Дождь лил как из ведра весь следующий день. К середине дня Клара уже была на грани срыва. Пришла Карен. Она пыталась помочь, чтобы как-то сносно устроить все внутри, но поток воды с крыши не останавливался, влага проникала повсюду. В конце концов она забрала Клару и мальчиков в свой дом.
— Прошу извинить за неудобства, — повторяла она расстроенно. — Я и не предполагала.
— Это не ваша вина, — уверяла ее Клара, стараясь собрать в пучок влажные волосы. Но что-то в ее тоне подсказывало мне, что именно Карен она и считает виноватой во всех неприятностях. Или, возможно, меня. В общем, не было ничего удивительного в том, что у нее не нашлось ни капли сообразительности, ни стойкости к неприятностям, и мне было грустно наблюдать это. Как это ужасно, должно быть, когда вдруг что-то наваливается на тебя, а ты складываешься, как карточный домик. Даже какой-то дождь, не говоря уже о проблемах с мужем. Она выглядела настолько жалко, что я понимала, злиться на нее бесполезно, но я ничего не могла с собой поделать. Уже к обеду следующего дня я была просто сыта по горло всей этой историей и мечтала вернуться в Сойсамбу к моим лошадям. К простой работе, в которой не было ничего мистического, необычного, но она всегда действовала на меня благотворно.
— Я приеду на уик-энд, — сообщила я коротко и, усевшись в фургон Ди, отправилась в путь, расплескивая брызги густой красной грязи.
Глава 26
Когда я снова приехала в Мбогани спустя три дня, Клары и след простыл. Никого не известив, она наняла машину и уехала с мальчиками в Найроби. Карен она оставила записку с вежливыми извинениями за причиненные неудобства.
— Я очень старалась, чтобы привести дом в порядок к ее приезду, — оправдывалась Карен. — Но дождь есть дождь. Что я могла сделать?
— Надеюсь, она оставила вам деньги в компенсацию, — спросила я.
Карен отрицательно покачала головой.
— Ни гроша.
Я очень смутилась.
— Позвольте, я заплачу, — предложила я.
— Не стоит. Это глупо, — отказалась она. — Это вас не касается. Вы можете оставаться сколько хотите. Немного развлечете меня, я здесь одна.
К вечеру опять начался дождь. В мае такое случается частенько — сейсмические, непрекращающиеся ливни, которые превращают дороги в овраги, а овраги в непроходимые потоки воды. На следующее утро все так же шел дождь.
— В такую погоду не стоит возвращаться, — заметила Карен, глядя с веранды на непроглядную серую завесу дождя.
— Ди может меня хватиться, — заметила я обеспокоенно.
— Ну, он же разумный человек, — ответила Карен и уточнила: — Бывает временами, во всяком случае. Вы не можете добираться домой вплавь.
Едва она произнесла эти слова, как к дому подбежал сомалийский юноша, почти полностью обнаженный, весь облепленный красной грязью.
— Бедар возвращается, — сообщил он торжественно. — Он скоро будет здесь.
Было совершенно ясно, что бедар — это Денис. Я поняла это по лицу Карен, как оно сразу просияло. Она провела мальчика в дом, настаивая на том, чтобы он помылся, поел и переоделся, прежде чем бежать назад.
— Слуги Дениса очень преданы ему, — произнесла она, вытирая тряпкой следы от мокрых ног мальчика на полу. Я заметила, что она любит все делать своими руками, несмотря на то что помощников у нее предостаточно. — Они уважают его так, словно он один из них. Я подозреваю, что они безоглядно бросятся в пасть льва, если он попросит их сделать это.
Ее настороженность в общении со мной явно уменьшилась, теперь Карен говорила со мной более доверительно.
— Как произошло, что вы стали друзьями? — спросила я.
— Это произошло как-то неожиданно несколько лет назад. Он приехал с Деламером, а затем слег с ужасной лихорадкой и вынужден был остаться. Я уже отчаялась найти хоть сколько-нибудь приятную компанию здесь, и вот появился он. — Продолжая протирать пол, она взглянула на меня. — Честно говоря, мне не доводилось встречать в этих местах такого высокоинтеллектуального человека. Это был самый приятный сюрприз за все время.
— Несмотря на лихорадку?
— Да, несмотря на нее. — Она улыбнулась. — Но потом я уехала домой, и он уехал. — Она пожала плечами. — Только недавно мы возобновили нашу дружбу. И я очень довольна.
Она выпрямилась и вытерла руки о передник. В раскрытую дверь я видела набухшее мрачное небо. Дождь все шел и шел.
— Я прикажу одному из слуг отвести на конюшню вашу лошадь, — произнесла Карен после паузы. — Если вы не передумали, конечно.
Я представила себе путь назад по бесконечной липкой грязи под промозглым дождем. Затем представила лицо Дениса, его блестящие светло-карие глаза, вспомнила его смех. Мне очень хотелось снова увидеть его и узнать, как они общаются с Карен, что между ними.
— Пожалуй, мне придется остаться, — ответила я. — Непохоже, что дождь скоро кончится.
Весь остаток дня Карен была занята приготовлениями к приезду Дениса. Она обдумывала меню и заставила слуг прибрать весь дом. Наконец на пороге снова показался сомалийский слуга Дениса, а вскоре вслед за ним появился и сам Денис — промокший до нитки, но в отличном настроении. Он подъехал верхом, абсолютно невозмутимый, а его сомалийский помощник Биллеа бежал за ним пешком — такой же невозмутимый и стойкий.
