ив к себе.
– Я человек погибший, – продолжал Эверетт, не слушая Леду. – Я… сделал больно девчонке. Девчонке, что по-настоящему любила меня! Да и Алессе я делаю больно. Она несчастная женщина. Вот только за что они меня любят? За что рвут свои сердца? За что, Леда, я не понимаю?! – спрашивал он в бешенстве, задыхаясь.
Леда встала с кровати, оказалась напротив Джераба, опустилась на колени и, устремив на него нежнейший взгляд, несмело дотронулась до его лица.
– …Просто за то, что ты есть, – был ее ответ.
– Звучит как признание, – нервно отшутился Джераб. А потом он стал изучающе разглядывать Леду, что-то вдруг в ней заинтересовало его. Она казалась испуганной, как будто ее уличили в смертном грехе. – Леда?..
Леда вскочила, отошла к окну. Пришла она к Джерабу с другим намерением. Ей хотелось успокоить его, ободрить. Поддержать по-дружески. Но внезапно она угодила в такое уязвимое состояние, при котором ей самой очень требовалась поддержка. Все тайные чувства к Джерабу в ней слишком возросли, обострились одномоментно. Леда не могла больше таить их.
– Это ничего не значит, – торопливо заявила она. – Я не претендую на тебя. Я вообще не хотела, чтоб ты знал об этом. Ни за какие блага в мире ты не откажешься от Дианы, я с этим смирилась.
– …Так я и перед тобой виноват, – с убеждением сказал Джераб, еще больше помрачнев.
– Погоди, Джераб, что ты говоришь? В чем ты виноват? – Леда снова приблизилась к нему, села на колени. – Глупый, это ведь мой выбор. Только мой!
– Ты же постоянно была рядом, – испуганно-недоумевающе вглядывался он в нее. – Я все время говорил тебе, как хочу быть с Дианой. А ты слушала и терпела…
– Не думай обо мне.
– Не могу. Лишь о тебе и буду думать отныне.
Они опять замолчали. Джераб все донимал себя вопросами: «Почему я ничего не замечал?! Как долго все это длится? Почему я такой кретин?!»
Леда хихикнула:
– А ведь все началось с той проклятой упаковки пива. Контрабанда… Не будь я такой неуклюжей, ничего этого и не было бы сейчас.
Джераб тоже заулыбался, вспомнив в деталях тот день, что сделал их друзьями. Как они скрывали «улики», умирая со смеху, как потом плакались друг другу, попивая пиво в этой самой комнате, как вместе построили план по освобождению себя от измучивших их вторых половинок. Да… Леда своим участием украсила его бесцветное существование. За это Джераб был ей признателен. Не хотел он терять такого человека. Но, видимо, с этой минуты им все-таки придется поставить на паузу их общение. И как же Джераб будет существовать без своей преданной, уморительной, всегда сопереживающей Леды?! Он привык к ней, он искренне дружил с ней. И как назло в эту минуту, что должна была разлучить их, Джераб почувствовал сильный прилив нежности к Леде. Все вдруг в нем сотряслось от ее необыкновенной улыбки, взгляда, наполненного теплотой, от ее волнующей близости. Сердце его сладко заныло, он даже задержал дыхание. Припоминая потом ту минуту, Джераб долго и безуспешно пытался сообразить, что же это такое с ним произошло и как Леде стало ясно все, что творилось внутри него? А ей точно стало ясно, иначе она бы не сделала того, что поначалу весьма шокировало Джераба. Леда потянулась к его губам и остановилась, часто дыша и со страстным нетерпением ожидая инициативы теперь от него. И Джераб, быстро отойдя от шока, уже готов был ответить ей. Вот-вот их губы могли наконец встретиться…
Но тут открылась дверь, влетела Алесса с криком:
– Джераб, это ужас!!! Ты знаешь, что произош… ло?
Она сначала не разобралась что к чему. Почему Леда и Джераб в первые несколько секунд ее визита находились в такой странной позе, лицом к лицу? Почему теперь они отскочили друг от друга, зардевшись и стыдливо косясь на нее? Но потом до Алессы дошло…
Глава 49
– Вы влетели в этот зал как две шаровые молнии! – восхищенно воскликнула Рэми.
– Да, это было эффектно. Мне самой понравилось, – с чувством самодовольной гордости ответила Элеттра.
Подруги стояли у фуршетного стола, иронически оглядывая всех, кто отважился приняться за трапезу в их компании. Кто есть «жертва», а кто «тиран» – уже непонятно. Толпа неожиданно притихла, никто не совершал агрессивных выпадов в сторону Кинг и Арлиц. Лишь тень неудовольствия проскальзывала на лицах леди «Греджерс», когда по воле случая им нужно было взаимодействовать с изгоями. Вот, к примеру, им пришлось стоять за этим фуршетным столом, проглатывать закуски… и дожидаться момента, когда Эл и Рэми наедятся вдосталь и уйдут наконец в другое место. Змейки сгорали от желания обменяться друг с другом желчными комментариями по поводу этой бесцеремонной парочки. Бесцеремонная парочка же не спешила заканчивать трапезу, нарочно медленно жевала, ядовито похихикивая от комичности всей этой ситуации.
– Что-то Искры не видно, – заметила Рэми. – Где же наша королева?
– Наверное, у нее нашлись дела поважнее этого «Бала нечисти». Королева ведь. Нам не понять, – ухмыльнулась Элеттра. – Рэми… я вызвала тебя не просто так, – она вдруг перешла на серьезный тон, затем вынула из своего клатча небольшой футляр и вручила его Арлиц. – Вот. Прими от меня на память.
