«Ее покалечат, и из-за этого потом будут страдать другие» – эти слова еще долго не могли выйти из головы. Митя хотел уточнить, что конкретно означает эта фраза, но побоялся. И так уже довольно страшно было после беседы с Колышевой. Митя твердо решил, что девочке будет лучше в этом месте, под контролем врачей. Он уже намеревался покинуть интернат, но вдруг остановился, столкнувшись в коридоре с караулившей его Искрой. Она, как всегда, казалась испуганной и на чем-то сосредоточенной. Взглядом она как будто спрашивала: «За что вы так со мной? Что я здесь делаю?» Искра в самом деле напоминала пришельца, заплутавшегося гостя из другого мира. Но даже невзирая на все ее странности, она выглядела самой нормальной среди всех остальных пациентов, что прыгали, мычали, кричали возле нее, угрюмо смотрели и хищно улыбались ей. Митя совсем запутался. Кровь толчками подгоняла к его сердцу щемящую жалость. В тот же день Искра вернулась к Белларским. Тошу ее появление не огорчило, но относилась она теперь к ней с настороженностью. Павла же была возмущена. Митя кое-как успокоил жену:
– Павла, в сто первый раз говорю тебе, доктор Колышева поклялась, что Искра безвредна! Бояться нечего, хватит психовать!
Искра сидела на ковре в зале с закрытыми глазами, пропускала мимо ушей доносящийся из кухни разговор родителей. Она представляла, как идет к Еве с открытой бутылочкой керосина, выливает его ей в лицо, поджигает спичку и бросает в нее. Ева начинает истошно кричать, бегать, а Искра стоит и с улыбкой наблюдает за своей одноклассницей. Все это время, пока Искра пребывала в интернате, она рисовала в своем воображении эту страшную картину. Тамара Касьяновна, увы, ничего не ведала о том, что творится в голове ее пациентки, полагая, что она и так исследовала ее достаточно, и продолжала убеждать всех, что Искра не представляет угрозу для общества.
Искра так и сидела в зале с застывшей кровожадной улыбкой на лице. По ее телу расползлось неизведанное ощущение. Очень приятное. Она рассуждала: «Леша сказал, что после того как я накажу ее, мне станет легко. Значит, сейчас я испытываю легкость. Мне нравится легкость… Надеюсь, она со мной надолго, а если нет, то я сделаю все необходимое, чтобы вновь заполучить ее…»
Глава 16
«Хороша… Действительно, хороша», – глядела Диана на Искру. Брандт не понимала себя, свое желание посещать тренировки в качестве зрителя. Раньше это приносило ей удовольствие с налетом светлой грусти по минувшим годам ее славы. Теперь же всякий раз, когда она видела великолепную езду Героевой, в ее сердце разбухал комок из паршивой жалости к себе и трусливого волнения за свое будущее. Диана ощущала себя бестолковой, мелкой, всеми забытой. Каждый день она приходила к Вассаго, все такому же безжизненному. Постоянно ловила себя на мысли, что ее конь – это кристальное олицетворение того, что происходит в ее душе. Потому Диана и не могла отказаться от Вассаго. Какая-то ее часть уже была привязана к нему. Причем привязана прочно, болезненно. Другой бы жеребец, здоровый, покладистый, победоносный, не вызвал бы в ней такого азарта, такой напористости. Не любила Диана ничего простого. Как же ей хотелось покорить Вассаго!.. Ну а пока она еле-еле вывела его из конюшни. Конь, как всегда, не был рад встрече со своей всадницей и всячески показывал это.
– Искра, ты снова удивляешь меня, – восторгалась Иоланда. – Девочки, вы тоже молодцы! Работаем! До перерыва еще далеко! Диана… – тренер тотчас отвлеклась от учениц, увидев, как Брандт ведет своего жеребца в сторону парка.
– Решила прогуляться, – ответила Диана.
– Шоно только что привел его с выгула. – Иоланда чувствовала, что бывшая всадница что-то задумала.
– Миссис Барклай, я – хозяйка Вассаго. Я плачу за его содержание и имею право проводить с ним время когда угодно и сколько захочу, – с расстановкой парировала Диана.
Иоланда понимала, что та права, повлиять она на нее никак не сможет. Вот еще одно сходство Дианы с Вассаго: оба неуправляемы, даже под страхом смерти никому не подчинятся.
– Диана, если я увижу тебя в седле… – назидательно начала Барклай.
– Не увидите, клянусь! – заверила девушка, а когда отошла от тренера, тихо добавила: – Мы далеко уйдем. Потому и не увидите.
Долго Диана и Вассаго гуляли по громадной территории парка «Греджерс». Конь казался спокойным, но все равно был отстраненным, в себе. «Никакая я ему не хозяйка…» Сил и власти над ним у Дианы было не больше, чем у жалкой мошки, что тыкалась в зад этого непокорного черногривого красавца. Дошли до вересковой поляны. Серое холодное небо смотрело, как они мнут окоченевшую от зимних бурь траву и вздрагивают от порывов зябкого ветра.
– Деймос любил это место, – улыбнулась Диана. – Здесь просторно… и тихо.
Вассаго застыл, услышав ее голос. Диана восприняла это как добрый знак. Подошла к нему осторожно, погладила, всунула ногу в стремя. Вассаго резко шагнул вперед.
– Стой! – испугалась Диана. Благо нога не зацепилась, иначе, Диана в этом не сомневалась, конь воспользовался бы этим шансом и протащил бы ее вверх тормашками по всей поляне.
