Кухня в их теперешнем доме казалась достаточно большой для их семьи, и Ван Ыок улыбнулась, подумав, что сказали бы родители, увидев кухню в доме Билли.
Мама встала с дивана.
– Я умоюсь и приготовлю ланч.
– Я помогу тебе.
Мама остановилась на полпути.
– Не только я, но многие из нас в этом клубе друзей больше не видели своих родителей после того, как покинули Вьетнам. Как будто нас поставили перед выбором – наши родители или наши дети. – Ван Ыок почувствовала на плече руку матери, легкую, как маленькая птичка. – Даже если их у нас еще не было.
Раньше мама никогда не делилась с ней ничем подобным. Никогда не обнажала эмоции. Наверное, то, что она была не одна в своем горе и разочарованиях, немного уняло боль. Ее разрешение – позволение себе – открыться и поделиться чем-то впервые за все эти годы – это было как найти новую комнату в доме, который, как тебе казалось, ты знаешь вдоль и поперек.
– Ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, да?
Ей снова захотелось спросить про фотографию, но она опять не посмела.
– Хватит разговоров.
Мама отвернулась.
Ван Ыок оторвала несколько веточек кориандра из горшков на кухонном подоконнике, включила воду, чтобы наполнить раковину холодной водой, и пошла к холодильнику за овощами. Была суббота, а значит, им предстояло готовить из остатков овощей суп или омлет, дожидаясь, когда папа и Бао вернутся со свежими продуктами.
38
Джесс была права. Ван Ыок так много думала о том, что за винтики поворачивались в голове Билли, что совершенно забыла разобраться в собственных чувствах.
Свободное критическое исследование на тему «Где было мое сердце». Написано мной. Одиннадцатый класс.
Все началось с простого слепого увлечения. Билли Гардинером. Я всегда думала о нем, как о Джордане Каталано, Тиме Риггинсе, Джоне Григсе[32]. Некоторым парням подходит быть и вымышленными, и настоящими. Это было так же не по-настоящему, как влюбиться в какую-нибудь знаменитость. Из этого все равно ничего не выйдет.
Несмотря на мои убеждения, чувство росло. Страсть росла. Мой «Мяу» с большой буквы! И вот он у меня под носом. Каждый день.
Осложняющий фактор: это не круто – поклоняться красоте белого парня! Плохая девочка, Ван Ыок. И еще: он не всегда вел себя, как самый лучший парень на земле.
Хотя мне он всегда казался загадочным, несмотря ни на что.
Когда он начал ходить за мной по пятам, а я убедила себя, что это все не к добру, то стала изо всех сил стараться отделаться от него. Он был назойливым. Приклеился ко мне как банный лист. И я по-настоящему разозлилась, увидев, как он смотрит на меня сверху вниз, перегнувшись через стенку кабинки в женском туалете.
Ну что ж, теперь я убедилась, что нравлюсь ему. Из этого следует, что я должна быть – счастливой? Даже если его чувства ко мне были вызваны загаданным мною желанием?
Интересное примечание: я никак не думала, что Билли лишит меня одного: одобрения сверстников. Хотя это заставило меня понять, что люди, чьим мнением я дорожу, уже меня одобрили – например, Лу, Майкл, Сибилла.
Так что же я чувствую? Сердце, скажи всю правду.
Увлечение, хотя оно переросло во что-то другое – привязанность. Билли нравится мне в реальной жизни. И он по-настоящему превратился из Билли Гардинера в Билли. Физическое влечение (по самому максимуму) (и это хуже, чем было раньше). Немного тщеславия, что неизбежно, – он выглядит, как бог. Любовь. (?) Любопытство. Галочка. Растерянность. Две галочки.
Что бы сделала Джейн?
Джейн, что бы ты сделала?
Джейн была бы честной. Прямолинейной. Она бы посмотрела на всю эту ситуацию, а потом, вероятно, сказала, что не видит никакой проблемы. Она – та, кому пришлось в день собственной свадьбы услышать, что у ее любимого Рочестера есть безумная жена; та, кто устояла перед соблазнительным предложением отбросить все сомнения и сбежать со своим возлюбленным, презрев все викторианские идеалы о приличии и благочестии, – она бы подумала: «Пф, Ван Ыок, какие проблемы? Ты женщина или тряпка?»
Препятствия для наших с Билли отношений:
Вопрос с желанием. Самая главная проблема – возможная жизнь в небывалой лжи.
Мне вообще нельзя ни с кем встречаться.
Его родители почти точно не одобряют меня.
Его друзья точно не одобряют меня.
Итак.
Я не могу изменить правила родителей.
Я не могу изменить то, что думают люди.
Придется разобраться с этим желанием.
Выделить все. Удалить.
Что делать?
