— Берил, это вы?! Вы вернулись!
Она подошла. Я отложила салфетку и привстала, чтобы поцеловать ее в щеку.
— А вы думали, что я не вернусь?
— Нет, нет, что вы. — Она моргнула, как экзотическая кошка. — Я только удивляюсь, как вам это удалось. Когда вы уезжали, все казалось совершенно безнадежным.
— Да, так и было. — Я прокашлялась и заставила себя взглянуть ей в лицо. — Надеюсь, я никогда не опущусь столь же низко. А как Ди?
— Он полностью поправился, — сообщила она. — И очень вспыльчив, как обычно. Ну, вы его знаете.
— Полагаю, что да, — промолвила я. — Все еще знаю. Шесть месяцев достаточно долго, чтобы дым рассеялся, но также может усилить отчуждение. Я соскучилась по нему.
— Не сомневаюсь, что и он по вам соскучился.
Ее взгляд опустился на мое колье, потом на новые красивые туфли. Я видела, что в голове у нее роится множество вопросов о том, как мне удалось выкарабкаться, но я сомневалась, что она решится их задать.
— Оставайтесь и выпейте со мной, — пригласила я.
— Хорошо, конечно.
Она села напротив и сняла шляпу, пригладив волосы. Я обратила внимание, что они были подстрижены в стиле «шингл» — новомодная прическа в либеральном духе. В Лондоне ее можно было встретить повсюду, но я никогда не думала, что Карен настолько серьезно следит за модой.
— Не правда ли, ужасно? — спросила она, перехватив мой взгляд. — Я и сама не знаю, зачем я это сделала.
Затем выражение ее лица изменилось, она спросила, понизив голос:
— А как дела у вас с разводом? Вы наконец-то свободны?
— Пока нет, — ответила я. Коки убедила меня написать Джоку из Доркинга и снова потребовать развод, но никакого ответа от него я пока не получила. — Джоку предъявили обвинения?
— По тому случаю — нет. — Она произнесла это серьезно, и было видно, что она колеблется.
— А что тогда? — настаивала я.
— Был еще один инцидент, недавно, — продолжила она. — Правда, свидетелей не было, и трудно сказать, что случилось в точности. Но Джок намеренно направил свое авто на другую машину в Накуру. А затем пытался заставить пару, ехавшую в той машине, признать, что авария произошла по их вине, а вовсе не по его. Обе машины сгорели.
— Боже мой, кто-нибудь пострадал? — Я ужаснулась.
— По счастью, нет, — ответила Карен. — Было судебное заседание, касавшееся убытков, но так ничего и не решили.
— Я не сомневаюсь, что он был пьян.
— Мы можем только предполагать. — Она теребила край шарфа, слегка смущенная. Мы некоторое время сидели в напряженном молчании.
— Вы действительно выглядите прекрасно, Берил, — наконец произнесла она. — Если я когда-нибудь решусь рисовать вас, вы обязательно будете в белом. Этот цвет вам очень к лицу.
Держа перед собой бокал с коктейлем, я чувствовала прохладу стекла и смотрела, как бусинки джина мерцают среди раскрошенного льда. Мне казалось, я убежала от скандала, однако он никуда не делся, он хранился подспудно, поджидая меня. Кроме того, существовало еще множество иных неразрешенных вещей, целая паутина очень сложных, болезненных обстоятельств, которые никогда не будут проговорены и никогда не будут забыты. Однако, как бы там ни было, я была рада снова увидеть Карен. Я соскучилась по ее компании.
— Ну как, все прошло хорошо? — спросил Фрэнк, когда вернулся. Мы с Карен только что попрощались.
— Полагаю, да, — ответила я. — Однако я просто нюхом чую, что вот-вот начнут рождаться новые слухи, теперь уже о нас. Они полезут из всех щелей.
— Но в Лондоне тоже много что говорили. — Он пожал плечами. — Люди любят копаться в чужом грязном белье. И ничего не могут с собой поделать.
— Меня тошнит от этого, — произнесла я. Мой джин был давно уже выпит, я задумчиво помешала осадок на дне. — Я думаю, я могла бы жить с животными… — добавила я тихо.
— Ты это о чем? — переспросил Фрэнк.
— Так, ни о чем. Стихотворение, которое я когда-то слышала.
Он только пожал плечами. Я решительно встала из-за стола.
— Я готова, — сообщила я ему. — Отвези меня домой.
Глава 35
Фрэнк не уделял большого внимания ферме, она его мало интересовала. Он нанимал управляющего и рабочих, а сам ездил на охоту и посещал друзей. В основном все время он проводил в охотничьей хижине, которая располагалась в десяти милях от главного дома, в долине, там он спал в компании с охотничьим псом Бого и приезжал проведать меня раз в несколько дней. Мы вместе обедали или ужинали, а затем он вел меня в спальню. Там, налюбовавшись на мою наготу, он просил меня лечь в постель и приступал к ласкам. Ему доставляло наслаждение слушать, как прерывается от страсти мое дыхание, наблюдать, как движутся бедра, гладить их. Довольно цокал языком, когда мои пальцы сминали простыни, а иногда и рвали их. Казалось, ему нравится доставлять мне удовольствие гораздо больше, чем удовлетворять собственные порывы. Мне приходило в голову, что таким образом он создавал себе ощущение заботы обо мне. Что ж, это было недалеко от истины.
