– «Несмотря на твою красоту… это последнее, за что я тебя люблю». Прямо так и сказал, слово в слово?
– Да. Но он мог просто так сказать все это, от балды.
– Но он же не взял свои слова обратно? Не попытался отшутиться?
– Нет, он, по-моему, сам удивился. Заявил: «Я никогда никому этого не говорил».
– Вообще-то это звучит очень даже серьезно. Очень-очень.
– Или он просто находится под влиянием, которое не может контролировать.
Джесс подняла руку вверх.
– Никакого бреда в вечер фильмов.
Пока они собирали себе поесть, Ван Ыок рассказала Джесс и о физической стороне их с Билли отношений.
– Ты позволила ему потереть твою горошинку? – Джесс чуть не подавилась маленькой сосиской в булочке с соусом из халапеньо и капустным салатом.
Ван Ыок, разламывая огромную плитку шоколада, унеслась в воспоминания.
– Я никогда бы не подумала, что смогла бы – ну, ты понимаешь – с кем-нибудь, но мы были словно зачарованные. Я так часто делала это с воображаемым Билли, что сейчас мне как-то не по себе, что он есть вот здесь, в реальной жизни.
Джесс закатила глаза.
– Может, нам уже пора отправиться за тридевять земель и купить тебе презервативы?
– Нет. По крайней мере, до тех пор, пока я не выясню, что происходит.
– Что происходит? Вы с этим парнем вместе нарушили школьные правила. Что, как мне по-прежнему кажется, довольно глупо с твоей стороны. Он заступился за тебя перед остальными, выступил против бывших друзей – например, этой ужасной Холли и нудной Тифф. У вас было свидание. И он прямыми словами попросил тебя встречаться с ним. Он любит тебя, и не только из-за твоей внешности. Он сам так сказал. А еще ты позволила ему…
– Эй, до сегодняшнего дня ты была абсолютно против него.
– Это называется «передумать». Сначала он действительно повел себя как высокомерный придурок, но потом, что удивительно, доказал, что вполне может быть достойным тебя «мяу».
– И ты знаешь, что я имею в виду. Мне нужно выяснить правду. И я про ЖЕЛАНИЕ. У меня есть адрес той писательницы. Я собираюсь пойти к ней завтра. Надеюсь, у меня хватит мужества постучаться к ней в дверь.
– Будь разумной. Вот что ты ей скажешь?
– Да-да, я знаю.
– Ладно, допустим, что действительно было волшебное желание, и тут ты получишь еще одно – ты же не станешь торопиться и подумаешь хорошенько, что пожелать, правда? Слышала про «будь осторожен в своих желаниях»?
– Да.
– Ничего не случается без причины.
– Конечно, я буду осторожна.
– Ладно, хорошо, но, учитывая, что в реальной жизни волшебных желаний не бывает, тебе стоит разобраться лишь в двух вещах. Во-первых, что ты к нему чувствуешь. И во-вторых, если у вас все серьезно, как ты скроешь это от своих родителей.
Джесс нажала кнопку воспроизведения, но Ван Ыок не обращала внимания на фильм. Будет сложно перефразировать свое желание. Она прикидывала варианты.
Я желаю, чтобы я нравилась Билли лишь до определенной степени.
(И кто эту степень будет определять?)
Я желаю, чтобы я нравилась Билли как друг, и посмотрим, куда это нас приведет.
(Неплохо. А если это приведет их в никуда?)
Я желаю, чтобы Билли любил меня вечно.
(Нет. А если вдруг максимальная любовь Билли продлится всего несколько месяцев?)
Я желаю, чтобы Билли поверил, что мы созданы друг для друга.
(Смотри комментарий выше.)
Я желаю, чтобы я нравилась Билли точно так же, как нравилась ему до занятия по литературному мастерству.
(Только она ему совершенно не нравилась. И это совсем не весело.)
Я желаю, чтобы Билли захотелось узнать меня получше.
(Уже теплее.)
Я желаю, чтобы Билли захотел узнать меня получше, и это стало бы началом нашей любви.
(Уже лучше. Но какой должна быть эта любовь? Временные границы, протяженность, сама природа любви и так далее.)
Я желаю, чтобы Билли смотрел только на меня, хотел только меня.
(Рискуя упасть и нанести вред себе или другим. Несоблазнительный, примитивный взгляд на мир.)
Я желаю, чтобы Билли любил меня.
(А если желание исполнится, но в прошедшем времени? И окажется, что он любил меня когда-то, но не любит сейчас?)
Я желаю, чтобы я нравилась Билли в реальной жизни точно так же, как нравлюсь ему сейчас, но не из-за желания.
(Разве можно желать последствий желания, которые не являются результатом желания?)
Хм, и вот она уже раздумывала над тем, чтобы загадать желание «получше», а не над тем, как «отменить» то, первое желание. Нужно было еще работать и работать.