— Мне даже совестно прятаться здесь от дождя, когда вы вовсе не обращаете на него внимания, — заметила я после того, как мы поздоровались.
— Я не рассказывал вам о ливнях, когда нам приходилось буквально плыть, вода доходила лошади чуть ли не до ушей? — Он взглянул на меня, прищурившись, и сорвал шляпу с головы — вода полилась потоком с полей. — Как бы то ни было, рад встретить вас здесь.
Карен быстро утащила Дениса в дом, чтобы он мог привести себя в порядок перед обедом, а я осталась в библиотеке, с удивлением поймав себя на том, что я очень нервничаю. Я толком не могла понять почему. Но пока я листала какой-то роман Теккерея и книги о путешествиях, которые Карен подобрала для меня, я поняла, что совершенно не вникаю в содержание. Маленькая сова Минерва внимательно наблюдала за мной со своего насеста и смешно поворачивала голову. Она была похожа на крупное яблоко в перьях, которому приделали блестящий клювик, похожий на крючок-шатлен. Я подошла к ней и попробовала погладить ее кончиками пальцев, как это делала Карен, демонстрируя, что я — друг. Она сначала насторожилась, но потом поддалась. Глядя на книги, сложенные стопкой, я думала, что мои чувства — это большая дерзость с моей стороны. Карен и Денис оба настолько интеллектуальны, им ничего не стоит обнаружить, что я недоучка. Сейчас я жалела, что не взяла на себя труд поучиться несколько лет в школе и приобрести знания, отличающиеся от тех, которые я получила на ферме и в походах с Киби. Наверняка я бы от этого не умерла. Я настолько сильно стремилась скорее вернуться домой, к той жизни, которая была мне знакома, что и представить себе не могла, что книги чем-то могут быть мне полезны. А теперь уже было слишком поздно. Можно было бы, конечно, постараться и выучить несколько умных фраз из Теккерея, и даже блеснуть за обедом. Но это была бы фальшивка, игра, жалкое подражание Карен. «Дура», — рассердилась я на себя. Минерва вытянула лапку и царапнула меня желтым коготком. Хорошо это или плохо — я есть кто есть. И пусть так оно и будет.
Проведя несколько недель в саванне, Денис не мог наговориться. Наслаждаясь ароматной томатной водой, бланшированным салатом и палтусом в голландском соусе, который буквально таял во рту, он рассказывал о своем путешествии по северной части страны. Около Элдорета он остановился в домике, который ему принадлежал, и там ему пришлось увидеть, как туристы охотятся на диких зверей, используя автомобили, и оставляют туши гнить под солнцем.
— Боже мой, — я никогда ни о чем подобном не слышала, — но это же настоящая бойня.
— Во всем виноват Тедди Рузвельт, — откликнулся он. — Эти фотографии, на которых он рядом с убитым слоном, точно разбойник какой-то. Все стало очень просто и на показ.
— Я думала, он охотится, чтобы собрать какие-то экспонаты для музея, — заметила Карен.
— Забота о музеях — это обман, — решительно ответил Денис и, отодвинувшись от стола, закурил сигару. — У него исключительно спортивный интерес. Меня заботит не столько сам Рузвельт, сколько то, чему он положил начало. Животные не должны погибать ради забавы. Только потому, что кто-то выпил лишнего и ему пришло в голову пострелять.
— Надо полагать, будет принят закон, — предположила Карен.
— Возможно, — согласился Денис. — Но пока я очень надеюсь, что мне не придется столкнуться с одним из таких весельчаков, иначе я просто за себя не отвечаю.
— Ты просто хочешь, чтобы рай сохранился как можно дольше. — Темные глаза Карен мерцали в свете свечей. — Денис хорошо помнит, как все здесь было в самом начале, — сказала она мне.
— Я тоже помню, — ответила я. — Это трудно забыть.
— Тут у нас побывала мама Берил, — сообщила Карен чуть погодя. — Я предполагала, что она поселится в Мбагати.
— О, — удивился он. — А я так понял, что ваша мама умерла.
— Но это недалеко от истины, — ответила я. — Она уехала отсюда, когда я была совсем маленькой.
— Я бы не смогла жить без маминой любви, — сказала Карен. — Я пишу ей каждую неделю, по воскресеньям, и очень жду письма, которые она мне посылает. На этой неделе я расскажу ей о вас и о том, что вы похожи на Мону Лизу. Может быть, вы когда-нибудь позволите мне написать ваш портрет? Из вас бы получилась прекрасная модель, я хочу написать вас с таким выражением, как сейчас, — прелестна, слегка растерянна.
Я вспыхнула, услышав ее описание. Ее проницательность поразила меня. Она говорила так откровенно. Ее взгляд, казалось, проникал в самую глубь души, ничего нельзя было утаить от нее.
— Неужели все это написано у меня на лице? — ответила я удивленно.
— Простите, не обращайте на меня внимание. Меня очень интересуют люди, — призналась она. — Они таят массу секретов. Подумайте об этом. Половину времени мы вообще представления не имеем, что мы делаем, но все-таки как-то живем.