Брандт наградила Рэми теплым, признательным взглядом и ушла.
– Ты еще и извиняешься перед ней. Браво!
– Эл, вы же уже все выяснили.
– Мне кажется или ты сейчас защищаешь ее?
Рэми испытывала благодарность по отношению к Диане, ведь та, рискуя своим положением, заступилась за ее подругу, не позволила исключить Элеттру из школы. Поэтому да, Рэми теперь защищает Диану, и будет защищать ее и впредь, если возникнет такая необходимость.
– Диана такая же жертва, как и ты, помни об этом. Да и к тому же… Никки рано или поздно получит по заслугам, верь мне.
– Рэми, я не настолько пьяная, чтобы поверить во всякую дичь. Дилэйн победила! И ее победа – очередное подтверждение того, что в этой жизни нет справедливости. В ней выигрывает только тот, кто способен быть подлым и жестоким.
– А если бы ты могла ответить ей с удесятеренными подлостью и жестокостью, если бы это приравняло тебя к ней или даже сделало еще хуже, то как бы ты поступила? Рискнула?
– Да. При первой же возможности, не задумываясь, я бы так сделала. Но… все это больше похоже на лепет несчастных проигравших.
Рэми мыслила на этот счет иначе… Ведь у нее уже есть такая возможность, осталось только собраться с силами и наконец воспользоваться ею.
Однажды Искра сказала Никки, что спиртное помогает ей временно стать такой, как все. И несмотря на то что Никки не придала особого значения ее словам, надо признать, что Искра не лукавила. Несколько рюмочек самогона, точно волшебная микстура, излечили ее от патологической неуклюжести, устойчивой замкнутости. А также им удалось раскрыть в ней еще один талант. Искра попросила музыкантов сыграть «Очи черные», поднялась на сцену и стала танцевать. Нет! Нет, это вовсе не танец был, а целая история, преисполненная гордостью и грациозностью, завораживающая глубиной и подлинным драматизмом. Все отметили широту и пластику четких, страстных движений Искры, всех впечатлили яркая постановка ее рук, уверенные и свободные жесты. А как она мастерски, ритмично выстукивала дробь! А как буквально гипнотизировала плавными, тянущимися движениями кистей – каждый пальчик принимал участие в ее танце! А этот взгляд разноцветных глаз… он прожигал насквозь! Одноклассницы влюбились в нее в тот же миг, необратимо.
«Вижу пламя в вас я победное,
Сожжено на нем сердце бедное…»
Искра, продолжая танцевать, приблизилась к медведю, бесстрашно поцеловала его в вертлявую морду. Все ахнули, вскричали, зааплодировали. Ну что она творит!
«Вы сгубили меня, очи черные,
Унесли навек мое счастие…»
Искра стала созывать к себе на сцену любовавшуюся ею толпу. Все единодушно ринулись к ней. Покоренные ее силой, зараженные ее искрометной энергией, девушки стали повторять за ней движения, импровизировать, играть с подолом юбки, трясти бедрами. А темп все нарастал, нарастал…
– Искра, я будто в сказке очутилась, – прошептала Никки. Они вдвоем заняли мосток у пруда, на застывшей глади которого отражались тусклые краски предрассветного неба. Никки заплетала Искре косы и всё делилась своими впечатлениями: – Я ведь до последнего думала, что ты облажаешься… А ты такая умничка! Всех-всех! – поставила на место. Горжусь. Вот бы Джел сюда… она тоже была бы в восторге. Знаешь, вы с ней похожи. Обе немного странные… Я любила ее за то, что она была такая странная.
Искра обернулась, услышав всхлипывания Никки, и спросила:
– Почему ты плачешь, подруга?
Никки глядела на свои носочки, связанные руками Джел. На них были изображены тараканы-конькобежцы в шапочках в виде кричащих кошачьих морд. Никки плакала и горестно смеялась. «Джел, солнце ты мое, ну как же твоя головенка смогла выдумать такую бредятину, а? Моя любимая головенка…»
– …Потому что мне больно. Я еще не смирилась… да и, наверное, никогда не смирюсь с тем, что ее больше нет, – хриплым, упавшим голосом ответила Никки.
– Джел должна была умереть.
– То есть как, должна?..
– Я узнала подробности ее смерти. Она довела себя до терминальной стадии истощения, плюс у нее были серьезные проблемы с сердечно-сосудистой системой. При таком образе жизни она должна была умереть. Смерть – это закономерное стечение обстоятельств в ее случае.
– Да как ты не поймешь?! Дело вовсе не в диагнозе и не в образе жизни… У меня душа болит из-за того, что не стало моей подруги! Человека, которого я любила всем сердцем.
– Душа болеть не может. У нее нет рецепторов.
– Я тебя сейчас утоплю, серьезно! Неужели ты никогда ни к кому не привязывалась?! На это ведь все способны… даже такие, как ты.
– Я не люблю обременять себя лишними привязанностями. Это глупо.
– Глупо – это пытаться добиться сочувствия от человека, которому неведомы потери…
– Однажды я потеряла пенал.