36
Абботсфорд, Бэлмейн-стрит, двенадцать. Должно быть, это был ее дом – если предположить, что единственная Р. Бартлок, указанная в справочнике, и была той писательницей, которая вела у них занятие по литературному мастерству. Жалюзи были опущены. В почтовом ящике виднелись рекламные брошюры, несмотря на вывеску «ТОЛЬКО ДЛЯ ПИСЕМ». На ветру хлопал потертый и линялый тибетский молитвенный флаг, на подоконнике по левую руку от Ван Ыок разместилась коллекция птичек из китайского фарфора. Из клумбы у редкого выцветшего забора возвышались длинные, большие подсолнухи, которые из-за своих размеров казались искусственными, но тем не менее были настоящими. Все это вписывалось в картину, которую она ожидала увидеть в доме розоволосой писательницы в ведьминских сапожках и ретро-сарафане, обладательницы коробки из-под обуви и, вероятно, ответственной за ее сбывшееся желание.
Ван Ыок с облегчением смотрела на явно пустующий дом. И только поэтому она, будучи жуткой трусихой, осмелилась подойти по обрамленной сорняками дорожке к передней двери и постучать. Никто не ответил. Фу-х!
Ну и зачем были эти усилия – зачем вообще стучать? И какая-то часть ее по-настоящему верила в то, что старики у нее в голове все видели.
– Стоит отдать ей должное: она подошла прямиком к двери и постучала очень решительно.
– Но лишь потому, что знала, дома никого нет.
– Ну, по крайней мере, она не стала ошиваться у дома, как какая-то дурочка, – на случай, если кто из соседей вдруг решил выглянуть из своего окна.
– Конечно, соседи выглядывали в окна! А что им еще делать в десять часов утра в субботу, если они живут на тихой улочке?
– В таком случае, она хорошо держалась: смотрела прямо перед собой, с ровной спиной; не слонялась по улице и, даже наоборот, ушла как можно быстрее.
– Остается один большой вопрос – появится ли она здесь снова в следующую субботу?
– Время покажет…
37
Когда после работы Ван Ыок зашла домой, мама с угрюмым видом сидела в гостиной на диване, сложив руки перед собой. Ее групповая терапия – или «встреча в кругу друзей», как они это называли, – закончилась полчаса назад. Обычно в это время квартира была полностью в распоряжении Ван Ыок: родители и Бао ездили на рынок в Футскрей, чтобы пополнить запасы еды на неделю, и возвращались не раньше, чем через полтора часа. Они специально уезжали попозже, чтобы купить товары по сниженным ценам.
– Привет, мама. – Ван Ыок села на диван рядом с ней. – Ты в порядке? Почему не поехала с папой? Как прошла ваша встреча в кругу друзей?
– Сегодня мы говорили о том времени, когда были детьми.
Ну почему Ван Ыок не могла взять и прямо спросить про ту фотографию? Спросить, почему они никогда не виделись с тетей? Сейчас, вот прямо сейчас, было бы самое подходящее время. Но Ван Ыок не хотелось быть похожей на ищейку, которая всюду сует свой нос.
– Значит, говорили о вашем детстве… и как… как ты себя чувствуешь?
Что ей делать? Нужно ли маме, чтобы ее подержали за руку?
Нет, мама отняла руку и положила ее обратно себе на колени. Было совершенно ясно, ей некомфортно. Она пыталась успокоиться, взять себя в руки – расправляла складки на одежде, убирала волосы с лица.
– Мне было тяжело говорить о своей матери. Вспоминать о тех моментах жизни, когда она была нужна мне, но не могла меня утешить.
– Может, сделать тебе чаю?
– Спасибо, con. Чай – это хорошо.
Ван Ыок поставила чайник и приготовила чай. За все это время борьбы с последствиями посттравматического стрессового расстройства мама никогда не говорила о своих чувствах, никогда не показывала свою уязвимость. Обычно она просто скрывалась в спальне. Так это хорошо или плохо? Ей представлялось, что делиться чувствами во время групповой терапии – это нормально.
– А ты можешь рассказать мне, о чем вы говорили?
– О том, как она готовила. Кухня у нас была небольшая, но еда всегда свежая и вкусная.
– Как когда вы готовили в хостеле?
– Да. И пусть тогда у нас из-за этого были большие проблемы, я до сих могу приготовить отличную еду на маленьком радиаторе, как раньше нам приходилось.
Родители рассказывали ей о том, как жили в хостеле в Морленде. Еду, похоже, нужно было заказывать большими партиями, что-то дешевое и непритязательное, как в столовой, и многим она не подходила по вкусу или из-за диеты и особенностей пищеварения. Новоприбывшие с большой охотой шли в столовую за бесплатной едой, но число желающих питаться там постоянно сокращалось.
Поэтому люди покупали кастрюли и маленькие радиаторы в местном секонд-хенде и готовили прямо в спальнях: лежащие на боку радиаторы служили плиткой. Сковорода, немного лапши или риса, кое-какие овощи, немного рыбы, чили, лемонграсса. Кто-то готовил рис, кто-то овощи, а потом все делились едой. Из-за этого у них постоянно были проблемы с администрацией хостела, которые обвиняли их в нарушении санитарных и противопожарных норм и забирали всю кухонную утварь. Но люди покупали все снова. В этом спокойном уголке – с кроватью, дверью, которая закрывалась на замок, унитазом, где можно было за собой смыть, с чистой водой в кранах – родители никак не могли понять, почему кто-то злится лишь потому, что они захотели приготовить себе ужин.