– Это понятно. Я долго не могла прийти в себя после нашей встречи на вечеринке Ари и Мэйт. Ты была такой искренней, а я вела себя с тобой непростительно грубо. Ты… всегда переживала за меня, всегда поддерживала. Если у меня была беда, я сначала к тебе отправлялась за советом, а уж потом к Диане и Джел, ведь первая начнет поучать, вторая плакать, а ты сразу, не задавая лишних вопросов, кинешься на помощь. Ссора с тобой выдалась ужасным испытанием для меня. Я тосковала по тебе и твоим шуткам. И вот наконец-то отважилась сделать то, что давно велело мне мое сердце. Я снова с тобой. Давай выпьем и забудем обо всем.
– Не возражаю, – улыбнулась с благодарностью Никки. Вместе сделали по глотку виски, отдышались. – Как у тебя дела в «Блэкстоне»? Как вообще поживаешь сейчас? Расскажи мне все.
– Будто ты не знаешь, как у меня дела, – опустив взгляд в пол, ответила Калли, затем сделала еще один глоток. – Иногда мне кажется, что все это происходит не со мной. Много размышляю по ночам… Вот недавно поняла кое-что. Мой отец – простой человек, семья у него самая обыкновенная. Каким-то чудом ему удалось выбиться в высший свет. Ну конечно, его труд и упорство тоже немало поспособствовали этому. Когда у Спенсера Лаффэрти появились миллиарды, вся знать тут же забыла о его происхождении и приняла в свои ряды с распростертыми объятиями… Но, видимо, судьба у папы совсем иная. Она дала ему шанс пожить другой жизнью, показала роскошь, а потом все отняла, напомнив ему о том, кто он есть на самом деле. Мы не богачи. Наш удел корячиться на подработках до конца жизни, выживать… Не суждено нам быть счастливыми.
– Калли, думаешь, счастье – в деньгах? – с горькой улыбкой спросила Никки. – Как бы не так. Не знаю, в чем оно кроется, но точно не в этих вонючих бумажках. Вот моя Кармэл – внучка крупного аристократа, влиятельная наследница. И что с того? Разве мы счастливы? Изобилие шуршащих купюр прикрывает пустоту нашей жизни.
Калли испытала мрачное удовлетворение, страхи улеглись. «Если ты так рассуждаешь, значит, без труда справишься с тем, что я готовлю для тебя, Никки». Только благодаря Дилэйн Калли могла обрести желанную свободу, и теперь уж она была готова идти до конца.
– Любимая песня Джел! – со слезами радости заметила Никки.
– Да… она.
Звучала песня Maneskin – Coraline. Обеим подругам казалось, будто Джел сейчас рядом, и, закрыв глаза, с мечтательным выражением лица она слушала вместе с ними голос обожаемого ею музыканта.
– Я постоянно думаю о ней, – призналась Никки. – Читаю наши переписки… Сердце разрывается, ведь понимаю, что она больше никогда… никогда не напишет мне. Надеялась, что со временем легче станет. Может, завтра? Нет. Утром просыпаюсь и вспоминаю, что ее нет. Через неделю? Все равно нет. Месяц прошел. Ее нет. Каждый раз напоминать себе о том, что ее нет, и так всю жизнь. Господи, как страшно! Забыть ее невозможно, мне проще о себе забыть. Вот я и забываю. Пью, когда есть возможность, и забываю.
Снова проснулась боль, о которой Калли с большим трудом удалось забыть на некоторое время. Стало не хватать воздуха, словно горло сжимали невидимые тиски. Пугающее ощущение пустоты, потерянности и уязвимости охватило Калли. «Джел умерла. Умерла!» Калли точно очнулась от долгого сна, накрывшего ее после сильного шока. Все, что она пережила в самом начале, узнав о смерти Джел, вновь с прежней сокрушительной силой ударило в нее. На Никки тоже не было лица, сидела никакая, слушала песню и тихо плакала. Нет, сейчас ни в коем случае нельзя расклеиваться. Калли предстоит выполнить такое ответственное дело, а она тут нюни распустила! Джел уже отмучилась, а Калли еще жива и проблем у нее выше крыши. Нужно срочно перевести разговор на другую тему.
– А что у вас с Дианой происходит?
Никки вяло улыбнулась, долго не могла найтись с ответом.
– …Слухи уже и до тебя добрались? Я здесь ни при чем. Диана лишь поплатилась за свое тщеславие. Мы всегда считали ее святой, главной, лучшей, но ведь это не так! Ты вспомни, как она унизила тебя, высмеяла твою работу. За спиной Дианы много неблаговидных поступков, но мы ничего не замечали, потому что сильно любили ее. Теперь же пришло время расплаты.
– А что бы сказала Джел, услышав тебя сейчас? – с ледяной маской на лице спросила Калли.
– Ох Джел… Моя терпеливая курочка промолчала бы, как всегда. Калли, ты знаешь, что я права, знаешь. Я поступаю жестоко, но справедливо.
– Значит, Индия и правда пострадала из-за Элеттры?
– Да. Может, Колетти заслужила такую расправу, может и нет. Никто не знает. Но мы все видели, как Кинг верхом на Фобосе не оставила Индии ни шанса на спасение.
– Так почему же Диана защищает ее? – с недоверием допытывалась Калли.
