Девушки, ворча, недобро усмехаясь, брезгуя и взвизгивая после каждого неосторожного шага, приведшего к поскальзыванию, добрели до ворот поместья, где их встретила улыбающаяся Гарриет.
– Дорогие гости, добро пожаловать! Перед тем как присоединиться к нашему празднику, вам необходимо переодеться.
Гарриет проводила всех к шатру, внутри которого девушки обнаружили странные костюмы – пестрые платья, шали, головные платки.
– Что это за лохмотья? – смутилась Индия.
У всех была идентичная реакция, однако никто не взял на себя смелость сопротивляться. Каждая выбрала понравившийся наряд, переоделась, покрутилась перед зеркалом.
– Мы забавные! – отметила Мэгги Малик.
Все выглядели как артистки фольклорного коллектива. Многим пришелся по вкусу необычный образ, в который их заставила перевоплотиться хозяйка вечера. Девушки вышли из шатра. Их дожидалась Гарриет с серебряным подносом в руках. На подносе – рюмочки с загадочной прозрачной жидкостью.
– А теперь отведайте наше первое угощение.
– Что это? – спросила Никки.
– Самогон, – торжественно произнесла Гарриет.
– …Она точно решила поглумиться над нами, – послышался капризный голосок Мессалины.
– И она мне теперь еще больше нравится, – во всеуслышание заявила Диана подойдя к Гарриет и взяв «угощение». Диана без промедления опустошила рюмку. Сначала жидкость не произвела на нее особого впечатления: язык и все его соседи по ротовой полости спокойно отнеслись к омовению прохладной солоноватой водицей, но потом… Диане казалось, что ей подожгли рот. Горячая вспышка охватила нёбо, а затем воспламенила горло. Жар стремительно понесся по пищеводу и огненным шаром провалился в желудок, разбросав колючие искорки по всему телу. Диана стала судорожно глотать воздух. – А можно закусить чем-нибудь?!
– Согласно философии русского застолья: после первой рюмки не закусывают. Прошу. – Гарриет протянула поднос остальным гостям.
Выбора не было. Пришлось подчиниться и в этот раз. Тем более Диана подала всем пример. После того как все угостились и с горем пополам пришли в себя, Гарриет наконец проводила гостей в самый центр пиршества. Настроение девушек после знакомства с самогоном молниеносно возросло. Все реже они выражали свое недовольство и жаловались друг другу, все чаще они удивлялись и обнаруживали, что удивление в основном приносит им положительные эмоции, которые они и не рассчитывали испытать в этом месте.
Искра и Гарриет постарались на славу, соорудили впечатляющие декорации: в саду поместья было установлено несколько деревянных столбов, соединенных друг с другом с помощью разнообразных веревочек, лоскутов ткани всех цветов радуги, а к их вершинам были приделаны горящие факелы. Не покидало ощущение, будто ты оказался на территории мистического народа, что обозначил таким интересным образом свое место обитания. Всюду благоухали снопы сена, на них были наброшены лоскутные одеяльца. Терпеливо ждали гостей несколько уютных, самодельных шатров. Там, внутри, на столах, покрытых льняными зеленоватыми скатертями, шашлычок из баранины расположился дымящимися пирамидками; тарелочки хабе с зеленью и луком соседствовали с золотыми вазами, набитыми букетами сухоцветов; сывьяко с сухофруктами и маком аккуратными ломтиками украшал старинные блюдечки; красное вино дышало в латунных бокалах…
Гостьи рассматривали все, разинув рты от восторга. Им через силу удалось не соблазниться пленительным ароматом еды, миновать шатры и пройти вперед по узенькой дорожке, вымощенной гранитной брусчаткой и дополненной по краям мерцающими свечами, к деревянной сцене, возле которой дежурил большой костер. Рядом с костром они заметили юную дрессировщицу, укрощавшую медвежонка. Мохнатое чудо, по всей видимости, недавно рассталось со своей могучей косолапой родительницей, скучало, оттого часто капризничало, ленилось, огрызалось, по-своему, по-медвежьему, чем вызывало еще больше восхищения у наблюдателей.
– Девочки, медведь. Настоящий медведь! – воскликнула Браяр.
А потом… на сцену вышли цыгане, человек двадцать, а то и больше. Черноволосые импозантные мужчины в шляпах, в атласных бордовых рубахах свободного кроя, черных жилетках и брюках, заправленных в сапоги с высоким голенищем; грациозные женщины в блузках и длинных разноцветных юбках с пришитыми пышными воланами, рюшами.
– Цыгане! Целый табор… Ну Искра! Ну красотка! – изумилась Эсси.
Цыгане запели «Бричку». Раздался плач скрипки, усладили душу благозвучные гитарные переборы. Треск костра и пронзительные голоса цыган слились в великолепный ансамбль, в единый звук свободы, ни с чем не сравнимой, манящей отчужденности кочевой жизни, звук жаркой, иноязычной страсти, гордости одиночества, звук тайной связи природы и вольного человека.
Никто из зрителей ни слова не осмелился сказать. Все стояли завороженные, остолбенелые.
– Одноклассницы, приветствую вас.