Диана снова погладила его. Жеребец недовольно перебирал копытами.
– Вассаго, давай дружить, а? – с мольбой обратилась она к существу, которое при всем желании не способно было понять ее. – Тебе плохо, я знаю… Я не обижу тебя, честное слово. Я доверяю тебе, а ты доверься мне, договорились? Мы нужны друг другу.
Вассаго тупо глядел на нее черными как смоль глазами. Диана продолжала гладить его и говорить с ним успокаивающим голосом. Она пыталась быть ласковой, но внутри нее кипел гнев, жар его уже раскалил ее алебастровые щеки. Вассаго словно чувствовал ее неискренность, с отвращением откликался на ее напускное дружелюбие. Диана вновь решилась оседлать его. В этот раз обошлось без конфуза. Сердце ее безумно колотилось. Диана испытывала то, что одолевает впервые оказавшегося в седле человека: страх и неуверенность, даже стыд оттого, что она находится не там, где должна быть. Диана слабо воздействовала шенкелями. Команда больше походила на унизительную просьбу. Конь, однако, сжалился над неуклюжей всадницей, вальяжно пошел вперед.
– Кажется, я разучилась ездить, – рассерженно констатировала Диана. Тело совершенно не слушалось, руки то импульсивно, то вяло обходились с поводьями, ноги просто болтались, позабыв о своей функции, иногда даже выскальзывали из стремян. Вассаго вилял из стороны в сторону. Бывало, резко останавливался, наклонялся, чтобы пожевать травку, затем продолжал путь, то ускоряясь, то замедляясь. – Ты пьяный, что ли? – еще больше злилась Диана. Вассаго в ответ встал на дыбы, заржал, а после поскакал самовольно рысью. – Надо было все-таки усыпить тебя!
Вассаго начал галопировать. С каждой секундой скорость увеличивалась. Диана кое-как держалась, не бросала попытки остановить его.
– Стой! Стой!!! – закричала она, когда заметила впереди пруд. Диана хотела еще что-то крикнуть, но не успела. В одно короткое мгновение она оказалась в воде. Сначала Диана почувствовала, как больно захлопнулся ее рот. Зубы заскрипели, заныли. Затем застонало все тело, ему было очень холодно, а еще что-то острое уперлось ему в бок. На дне водоема, по всей видимости, покоилась коряга. Диана с трудом выбралась на вязкий берег. Раньше она и не предполагала, что человеку может быть так холодно, что он способен так сильно дрожать. До такой степени ей хотелось согреться, что, если бы у нее была такая возможность, она с удовольствием прыгнула бы в огонь. Казалось, что уж лучше пузыриться от адского пламени, кричать, пока плавятся конечности, чем дрожать от такого жуткого холода.
– Васс-сса-г-го!
Жеребец давно ускакал. Диана заставила себя подняться и идти к школе. Она так замерзла, что уже совсем ничего не чувствовала. Думалось ей, что в таком состоянии, она могла бы с легкостью, не пикнув, отрезать себе руку, ведь все ткани будто омертвели, боль им не страшна. Диана добрела до старой конюшни. Больше сил, чтобы идти, не было. Не смогла она даже зайти внутрь. Упала у порога, обняв себя посиневшими руками.
– Диана?!
От неожиданности девушка резко вжалась позвоночником в деревянный косяк конюшни. Возле нее стоял Джераб.
– Чтоб в-вас, мистер Э-эв-веретт… Что вы здесь за-абыли?
Джераб смотрел на нее, дрожащую, испуганными глазами и сам задрожал. Впопыхах снял с себя куртку, закутал в нее Диану.
– Почему ты мокрая?
– В-вас у-ув-видела… – Джераб внес Диану в конюшню. Внутри не было тепло, но хотя бы от ветра можно было спрятаться. – Вас-саго скин-нул меня в п-пруд, – объяснила Диана. Джераб прижал ее к себе, одновременно растирая ее скрюченные, ледяные ноги.
– Если миссис Барклай увидит меня в таком виде, то она больше не подпустит меня к конюшне. Мне запрещено тренироваться с Вассаго. И нельзя, чтобы нас с вами увидели вместе. Доложат Голди, а та… не поверит. Больше не поверит нам… – сказала Диана. Ей стало гораздо лучше. Она поняла, что Джераб, разволновавшись и позабыв обо всем на свете, в частности о недавнем скандале-разоблачении, уже готов доставить ее в школу на своих руках.
– Я добегу до резиденции. Кто-нибудь из твоих подруг сможет принести мне сменные вещи для тебя и сохранить все это в тайне?
– Каких подруг? – с грустью усмехнулась Диана.
Джераб негодовал из-за нелепости всей этой ситуации. Из-за нескончаемых подозрений, сплетен и тягостных воспоминаний об осуждении за их отношения, они теперь вынуждены выдумывать, как бы решить эту простую проблему… содрогаясь от холода и страха.
– В раздевалке, в моем шкафчике, есть теплый костюм.
– И как мне туда пробраться? – запаниковал Джераб.
– Сейчас все на тренировке. Вас никто не заметит.
И правда. Тренировка до сих пор была в самом разгаре. Никто не увидел, как Джераб проник в раздевалку. Шкафчиков было много. Пока Джераб искал нужный, не заметил, как кое-кто еще оказался с ним в одном помещении.
– Мистер Эверетт?
Джераб сразу узнал этот голос. Старая добрая трусость напомнила ему о своем существовании, натянув каждый нерв.