– Забери петуха, – сказал он Ратмиру – посади его в клетку. Только осторожнее, он клюется. Нам надо идти.
Проводив взглядом Ратмира, поднявшегося со стула и размеренным шагом двинувшегося к петуху, увидев, как, нахохлившись и вскинув гребень, тот попятился, он отвернулся. Зачем я сам не сделал этого, подумал он, хотя понятно, хотя и странно, и стыдно признаться – нет сил. Ладно, бог с ним, ничего, пускай, Ратмир справится, это, в сущности, пустяки, это, в конце концов, последнее, о чем я прошу его сегодня. На мгновенье закрыв глаза, слушая хлопанье крыльев за спиной, пытаясь собрать воедино разбежавшиеся мысли, бессильно он откинулся к спинке стула, глядя в бессмысленный экран монитора.
Уходить, подумал он, уходить, да-да, поживее, поскорее, пора, только понять, как именно уходить, как выбираться отсюда, по подземным трассам мы не пойдем больше уже, надо подняться наверх, выйти через главный вход, там охрана, но ладно, ни на что другое я все равно не способен уже, плевать, не сейчас, разберемся, там увидим, посмотрим, придумаем на месте что-нибудь. Вдруг ощутив, что ему совершенно все равно, что может случиться на выходе из комплекса, краем сознания, впрочем, улавливая, что в поднявшейся в городе в связи с просветлением суматохе просочиться сквозь охрану возможно будет и легче, хотя и никак не в состоянии аргументировать это, повернувшись, секунду он смотрел, как Ратмир, приближаясь к петуху, наклоняясь и пытаясь обхватить его руками, хлопает ладонями в пустоту, а петух, всплеснув крыльями и отскочив, настороженно наблюдает его дергающимся красным глазом. Поймает, безразлично подумал он, вопрос пары минут, помещение замкнутое, деваться петуху некуда. Выбраться, поскорее выбраться наверх, увидеть, увидеть все своими глазами, а не через эти подслеповатые интернет-окуляры, только тогда можно быть уверенным, что все в порядке, что Облака в самом деле больше нет, что есть результат, что дело действительно сделано.
За спиной раздался клекот – потянувшись и схватив петуха, Ратмир тут же выпустил его; отвернувшись, не зная, чем себя занять, машинально тронув мышь, Вадим щелкнул на какую-то из страничек сайта, потом на другую, безотчетно, осознав, что видит перед собой заголовок странички с надписью «Муниципальная система здравоохранения», автоматически щелкнул на нее, увидев строчку «Статистические данные заболеваемости», щелкнул на нее тоже, вызвав вкладку «Показатели за 2009–2018 гг.», несколько мгновений бездумно он смотрел на всплывшие на экране аккуратно выровненные строки.
«…инфекционные заболевания – снижение на 0,5 %, сердечно-сосудистые заболевания – рост на 1 %, онкологические заболевания – снижение на 2 %, заболевания эндокринной системы – рост на 0,5 %, аутоиммунные заболевания – по имеющейся выборке колебания в пределах статистической погрешности, заболевания пищеварительной системы – статистика стабильная… На основе усредненных и обработанных статистических данных за 2009–2018 гг…»
Краем сознания поняв, что это что-то значит, но не готовый и не способный сейчас думать об этом, услышав за спиной стрекот крыльев и недовольное квоктание, он обернулся – Ратмир засовывал петуха в клетку. Увидев, что задвижка клетки защелкнута, петух дернул гребнем и, отвернувшись, демонстративно стал смотреть в противоположную стенку.
– Все готово, – сказал Ратмир.
Закрыть все вкладки в интернет, подумал Вадим. Хотя зачем… Не знаю, ладно, пусть будет порядок, пускай, закрою. Щелкнув на крестики, с новым легким наплывом головокружения поднявшись, ожидая, пока оно пройдет, мгновение он вновь смотрел на распростертые на полу тела Лебединского и второго.
– Не понимаю, – сказал он, – как так случилось, как получилось, что мы убили их. Да, Облако, конечно, но чтоб такое, чтобы так… Не понимаю, что на нас нашло.
Словно колеблясь и не зная, что сказать, выглядевший мимолетно сконфуженным Ратмир на мгновенье отвел глаза.
– Я подумал, что буква H в таблице параметрической регулировки может означать «Hatred»[2], – сказал он. – И когда они пришли, и начали разговаривать, активировал ее.
Он серьезно вопросительно взглянул на Вадима.
– Я поступил неправильно?
Отстраненно, осмысливая сказанное, сквозь безразличный туман в голове Вадим мгновенье смотрел в пространство.
– Ты поступил логично, – сказал он. – А насчет остального… Не знаю. Ничего не могу сказать тебе.
Секунду подумав, Ратмир перевел взгляд на тела.
– И что с нами сделают за это?
На мгновенье действительно задумавшись, пережидая вновь накатившееся головокружение, держась за стол, Вадим посмотрел в сторону.
– Трудно сказать. Ситуация трудно прогнозируемая. Знаешь… Мне абсолютно все равно.
Он коротко взглянул на Ратмира.
– А тебе?
Глядя в пространство, Ратмир секунду думал.
– Да в общем, мне тоже.