Оказывается, Искра все это время находилась на сцене с артистами. Но ее невозможно было сразу узнать. Она так же, как и все присутствующие, была облачена в роскошный цыганский наряд: малиновая блуза с оборками, темно-зеленая широкая юбка, большая цветастая шаль с бахромой, повязанная на бедра. Искра выделила глаза черной дымкой теней, покрыла голову косынкой, из-под которой выглядывали распущенные волосы, закрутившиеся в естественные кудри из-за влажности. Это был совершенно другой человек. Можно даже сказать, это был удивительно красивый человек, самобытный. Красота Искры раскрылась в этой уникальной среде, где все подчинялось ее законам. Она – олицетворение магии этого места. Одного лишь взмаха ее руки или касания строгого взгляда достаточно, чтобы все сиюминутно преобразовать так, как того требует ее душа.
– Надеюсь, я учла все ваши пожелания?
– Искра! Это выше всех похвал! – Никки подбежала к подруге, и, приобняв ее, обратилась к шокированным одноклассницам: – Ну что, язвы, как она вас уделала, а?! Ха!
Да, все, в том числе и Никки, были уверены, что Искра, выслушав оскорбительные насмешки в свою сторону, решила вот так иронично ответить всем задирам. Хотели медведей, самогона и цыган? Смешно вам было? Что ж, получайте. Тут материализован весь полет вашей ущербной фантазии. Наслаждайтесь.
На самом же деле все было совсем не так. Искра действительно организовала все это клишированное представление, наивно полагая, что именно этого от нее все и ждут. Хорошо, что одноклассницы об этом не догадывались. Теперь уже никто не потешался над Искрой. Все были благодарны ей за необычайные эмоции, что подарил им этот вечер, все зауважали ее за смелость, полюбили ее юмор и ум. А еще вспомнили, как Искра на церемонии приветствия села на место Главной леди. И если тогда ее действия вызвали осуждение, то теперь они лишь подчеркнули ее храбрость и несомненный талант порабощать всех без исключения своей магической странностью.
Дегтярно-черная ночь бодрила легким морозцем. Благодать. Девушки пили, танцевали у костра и осыпали комплиментами артистов, что без устали пели цепляющие душу романсы. Так хорошо было на душе и так странно. Сила этой ночи очаровывала и пугала. Она вобрала в себя весь свет этого мира, соединила все частички разрушенного за сотни веков человеческого счастья.
– Дорогие, хочу поделиться с вами одной шикарной новостью, – сказала Рэмисента. Она и еще несколько человек уединились в одном из шатров. – Скоро состоится открытие моего клуба любителей живописи. Надеюсь, вы поддержите меня.
– Конечно, Рэми! – тут же отреагировала Мессалина. – Я к живописи отношусь равнодушно, но тебя люблю, так что можешь смело записать меня к себе.
– И меня! – подключилась Индия.
– Я, пожалуй, тоже присоединюсь к вам, – пробормотала захмелевшая Прия Хэвьера.
Рэми была счастлива. Укрепилось ее ощущение, что этой ночью все вышвырнули из памяти бесчисленные разногласия, накопленные за много лет учебы в «Греджерс», и полюбили друг друга, хотя бы на время. Ну, почти все…
Элеттра сидела вразвалочку на душистом сене, глядела на усыпанное звездами небо и улыбалась. «Вот бы эта ночь была бесконечной!» – вздыхала она. Эта вечеринка стала для нее небольшой реабилитацией после того, что произошло между ней и тетей Аделайн. «Я еще могу быть счастливой, вот как сейчас. Я до сих пор умею замечать прелесть в мелочах. Значит, еще не все потеряно». Мимо нее плавной походкой прошла Диана.
– Расслабься, Диана. Идешь с таким видом, будто тебе принадлежит весь мир.
Диана остановилась и усмехнулась.
– Что значит «будто»?
– Я вот думаю, в чем заключается твое могущество? Тобой можно легко воспользоваться, спокойно управлять, а ты и возражать не станешь.
– Элеттра, переходи скорее к сути. Я выпила столько самогона, что уже едва соображаю.
– Ладно. Почему ты поддержала Дилэйн?
– Я прежде всего поддержала Искру.
– Ну конечно!
– Тебе здесь не нравится?
– Мне не нравится то, что ты так просто смирилась со своим поражением.
– Элеттра, что ты хочешь, чтобы я сделала?
– Да хоть что-нибудь! Сделай хоть что-нибудь, Диана! Неужели ты простила Никки?
– …У меня было полно времени, чтобы обдумать все. Я поняла, что злюсь не на Никки, а на себя… за то, что доверилась ей, слепо любила ее.
– Какая же ты жалкая!
– Говори что угодно. Ты не поймешь меня. Тебе это не дано.
Диана хотела объяснить, что ее решение отступить от мести бывшей подруге инициировано еще и тем, что она никак не может отойти от того коллапса души, пережитого после смерти Джел. Диана понимала: ее действия могут привести к тому, что Никки тоже не выдержит и… добровольно присоединится к их покойной подруге. Нет, как бы Диана ни относилась к Никки, она не желает ей такой участи. Как только Диана отважилась сказать все это Элеттре, в их разговор вмешалась Рэми, незаметно приковылявшая из близлежащего шатра.
– Эл, ну зачем вы портите настроение друг другу? Мы же приехали сюда, чтобы развлечься, так ведь? Диана, извини…