— Фрэнк был моим давнишним другом, — ответила я.
— О, что бы мы делали без друзей?! — Айдина откинулась на спину, покачивая ногами, так что ее напоминающее азиатский саронг одеяние задралось по бокам, открывая стройные незагорелые бедра.
— Ты просто белоснежная лилия! — воскликнула Онор. — И почему ты тут не покрываешься поджаристой корочкой, как все остальные.
— Потому что она вампир, — пошутил Джосс — В ней нет собственной крови, только чужая похищенная кровь и виски.
— Это правда, мой лев, — промурлыкала Айлина. — И именно поэтому я буду бессмертна.
— Пока ты не покинешь меня, — ответил Джосс и наклонился к полоске кокаина, которую он рассыпал на подносе. Согнув бумагу конусом, он вдохнул огромную дозу. Мы лежали в тени, пока не стало вечереть. На траве заиграли золотистые отблески заходящего солнца. Мы отправились в дом, чтобы переодеться к ужину. Спальня, предназначавшаяся для нас с Фрэнком, была выложена мягкими коврами и обставлена старинной мебелью с резьбой и завитками. Кровать была массивная, на круглых подушках лежали две сложенные шелковые пижамы — подарок от Айдины.
— Я говорил тебе о пижаме, — напомнил Фрэнк, снимая свои вельветовые брюки. Ноги у него были толстые, изрядно волосатые, просто шерстяные, обтянутые эластичными чулками. — Как они тебе, ничего, а? Ты вроде поболтала с ними?
— Все это какое-то пустое, — ответила я. — Для них все — развлечение, особенно люди. Я не очень понимаю такого рода спорт.
— Может быть, если ты выпьешь больше, ты расслабишься?
— Я не собираюсь терять голову.
— О, об этом не идет и речи. — Он рассмеялся. — Но может быть, тогда ты почувствуешь себя лучше?
— Со мной все в порядке, — настаивала я, хотя на самом деле мне хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. Я только сняла чулки и промокший от пота бюстгальтер, как дверь распахнулась — без стука. На пороге стоял Джосс.
— Привет, дорогие, — сказал он, и дружелюбная, лучезарная улыбка заиграла на его губах. — У вас все в порядке, что-нибудь нужно?
Я почувствовала, как вся инстинктивно сжалась, мне хотелось чем-то прикрыть свою наготу, но такого рода стыдливость, скорее всего, показалась бы шокирующе старомодной в этих стенах.
— Нет, спасибо, у нас все есть, — пролепетала я.
— Айдина хотела бы увидеться с тобой до обеда, Берил, — сообщил Джосс. — Она внизу в холле. Последняя дверь справа.
Он подмигнул мне и вышел. Я же сердито взглянула на Фрэнка. Он только пожал плечами и безмолвно застегивал пуговицы на пижаме. Судя по тому, как он медленно это делал, я предположила, что он был пьян, и прежние, давно забытые чувства нахлынули на меня, точно привидение мелькнуло. Конечно, Фрэнк вовсе не был во всем похож на Джока, но мне все равно не хотелось, чтобы он находился рядом в таком виде.
— У тебя нет права обвинять его, — сказал он.
— Нет? — Я удивилась. — Может быть, вместо этого мне обвинить тебя?
— Я вижу, мы немного раздражены. — Он подошел ко мне и попытался обнять.
— Пожалуйста, Фрэнк. — Я отстранилась.
— Но это только один ужин. Завтра мы уедем, если ты захочешь.
— Никто из них не работает, никто ничем не занят. Я даже не представляю, на что они тратят время, — заметила я.
— Если у тебя достаточно денег, ты можешь всю жизнь провести играючи, — ответил Фрэнк.
— Но работа дает не только деньги. — Я сама удивилась, с каким жаром я возразила ему. — Она развивает, дает смысл жить дальше.
— Тебе на самом деле надо выпить, — произнес он и отвернулся к зеркалу.
Спальня Айдины была раза в три больше нашей — с просторной кроватью, покрытой шелковистыми шкурами. Огромное позолоченное зеркало висело на стене над кроватью — я никогда в жизни не видела такой вещицы.
— Я здесь! — пропела Айдина из ванной комнаты. Я подошла и увидела ее в большой ванне из ярко-зеленого оникса. Она лежала, окунувшись до подбородка в благоухающую воду с пеной.
— Эта подошла вам точно. — Айдина кивнула на пижаму. — Вам нравится?
— Она симпатичная, спасибо.
Я знала, что говорю скованно и не очень радушно. Она внимательно посмотрела на меня, а затем взяла гладкий черный мундштук с сигаретой и чиркнула спичкой, держа ее влажными пальцами.
— Надеюсь, вы не обиделись на то, что я недавно сказала о Фрэнке? — спросила она.
— Все в порядке, — ответила я. — Я просто немного устала.
Она затянулась и выдохнула облачко дыма, не отрывая взгляда от меня.
— Я не хотела бы быть блондинкой, — заметила она. — Но вам это идет.
— Это просто такой волос, очень жесткий. — Я приподняла прядь волос и снова опустила ее. Они не укладываются, что бы я ни делала.
— Как бы то ни было, но это производит впечатление. — Она снова затянулась сигаретой и снова выдохнула кружочки дыма. — Глаза у вас тоже хорошие, точно кусочки голубого стекла.
— Мне тоже следует разобрать ваши черты? — спросила я с плохо скрытым недовольством.