Нельзя сказать, что Фрэнк принуждал меня к ласке. Но и сказать, что он меня привлекал, — вряд ли справедливо. Он был похож на медведя с короткими, толстыми руками и ногами. Ходил вразвалочку. У него был большой круглый живот, упругий, как барабан. За обедом он допускал грубые шуточки, однако никогда не забывал спросить меня, как я себя чувствую, чем я занималась, о чем думала. Он рассказывал мне разнообразные случаи из своей жизни, которые произошли с ним на охоте или на скачках. Он никогда не просил меня сопровождать его, когда куда-то направлялся. То, что мне приходилось терпеть его компанию только время от времени, а не постоянно, делало наше совместное существование вполне сносным. Секс с Фрэнком я рассматривала как своеобразную часть сделки — мы оба что-то давали друг другу, пусть даже не имея при этом горячих чувств. Во время секса я старалась закрыть глаза или смотреть только на волнистые седые волосы у него на груди, стараясь не думать, что он был ровесником моему отцу. Он был добр. Он заботился обо мне. И мне казалось, он меня не обманет.
В комоде в спальне Фрэнк всегда держал пачку банкнот — эти деньги предназначались для меня: купить лошадь, что-то еще, что понравится. Я частенько открывала ящик и смотрела на эту кучу денег, чувствуя какую-то странную отстраненность от мира коммерции, где все продавалось и покупалось. Я так долго пребывала в униженном состоянии, что мне следовало бы ухватиться за предоставленный шанс, но что-то меня останавливало. Я была благодарна Фрэнку и верила в то, что он желает мне только добра. Мне очень хотелось снова тренировать лошадей. Но я не решалась создавать свою конюшню, оставаясь с ним, — пока не решалась. Так что я вволю ездила на Пегасе, а также гуляла пешком, надев одну из цветных, шелковых пижам, которые Фрэнк купил в Найроби. Его подруга Айдина Хей повсюду появлялась в таком одеянии, даже в городе, и он думал, что я тоже буду выглядеть в ней гламурно, праздно и романтично.
Когда мы собрались навестить Айдину в ее поместье Слейнс близ Джилджила, он очень просил меня отправиться в гости в такой пижаме и клялся, что так я буду чувствовать себя более по-домашнему, но я не послушала его. Я надела белое платье, о котором Карен сказала, что оно очень мне к лицу, чулки и туфли на высоком каблуке, а также то самое жемчужное ожерелье, которое мы купили в ювелирном магазине в Белгравии вскоре после того, как Фрэнк вошел в мою жизнь. Возможно, мне хотелось, чтобы Айдина и ее друзья приняли меня за респектабельную особу, хотя я и сама не знала, зачем это нужно.
Мы направились в Слейнс жарким июльским днем. Угодья Айдины, точно ожерелье из необработанных драгоценных камней, окружали голубые Абердарские горы, располагаясь на возвышенности. Мы ехали по все сужающейся дороге и наконец подкатили к дому. Частично он был выстроен из кирпича, частично — из гальки. Надо признать, что смешение материалов и цветов было весьма уместно и даже красиво. Айдина и ее муж Джосс построили дом, но ферму арендовали. Джосс был третьим мужем Айдины. Пара выглядела великолепно — они как будто только что сошли с обложки журнала. Оба светлокожие, с узкими бедрами и коротко стриженными каштановыми волосами, зачесанными на пробор. Он выглядел слегка женственно, она же, напротив, — немного по-мужски. В любом случае, мне они показались ослепительными двойняшками, когда приветствовали нас около машины. А позади стояло несколько слуг в фесках и длинных белых одеяниях. Слуги принялись выгружать наш багаж, а Джосс и Айдина, — оба босоногие, — проводили нас к месту пикника, на небольшой пригорок, поросший сорняком. Там еще одна пара уютно расположилась на клетчатом шотландском пледе, расстелив его прямо на траве. Оба в элегантных соломенных шляпах, они потягивали охлажденный коктейль из запотевших бокалов. Для большинства людей пикник — это бутерброды всухомятку и теплая невкусная вода из походного сундучка. Здесь же присутствовала машинка для заморозки льда, работавшая на генераторе. Она надоедливо жужжала. А из граммофона неслись переливы джазовых мелодий.
— Привет, — проворковала женщина. Изящная, симпатичная, она села на плед, сложив ноги по-турецки, и поправила шляпу. Ее звали Онор Гордон. Ее спутник, Чарльз, был ее новым мужем — бледный, с темными волосами шотландец, весьма привлекательный. За несколько лет до того он расстался с Айдиной. Все они общались как старинные друзья, не чувствуя ни капли напряжения друг с другом, да и с Фрэнком тоже. Фрэнк сразу вытащил свой коричневый бархатный мешочек, не успев даже допить первый коктейль.
— О, Фрэнк, дорогой! Поэтому мы вас и приглашаем, — воскликнула Айдина. — У вас всегда самые лучшие игрушки при себе.
— А также нюх на хорошеньких женщин, — добавил Джосс, потянувшись к мешочку.
— Вы выглядите восхитительно, — согласилась Айдина. — Хотя я не представляю, как Фрэнку удалось заарканить вас. Надеюсь, ничего личного, Фрэнк. — Она бросила на него быстрый взгляд и улыбнулась. — Но вы настоящий сэр Галахад.