В страну истинных вещей.
Вот, это все, что ей нужно сделать.
Легко.
К тому же она все равно ни во что такое не верит.
Сколько еще можно повторять?
Итак.
На кону ничего не стояло, честно.
Не будет никакого желания!
Подумаешь, Билли Гардинер всего лишь любит Ван Ыок Фан.
Должно быть.
Тогда почему она сидела здесь, в темноте, уже два часа, опустошенная, и все откладывала это простое действие – взять со стола маленькую стеклянную колбочку?
Потому что, даже если существовала крошечная вероятность того, что она действительно пожелала любви Билли и это желание сбылось, Ван Ыок была бы без этой любви как без воздуха.
Она не хотела его потерять.
Но она не была готова жить во лжи.
Эти две вещи никогда не примирятся между собой, сколько бы она тут ни сидела, глядя в глубокую ночь.
Ван Ыок подняла со стола колбочку.
И держала в руке бог знает сколько времени.
Держала до тех пор, пока колбочка не нагрелась до температуры тела.
Сделав глубокий вдох и всхлипнув, Ван Ыок загадала, чтобы первое желание никогда не сбывалось.
С бешено колотящимся сердцем она разжала ладонь. Колбочка пропала. Снова. Исчезла. Подевалась куда-то. Упала на стул. На пол. В ее рукав.
Да и какая разница?
Ветер выл и бился в оконную раму.
Дело было сделано.
Все так же в полной темноте она на негнущихся ногах подошла к кровати, упала на подушку, одетая, и уснула, тихо плача горячими слезами, с болью сознавая, что поверила в невероятное, и сердце щемило от того, что ожидало ее после второго желания.
52
В окно просочилось утро, отвратительное и серое.
Фрукты и йогурт. Тост и «Веджемайт». Несмотря на этот мрачный новый мир, в котором она проснулась, Ван Ыок с облегчением увидела: ее мама выглядит лучше – беззаботнее. На лице, которое обычно выражало – что? – скорее, апатию, – играла легкая улыбка.
– Мама?
– Ван Ыок.
– Ты уже уснула, когда я пришла?
– Да, и я хорошо спала.
– Что-то случилось?
Теперь мама улыбнулась по-настоящему.
– Вчера вечером я разговаривала со своей сестрой, Хоа Ньюнг.
– Что?
– Да. Я позвонила ей по телефону.
– Круто! В смысле, я так рада.
– Мы долго разговаривали.
– И вы говорили о?..
Мама кивнула.
– Она все это видела по-другому. Была очень рада, что меня не забрали на лодку к пиратам. Гордилась, что ей удалось защитить меня. Она знала, что спасла меня. И это чувство – силы – помогло ей исцелить душу.
Ван Ыок всегда ощущала тень печали и вины за все то, что пережила мать, хоть и узнала обо всем совсем недавно. Ее мама горевала и винила себя в страданиях своей сестры. И в том, что покинула свою мать. Несомненно, бабушка тоже горевала и винила себя в том, что отправила своих дочерей в другую жизнь, не зная, будут ли они в безопасности, но просто надеясь на это. И наверное, еще она винила себя за то, что оставила свою семью, когда вышла замуж и искала счастье и новую жизнь в городе. Как далеко это могло зайти? Может, Ван Ыок должна была разбить эту цепочку?
Может, теперь все изменится, когда история рассказана?
Такая тайна заставила бы вас замкнуться в себе.
Такая тайна сделала бы вас необщительной.
Такая тайна не позволяла бы вам обнимать свою дочь.
Взяв пакет с ланчем, Ван Ыок быстро обняла мать.
– Пока, Ма. Я так рада, что ты позвонила тете. Это большой шаг. Как думаешь, она может приехать к нам в гости?
Она была готова говорить об этом столько, сколько хотелось ее маме. Но мама лишь улыбнулась и нежно повернула дочь в сторону двери.
– Учись усердно, con. Мы можем поговорить после школы.