— Дорогая, я хвалю вас! Вам же наверняка нравится, когда вас разглядывают мужчины.
— Нет. Если это не тот человек, который мне приятен.
— Скажите пожалуйста, — произнесла она с усмешкой. — Я же, наоборот, стосковалась по комплиментам.
— Может быть, вам стоит больше выезжать в город.
Она снова рассмеялась, словно хотела сказать: «Да ты отменная сучка!» А потом спросила:
— В кого вы сейчас влюблены?
— Ни в кого, — ответила я.
— Правда? А я думала, что, возможно, это Финч-Хаттон.
Она приподняла брови и сделала паузу, ожидая моей реакции. Но я бы скорее провалилась сквозь землю, чем позволила ей что-нибудь заметить.
— Вам не кажется, что Карен предъявляет к нему повышенные требования? — спросила она дальше. — Бедная Тана, как она вздыхает, когда он уезжает.
— Я даже не имела представления, что вы знакомы, — ответила я, чувствуя желание защитить Карен.
— Ну конечно, мы знакомы. Я восхищаюсь ей. И все-таки я думаю, что она не та особа, которая способна удержать Дениса. В ней нет ничего естественного, природного, дикого.
— Только дикость и необузданность вряд ли привлекут кого-нибудь. — ответила я. Однако не могла не удивиться, что Айдина так тонко разобралась в Карен. В ней действительно было много интересного, но вот связи с природой точно не было. — У них много общих тем, чтобы поговорить.
— Вы так думаете? — Она пожала плечами. — Что касается меня, я думаю, что ему очень идет роль холостяка. Зачем выбирать одну, когда можно иметь дюжину?
— Возможно, он и имеет дюжину. — Меня вдруг бросило в жар и запершило в горле. Мне давно не приходилось долго разговаривать о Денисе, да еще с малознакомой особой. — Но взаимность в этом случае невозможна, верно?
— Почему нет? У женщин тоже может быть много любовников. Пока они достаточно умны, чтобы не заикаться об этом.
— Однако никогда не получается скрыть. Все равно все как-то узнается.
— Вы просто неправильно вели себя, — произнесла она веско и резко поднялась из воды. Капли блестели на ее белоснежно-розовой коже. Ее великолепное тело казалось вылепленным из алебастра произведением искусства. Что-то вроде драгоценного блюда или тарелки. Она даже не удосужилась протянуть руку за полотенцем, просто стояла и смотрела на меня, давая мне возможность любоваться ее наготой. Она понимала, что я чувствую себя смущенной, и забавлялась этим. Я почувствовала, как во мне поднимается волна раздражения — против нее, против образа жизни, который она вела. Если даже она и была образцом всей этой блестящей пустоты и правил хорошего тона, меня это не интересовало.
— Возможно, мне просто не хотелось все делать правильно. — ответила я.
Ее глаза сузились, но в них не отразилось ни искорки смеха.
— Я вам не верю, дорогая, — произнесла она. — Все всегда хотят большего. Иначе почему вы оказались здесь?
Обед накрыли на длинном низком столе у камина. На возвышенности всегда было прохладно ночью. Но в данном случае огонь, скорее всего, развели для украшения. Розоватые блики освещали комнату. Они придавали золотистую прозрачность лицу Айдины, которая сидела на дальнем конце стола. Огромный камин, точно львиный зев, раскрывался за ее спиной и подсвечивал волосы. А на деревянной панели над ее головой красовались огромные рога буйвола. Что-то в облике Айдины неуловимо напоминало мне хищную птицу — возможно, сокола. Она была убеждена, что все вокруг такие же, как она, — постоянно голодные, ненасытные, стремящиеся к своей цели. И при этом все равно, кому ее прихоти принесут боль, кого заденут. Мне было совершенно непонятно, почему Фрэнк предпочитал проводить время с этой публикой. Мне они казались скучными инфантильными особами, забавляющимися со взрослыми игрушками — секс, наркотики, разнообразные коктейли. И люди тоже для них были игрушками. Айдина позвала меня в свою ванную, чтобы стукнуть мне по носу, точно я мышь, и посмотреть, что со мной произойдет — убегу я или оцепенею от ужаса. Теперь она начала другую игру — впрочем, ту же самую, но в ином обличье. Это была словесная игра. Задача состояла в том, чтобы по очереди продолжить историю, сочинив свою строчку. Что-то наподобие исповеди. Айдина начала первой.
— Когда-то давным-давно, когда Кения еще не стала Кенией, я еще не встретила моего льва и не знала, как поразительно меня изменит эта встреча.
— Ты очень добра ко мне, — произнес Джосс, улыбнувшись. В бликах огня в камине мне его улыбка показалась зловещей.
— Когда-то давным-давно, до того, как Кения стала Кенией, я купался с Таллулой Бэнкхэд в ванной, наполненной шампанским.
— И как, не щекотно было? — насмешливо поинтересовался Чарльз.
Айдина и глазом не моргнула.
— О, это было великолепно, — промурлыкал Джосс и сообщил: — А теперь ваша очередь, Берил.
— Мне кажется, я выпила лишнего. — Я попыталась избежать участия в игре.
— О, это полная чушь! — воскликнул Джосс. — Вы трезвы как стеклышко. Пожалуйста, играйте.
— Может быть, лучше в карты? — уклончиво ответила я. — Я не понимаю правил этой игры.