– Предполагаю потому, что таким образом она намеревалась свергнуть Искру, новенькую, что, к всеобщему изумлению, сумела занять ее место. Но Диана, наша гениальная Диана, просчиталась. – Никки все это говорила, не глядя на Калли. Так ведь обманывать проще. Не выдержав продолжительного молчания подруги, она все же взглянула на нее. Та, либо мастерски скрыла удивление и разочарование, либо просто-напросто не считала слова Никки правдой. – Не веришь, да? Калли, я больше не вру. Та бессердечная, бессовестная Никки Дилэйн умерла вместе с Джел. Я теперь другая! И ты уже поняла это, иначе не простила бы меня и не захотела вернуть нашу дружбу. Ведь так? – с надеждой и неизъяснимой мукой в голосе обратилась Никки к Лаффэрти.
«Как же хочется, чтобы ты все-таки соврала мне», – снова стало тягостно Калли. С неотразимой убедительностью она ответила:
– Конечно, Никки, конечно…
Часть 5Маски
Глава 24
«Надо бы попросить Майкла, чтоб привез бутылочку воды и успокоительное, – подумала Диана. – А еще пусть захватит револьвер с парочкой патронов на случай, если таблетки не подействуют. Да уж, ужин будет поистине веселым».
– Что-то ты подозрительно молчалива, дочка, – заметила Аннемари.
– А что вам больше по душе: мое подозрительное молчание или бесконечное негодование по поводу этого вечера? Не понимаю, в чем смысл нашей поездки в Вандевер?
– Патриджи пригласили нас на продолжение празднования моего дня рождения. Это очень мило с их стороны.
– И очень радует то, что несмотря на все наши разногласия, мы сумели сохранить дружеские отношения между нашими семьями, – присоединился к разговору Алэсдэйр.
– Так мы по-прежнему друзья?
– В этом нет никаких сомнений, – заверил отец.
– А почему же наши милые друзья Патриджи не приехали к нам вчера, чтобы поздравить маму?
– У них были на то веские причины, – заступилась Аннемари.
– Какие же? – не отступала Диана.
– Не знаю какие, но уверена, что были. И я все-таки предпочту первый вариант.
– О чем речь?
– О выборе, что ты предоставила нам в начале беседы. Лучше молчи, Диана.
И Диана замолчала.
Вот и встретились два неугомонных клана. Обнялись, поулыбались друг другу. Произошла демонстрация высшего театрального искусства. Были забыты угрозы, унижение, страх, мерзость притворства. Патриджи и Брандт синхронно начали заполнять чистый лист их взаимоотношений. Кто-то внес пригоршню любезности, кто-то прыснул капелькой смирения. Диана еще добавила несколько агрессивных клякс. Скверное предощущение засело в ней. «Они позвали нас не просто так, это бесспорно. Что-то будет. И Джулиан еще такой ласковый со мной. Широкобровый ангелок. Точно что-то будет».
Брандт пришли в гостиную. Помимо дворецкого там их встретили незнакомые им мужчина и молоденькая девушка.
– Позвольте представить вам моих дражайших друзей, – высокопарно произнес Роберт Патридж. – Алэсдэйр Брандт, его супруга Аннемари и очаровательная дочь Диана. Друзья мои, – теперь он обратился к Диане и ее родителям, – вы же имеете честь лицезреть чету Дэвис: Эндрю – мой старый знакомый и Корали – его славная дочурка.
Все обменялись изысканно-любезными улыбками и, наконец, расселись по местам. Стали говорить о расчудесной погоде, что благоприятствовала им сегодня, после долго молча жевали, затем похвалили повара и снова отвлеклись на какую-то поверхностную тему. Не лишним будет отметить, что беседа получилась непринужденная и даже милая. Диана сидела как громом пораженная. Выходит, зря она беспокоилась. Отец с матерью оказались правы: Патриджи действительно смогли совладать с собой и простить давних друзей, вдобавок сами искренне пытались заслужить и их прощение. Все было по-настоящему, по-семейному. Притворялась только Диана, не простила только Диана, до сих пор осуждала, придиралась только Диана. За все это ей сделалось невыносимо стыдно.
Наконец, все вспомнили повод этой встречи. Крейна Патридж взяла слово:
– Аннемари, еще раз поздравляю тебя от чистого сердца. Ты уже знаешь, что я тебе желаю, повторяться не буду… Хочу добавить лишь то, что мне, Диане, Корали, да всем женщинам на свете необходимо выведать у тебя секреты твоей красоты. – Аннемари разрумянилась от смущения. Все улыбались, глядя на нее и признавая ее великолепие. – Так прелестно выглядеть в твоем возрасте – это настоящее мастерство! Ох, Аннемари, но, что ни говори, старость тебе к лицу.
На лице Аннемари застыла улыбка человека, которого минуту назад ласково поглаживали павлиньим перышком по спинке, а потом огрели с размаху прикладом. Только женщине известно как погубить женщину. Крейна Патридж доказала это. «Вот и началось», – хищно улыбнулась Диана.
– Алэсдэйр, ты, наверное, удивлен новому знакомству и до сих пор не можешь понять, зачем я пригласил Эндрю Дэвиса, ведь мы хотели посидеть в тесном семейном кругу? Видишь ли, – Роберт откинулся на спинку стула и оскалился, глядя на растерянное лицо друга, – наша семья недавно увеличилась. Джулиан и Корали помолвлены, – последнюю фразу мистер Патридж произнес нарочно громко.
Диана повернулась к Джулиану. Тот, вероятно, рассчитывал полюбоваться ее удивленным и в той же степени огорченным видом. Диана частично оправдала его ожидания. Удивлена она была чрезмерно. Как быстро! Когда же они встретились? Когда влюбились?