Когда лифт вздрогнул и остановился на первом этажа, Ван Ыок попыталась не думать о Билли, стараясь напомнить себе, что во Вселенной все в порядке. Ну, по крайней мере, в некоторых небольших частях Вселенной. Конечно, ее сердце разбито. Действительно, ей больше нечего ждать, кроме еще двух лет, когда Билли опять не будет обращать на нее внимание.
С другой стороны, она сдружилась с Лу и Майклом.
И мама наконец-то начала идти на поправку. Немного утешения, немного правды, немного единения – и это после стольких лет!
И все же ком в горле, похожий на камень, никуда не исчезал.
Она вышла на улицу прямо в холодные пальцы осени, в день первый.
Сегодня, этот самый день, станет самым худшим днем ее жизни; второй день тоже будет плохим, очень-очень плохим, лишь на капельку лучше, чем день первый.
Решительно сделав вдох, Ван Ыок приказала слезам отступить.
Ей потребуется много дней, чтобы избавиться от влюбленности в Билли, наверное, даже больше, чем эти два года, и она продолжит горевать даже после окончания школы.
Ван Ыок подняла глаза и пошла по дорожке к воротам.
Потом моргнула. Снова. И снова.
К ней навстречу спешил высокий, красивый парень с растрепанными светлыми волосами и в тренировочном костюме с логотипом «Кроуторн Грэммар».
– Ты здесь.
Билли небрежным жестом закинул руку ей на плечо. Но этого было мало. Он посмотрел на нее – в его глазах по-прежнему отражалось все, что они разделили прошлым вечером, – а потом обнял ее вместе с рюкзаком, как будто ему хотелось быть еще ближе к ней.
Похоже, она по-прежнему нравилась ему, как будто и не было никакого отмененного желания.
Нет, лучше сказать по-другому: она по-прежнему нравилась ему?!
Ее сердце то пускалось галопом, то останавливалось. Билли отпустил ее и поцеловал в ладонь.
– Конечно, я здесь. Мы же договорились, что пойдем в школу вместе. Я бы не осмелился лишить тебя своей компании.
Она изо всех сил старалась придать лицу строгое выражение.
– «Ну, знаете, в смысле непревзойденной дерзости и несравненной природной заносчивости нет равной вам», – сказала она спокойным голосом, хотя сердце ее колотилось словно бешеное. – «…Но я замолчала, так как чувствовала себя не в силах произнести столь длинную фразу: мой голос не слушался меня».
Билли узнал цитаты из «Джейн Эйр».
– Напомни мне, кто я в этой беседе – Джейн или мистер Рочестер?
– Ты Джейн.
– Ладно. Просто хотел убедиться.
Когда-то давным-давно она верила в магию.
Но это была самая обычная история о девочке, которая любит мальчика, который любит ее. И желании, которое исполнилось. Потому что иногда они действительно исполняются.
Билли и Ван Ыок остановились на мосту. Она развернула его к себе, положила ладони ему на плечи и прижалась приоткрытыми губами к его губам. И тут же подумала, как ей показалось, с довольным вздохом: «Читатель, я поцеловала его».
Благодарности
Сердечное спасибо всем вам: Джеймс Адамс, Тхань Буй, Сюзин Чоу, Каз Кук, Клэр Крейг и вся команда «Пан-Макмиллан», Кэт Кроули, Кейтлин Детвейлер, Сара Гриффитс, Джилл Гринберг, Маргарет Гарри, Джереми Хетцель, Симмони Хауэлл, Фаррин Джейкобс, Альвина Линг, а также команда «Литтл, Браун», Джули Ландвогт, Али Лавау, Оливия Маккомб, Джулия Макгоран, Моника Макгоран, Йола Мэтьюз, Реба Нельсон, Дьен Нгуен, Ню-Куинь Нгуен, Шерил Пьентка, Лиза Хоп Тран, Вики Ту, Либби Тернер, Майкл Уикс, Джейми Вуд, Зоуи Вуд, Джордж Вуд.
Спасибо «Творческой Виктории», «Писателям Виктории», а также Национальному трастовому фонду «Гленферн Райтерс Стьюдиос».