В футляре оказалась японская палочка для волос, из чистого серебра, старинная. Тот ее конец, что не заострен, был украшен роскошным бриллиантовым цветком.
– Эл… это огромных денег стоит!
– Эта вещь бесценна. Она принадлежала моей матери.
– Тем более! Я не могу ее взять… Это слишком. – Рэми протянула подарок обратно, но Эл резко отвела ее руку и этим категоричным движением дала понять, что свое решение она не поменяет.
– Слишком? Нет, это ничтожная плата за все добро, что ты мне сделала, – спокойно и твердо сказала Элеттра. – Как бы тяжело и страшно тебе ни было, ты никогда не отпускала мою руку, вместе со мной шла в бой и большую часть «пуль», что предназначались мне, принимала на себя. Ты больше чем подруга. Ты моя родная душа. Ни Диана, ни кто-либо другой не заменит мне тебя.
– Эл…
Рэми тут же обняла подругу, прослезилась.
Нежданный звонок на ее телефон заставил их отпрянуть друг от друга.
– Что за сволочь решила испортить такой момент?.. Элай… Ну конечно! – рявкнула Арлиц, достав телефон из своей сумочки. – Да, братец?.. Хорошо, иду.
– Элай приехал? – спросила Элеттра, когда Рэми оторвала телефон от уха.
– Да. Зачем-то я ему понадобилась. Подожди меня здесь. Уверена, эта пытка, то есть беседа наша, продлится недолго.
Он ждал ее у той дальней беседки, где ранее был с Никки.
– Какими судьбами здесь? – с неестественным восторгом обратилась Рэми к брату.
Тот и не глянул в ее сторону, стоял, оперевшись спиной о стену беседки, курил. Элай был донельзя уставший и опустошенный. Более всего ему хотелось быстро все обсудить с сестрой и так же быстро исчезнуть, забыться в каком-нибудь клубе под дозой.
– Мне позарез надо уточнить кое-что. Птичка на хвосте принесла одну новость… Ты все выдумала про Циннию. Так ли это?
– Ты сейчас несерьезно, да? – Рэми изрядно перетрусила, особенно, когда Элай приковал к ней убийственно-презрительный взгляд. – Подожди-ка… Глаза у тебя прям бешеные. Принял что-то?
– Я чист. В отличие от тебя, – с яростью выплюнул он эти слова. – Рэми, я не из праздного любопытства завел этот разговор… Никки все знает. Мы спалились, сестрица. Кто-то подслушал нас в «Бриарей».
Эту весть Рэми почему-то приняла с ледяным спокойствием.
– …К полицейским она не сунется. Ей так же, как и нам, это не пойдет на пользу, – присовокупил Элай. – Эх Никки… Она – золотой человек. Этот мир не заслужил ее.
Как же больно было Рэми смотреть на брата, слышать, как тот с почтением и любовью говорит о Дилэйн. Казалось, он весь был заполнен одним только влечением к этой развращенной девице.
Элай между тем перестал утомлять внимание сестры лирическим отступлением и тотчас перешел к сути:
– Никки провела собственное расследование, в ходе которого выяснила, что ты подставила Каран. Ты развела меня по полной программе. Остается один вопрос: зачем… зачем ты это сделала?
– С чего ты взял, что Никки сказала тебе правду? Не думаешь ли ты, что она решила сделать меня твоим врагом?
– Нет, не думаю, – жестко заявил Элай.
– Ах вот как?! – возопила Рэми, глаза ее засверкали ненавистью. – Я твоя сестра. Ты должен верить мне, а не этой прошмандовке! В полицию она не пойдет, надо же! Ну разве не прелесть?! – прибавила затем Рэми, досадливо фыркнув. – Да она другим способом отомстить нам решила. Разлучить нас хочет! И это даже страшнее, чем тюрьма! Вполне ли ты меня понимаешь?
Элай на это лишь рассмеялся. Рэми в ужасе осознала, что не сможет переубедить брата, а ведь раньше ей достаточно было сказать пару-тройку внушительных слов, чтобы разбить его убеждения. Все, контроль потерян безвозвратно. Она смотрела на брата, как помешанная, раскрыв рот, дрожа и плача, а тот все смеялся безжалостно и уже почти истерически.
– Хватит зубы скалить… – заметно сбавив тон, сказала Рэми.
– Ты, значит, нарочно тогда устроила представление с лезвием, чтоб я сжалился, поверил тебе! Черт… Я же давно понял, что ты ненормальная. Рэми, ты ненормальная! – через боль промолвил Элай.
Рэми ахнула и отшатнулась от брата с видом угнетенной невинности.
– Представление?.. У тебя больная фантазия. Попробуй-ка, братец, взять лезвие и сделать хотя бы капелюшечный порез. Каково тебе будет? Я не намерена терпеть такую боль даже ради тебя! Мне действительно было плохо… и я пыталась с помощью лезвия перекрыть все мои чувства. Я сама себя боюсь.
«Может, хоть сейчас он вспомнит, кто мы есть друг другу? Пощадит меня?..» – вознадеялась Рэми.
Элай спросил, холодно глядя на сестру:
– Почему ты так обошлась с Циннией?
Ничего он не вспомнил! Ни капли жалости к ней нет в его душе! В Рэми вспыхнуло дикое бешенство. Тело ее взмокло, жар исходил от него. Волосы прилипли к потной спине. Как хорошо, что Элеттра подарила ей столь необходимое в данный момент украшение для волос. Рэми, совсем запыхавшись от своей злобы, быстро собрала волосы в пучок и закрепила палочкой.