У Джейн всегда готовы ответы на все. Конечно! Разве она хоть раз подводила Ван Ыок? И вдруг ее словно молнией поразило: во всей этой реальности мира «Джейн Эйр» – критики социального неравенства, детских приютов, отношений власть имущих, неравенства полов и ограничений прав женщин, вопросов любви и нравственности… там присутствовала и какая-то безумная магия.
Ван Ыок подошла к столу и села на стул. Чем дольше она листала знакомые страницы, тем больше свидетельств магии находила. Джейн верила, что с ней говорит луна. Джейн считала дурным предзнаменованием, что каштан расщепило ударом молнии. Джейн верила в предчувствия, родство душ и знаки. Ей снились повторяющиеся тревожные сны о младенце. Но где же тот отрывок, который она так искала?
Это была ее самая любимая часть книги, потому что когда она знакомилась с ней в первый раз, то жутко боялась (и читала, затаив дыхание от волнения), что Сент-Джон Риверс рьяно, настойчиво заставит Джейн выйти за него замуж без любви и увезет на далекий остров, где она подхватит холеру и умрет.
Ага, нашелся! Джейн слышит, как ее три раза окликают по имени:
«…потому что голос раздавался не в доме и не в саду, он звучал не в воздухе, и не из-под земли, и не над головой. Я слышала его, но откуда он исходил – определить было невозможно. И это был человеческий голос, знакомый, памятный, любимый голос Эдварда Фэйрфакса Рочестера; он звучал скорбно, страстно, взволнованно и настойчиво»[33].
Такое ощущение, что это происходило на самом деле. Но ведь этого не могло быть? Джейн, чувствительная Джейн, Джейн, которая сидела на кухне и чистила крыжовник для пирога, поверила в невероятное.
«– Прочь, суеверные обольщения! – вскрикнула я, отгоняя черный призрак, выступивший передо мной возле черного тиса у калитки. – Нет, это не самообман, не колдовство, это дело самой природы: веление свыше заставило ее совершить не чудо, но то, что было ей доступно!»
Природе велели, и она совершила то, что было ей доступно. Ха. Значит, обо всем заботится космос?
Ван Ыок вздохнула. Вряд ли это решение могло подойти для эры цифровых технологий.
39
У их домофона была одна отличительная черта – когда он звонил, они всегда знали, кто это. По субботам это мог быть только Бао. Если Ван Ыок или кто-то из родителей забывали ключи – что случалось очень редко, – то они просто стучали по защитной решетке и кричали. Джесс и ее мама делали точно так же. Поэтому когда в субботу в шесть часов вечера зазвонил домофон, все трое застыли на месте.
– Кто это? – спросила мама, но не в домофон, а в комнату.
Ван Ыок вскочила на ноги. Что, если… но это не мог быть Билли, ведь нет? Он мог найти номер ее квартиры в списке контактов класса. Но наверняка он сначала бы позвонил ей.
Она подбежала к домофону. Вряд ли он попал в их квартиру случайно. Но она еще не была готова показать себя Билли в такой личной обстановке. Пока нет.
– Да?
– Привет. Не самое лучшее время?
– Типа того.
– Я могу подняться на пару минут?
– Нет, лучше я спущусь.
Придав лицу безразличное выражение и сделав глубокий вдох, она повернулась к родителям.
– Это тот высокий друг Эленор. Билли. Из школы.
– Что ему нужно? – спросил отец.
Он клевал носом над газетой, когда зазвенел домофон.
Мама тут же вскочила с дивана и принялась убирать вещи.
– Он хочет подняться сюда?
Эленор приходила к ним в гости раз в год, и это всегда был особенный случай – радушный прием, слишком много еды и немного беспокойства.
– Нет! Нет. Это из-за нашей домашней работы по английскому. Он просто хочет, чтобы я помогла ему кое с чем разобраться.
– Почему не сделать это по телефону?
– Точно. – Она закатила глаза и кивнула, надеясь, что получилось убедительно.
Родители слишком уж разволновались из-за этого незапланированного визита.
Ван Ыок забежала в свою комнату и взяла «Ариэль».
– Я минут на десять.
Это их не успокоило.
– На улице еще светло. Мы будем в саду.
– Возьми телефон, – сказала ей мама.
Она спустилась вниз на лифте, который относительно недавно поменяли, но сейчас его стильные узорчатые панели из нержавеющей стали уже были обезображены царапинами и надписями. Позорище. Ван Ыок смахнула рукой челку и распрямила спину. Она только что съела яблоко, значит, от нее ничем не должно пахнуть. Как и Джейн, она не могла похвастаться красивыми нарядами – «все мои туалеты отличались крайней простотой»[34]… Как обычно, на ней были джинсы и футболка. Она разгладила ее.
Лифт остановился на восьмом, шестом и третьем этажах, и, наконец звякнув и задрожав, кабина остановилась на первом.
Она вышла последней и прошла через тяжелую дверь к Билли, который стоял, прислонившись к стене.