Протереть клавиатуру, подумал Вадим, хотя наши пальцы не значатся ни в одной картотеке, но все равно протереть, правда отпечатки наши не только на клавиатуре, они везде, ну да ладно, пускай, где возможно, протереть, пусть будет что будет. Открыв ящики стола, найдя пачку бумажных салфеток, скомканной салфеткой протерев клавиатуру, поручни стульев, мышь, стол и все, до чего смог дотянуться, сунув салфетку в карман, он повернулся к Ратмиру.
– Ну вот, кажется теперь все. Бери петуха и пошли.
Взяв, было, клетку с петухом, Ратмир повернулся в сторону стоявшего в углу у стены рюкзака с тремя томами «Истории Византии».
– А это? Это ведь тоже берем с собой?
Стоя у двери, Вадим мгновенье смотрел на прислоненный к стене туго раздутый тремя объемистыми томами рюкзак.
– Не надо, – сказал он, – оставим все это здесь. История Византии закончилась.
Закрыв за собой дверь, они пошли к лестничной клетке. Индикаторы лифтов мутно просвечивали сквозь грязную пластмассу, нажав кнопку, с минуту они прислушивались к дальним звукам из шахты. Ученый не советовал заходить в лифты, подумал Вадим, но пешком одолеть шесть этажей – нет, наверно, это получится у меня, но не пойду, сам не понимаю, почему, но не пойду, нет каких-то других, душевных сил, будь что будет. Громыхая и скрежеща, лифт неохотно и не до конца раздвинул двери, войдя, нажав кнопку, увидев прикрепленную к стенке большими ржавыми болтами железную табличку с логотипом отечественного лифтостроительного завода, Вадим закрыл глаза. Если по пути застрянем, подумал он, исчезающе малая вероятность, что на кнопку вызова диспетчера кто-то откликнется и что кнопка вообще работает, здание давно законсервировано, лифтами если кто и пользуется, то раз в несколько месяцев, система, скорее всего, не обслуживается, если кто-то что-то и проверяет, то тоже раз в несколько месяцев, если застрянем, верная смерть. Скрежеща, лифт двигался в шахте. Резко вздрогнув, остановившись, несколькими толчками еще немного продвинувшись вверх, с полминуты подумав, словно нехотя, визжа проржавевшими сочленениями, медленно он раздвинул двери. Выйдя в высокий полутемный холл, Вадим и Ратмир пошли к видневшейся вдалеке кабине проходной, протиснувшись через проржавевший турникет, через тяжелые застекленные двери они вышли на улицу. Щурясь от непривычного и внезапного яркого света, Вадим поднял голову – невысоко над территорией, кое-где совсем странно низко нависали редкие серовато-лиловые облака, небо над ними было ясным и синим, судя по подсветке неба и облаков, где-то там, срезанное зданием, ярко светило жаркое летнее солнце. По захламленной территории, через кучи песка, заваленные трубами, бетонные плиты и груды досок они выбрались на асфальтовую дорожку, впереди была стена с колючей проволокой, у КПП с будкой и шлагбаумом толпились охранники; глядя на низко висевшее над территорией оранжево-синее клочковатое облако со вспыхивавшими в нем оранжевыми электрическими прожилками, оживленно переговариваясь, перебивая друг друга, они, казалось, о чем-то спорили, то и дело переходя на повышенные тона, убеждающе бия себя в груди и тыча в облако пальцами. Пройдя мимо них, по длинному коридорчику деревянной будки Вадим и Ратмир вышли на площадку КПП и пошли к железной вертушке. Поспешно вышедший из боковой двери человек в форме, видимо спешивший к основной группе, с недоумением глядя на них, на мгновение остановился, машинально загораживая им путь.
– Из какой организации? Кто такие?
Сам удивляясь, до какой степени ему плевать на все это, Вадим секунду смотрел на него.
– Ведомство экологического контроля, – сказал он, – орнитологическая служба.
Покосившись на клетку с петухом, охранник посторонился, открывая им путь. Пройдя через заскрипевшую вертушку, они вышли на улицу. Поймать такси, подумал Вадим. Через пейджер, где пейджер, ведь мобильная связь автоматически, само собой, не включилась. Достав пейджер и вызвав такси, дойдя до полусгнившей автобусной остановки он встал, закрыв глаза, прислонившись к ржавому металлическому каркасу, Ратмир с клеткой с петухом молча стоял рядом.
Такси подъехало через пять минут.
– Куда ехать? – спросил шофер.
В самом деле, куда, подумал Вадим. Пейджер глухо пискнул, отмечая приход входящего сообщения; удивленно достав его, не сразу поняв, где и что смотреть, Вадим прочитал – сообщение было от Али.
«Привет, куда ты пропал? Мы все на площади у мэрии, здесь типа праздник. Солнце включили, если ты заметил. Приедешь?»
Быстро написав и отослав ответ, Вадим сунул пейджер в карман.
– К мэрии, – сказал он шоферу.
Машина ехала по освещенным солнцем улицам.
Дул ветерок, неторопливо и вольготно люди в неожиданном множестве, одетые в легкие цветные платья, летние рубашки и светлые брюки, гуляли по казавшимся сейчас странно широкими пыльным тротуарам, кое-где на выносных лотках уже торговали мороженым и бутербродами с сосисками, временами откуда-то слышалась веселая праздничная музыка.
Через колдобины на асфальте вывернув на проспект, быстро промчавшись по нему, пронесясь мимо череды искрящихся витрин магазинов и не работающих ресторанов, резко свернув и взвизгнув тормозами, машина остановилась перед площадью у мэрии.