– Господи ты боже мой! Ну как можно быть такой?! – И Никки вдруг осеклась, напомнив себе, с кем она сейчас ведет диалог. Сколько в Искре неординарности, столько в ней и неполноценности. Искра никогда не поймет правильно то, что до нее хотят донести. Ввиду каких-то мутаций, ошибки Бога или иррациональности судьбы она теперь все воспринимает по-своему и обречена до конца жизни двигаться в ином направлении. Небольшое просветление под воздействием спиртного кончилось. Искра вернулась в прежнее состояние. Никки была готова сквозь землю провалиться… Чтобы разрядить обстановку, она решила быстренько сменить тему и спросила первое, что взбрело в голову: – Искра… А почему «Искра»? У вас, в России, это популярное имя?
– Нет. Я поинтересовалась у папы, почему он так назвал меня. Он сказал, что это особенное имя. «Искра»… маленькая, яркая частичка, способная создать огромное пламя. Папа сказал, что я стану таким человеком.
– Кажется, он был прав. По крайней мере сегодня тебе удалось создать пламя. Посмотри, как все сверкает… как горячо. – Девушки вгляделись вдаль, где сквозь стену обнаженного леса просвечивал костер, возле которого до сих пор не прекращалось бурное, хмельное веселье, не умолкали цыганские голоса, не останавливались залихватские пляски. – Потрясающе!
В ту ночь в «Греджерс» тоже произошло одно знаменательное событие.
Джераб давно обзавелся привычкой гулять перед сном. И вот, дождавшись, когда на улице не будет ни души, он покинул резиденцию и направился к старой конюшне, в то место, где его не тяготили мысли об Алессе и где он давал волю приятным воспоминаниям о Диане, об их встречах. Он не знал, что Леда за несколько минут до его выхода, тоже выбралась на улицу, но отнюдь не затем, чтобы насладиться свежим, благоприятствующим крепкому сну воздухом. Джераб испытал легкое разочарование, когда услышал шаги за своей спиной, полагая, что это Алесса вышла вслед за ним, как-то прознав о его тайной отдушине. Но нет, это была медсестра, и Джераб отметил, повернувшись к ней лицом, что та тоже была слегка раздосадована.
– Решили прогуляться, мисс Дилэйн? – со сдержанной вежливостью обратился к ней Джераб.
– Да… э-э… у меня в последнее время сложновато со сном, – ответила Леда, странным образом держа руки за спиной, словно прятала что-то.
– Понимаю, – кивнул Эверетт.
На этом их вынужденная беседа могла закончиться, если бы Леда не оступилась, сделав шаг вперед, и не выронила то, что в самом деле прятала за своей спиной. Это была небольшая упаковка пива. Разбившись, она превратила место случайной встречи Джераба и Леды в оскольчатое, пенистое озерцо.
– Ах ты черт! – вскрикнула Леда.
– Хорошее снотворное, – со смехом подметил Джераб.
– Мистер Эверетт, если миссис Маркс узнает об этом, то…
– Не обижайте меня. Разумеется, я – могила.
Джерабу и Леде пришлось проникнуть в оби-тель Бертольфа, взять необходимый инвентарь для уборки и быстро скрыть все детали преступления.
– Проклятье… Придется снова вызывать курьера, – огорчилась Леда.
– Не придется. Пойдемте.
Джераб привел Леду к себе, усадил ее на кровать, затем открыл нижний ящик комода и достал пару бутылок пива.
– Так у вас тоже есть контрабанда!
– Без этой контрабанды в «Греджерс» не выжить, – ответил Джераб.
– Точно.
Вдруг затрезвонил телефон Леды. Та нервно ударила по экрану и тяжело вздохнула.
– Поклонники не дают покоя?
– Если бы… Бывший муж.
– Так вот в чем причина твоей бессонницы. Ничего, что я перешел на «ты»?
– Слава богу, что ты наконец-то перешел на «ты»! – обрадовалась Леда.
Как это обычно бывает, до половины бутылки разговор не клеился, но вот после…
– Джераб, прости, но раз уж ты подвернулся мне под руку, то тебе теперь придется выслушать мое нытье. Я так устала!.. Проблемы в семье, проблемы с Расселом… еще и Джел. Если бы я раньше поняла, что с ней что-то не то…
– Леда, я знаю, что ты очень старалась помочь ей. Это не твоя вина.
– Может быть… Раньше я думала, что счастье – это когда ты любим, здоров и имеешь возможность быть рядом с близкими при малейшем желании. А теперь… для меня счастье – это бутылочка прохладного пива. Представляешь, какой убогой стала моя жизнь?
– Мне и представлять не нужно. Я понимаю тебя.
– Джераб, не надо из солидарности прикидываться несчастным. У тебя скоро свадьба, между прочим.
– Вот как раз-таки это обстоятельство и делает меня несчастным.
– Да ладно? Я думала, у тебя с Алессой все хорошо.
Джераб ненадолго погрузился в состояние задумчивой безучастности, озадачив Леду.
– Мы отличные актеры, но паршивые любовники. Она вроде любит меня. Я же вынужден любить ее, – наконец ответил он.
– Почему же вы тогда вместе? Зачем играете друг с другом?
– Все сложно, Леда. В другой раз все объясню. Не сейчас, прости. Мы ведь только сегодня перешли на «ты».
– Что ж, звучит обнадеживающе. Значит, это не последняя наша посиделка.
– Я тоже давно нуждался в человеке, который мог бы выслушать мое нытье.