чтобы знаменовать примирение между двумя религиозными партиями), Рауль в отчаянии удаляется.
Дочитав, Вадим поднял глаза – на платформе кипело действо – молодые люди в роскошных костюмах шестнадцатого века, возлежа на богато инкрустированных резных кушетках, поднимали заздравные чаши, столы ломились от золота и хрусталя; обменявшись стремительными ариями – исполненными, надо признать, великолепными голосами, – насмешник-папист и гугенот Рауль (облаченный, видимо для того, чтобы выделить его, в облегающий стилизованно-средневековый костюм из черной кожи) присоединились к хору; поднявшись на некое возвышение, Рауль спел собравшимся вокруг него в кружок католикам свой рассказ о девушке, спасенной им от разбойников, католики взметнули кубки, грянул менуэт.
Выбежавшие откуда-то два десятка молодых девушек в полупрозрачных развевающихся шелках и восточных вуалях, грациозно пританцовывая, стали расхаживать между пирующими с большими золочеными корзинами и разбрасывать золотые монеты, сменившая их одалиска в восточном одеянии, кружась в фуэте, разбросала среди пирующих несколько горстей бриллиантов.
Не способный похвастаться фундаментальным знанием истории, но все же склонный усомниться в том, что именно так католическая молодежь шестнадцатого века проводила свободное время, Вадим, перевернув страницу, стал читать содержание второго акта.
На платформе между тем Рауль под драматическую музыку исполнил арию о своей несчастной любви (в момент взятия кульминационной верхней ноты воздушные гимнасты над его головой исполнили какой-то особо сложный кульбит), чернокнижник, взорвав очередную порцию реагентов, погрузил все вокруг себя в калейдоскопический фейерверк, сцену заволокли цветные дымы, музыка приобрела таинственное звучание, все словно притихло, Вадим поднял глаза.