– Эта новость оказалась для меня смертельно ранящей… Мне так больно, мисс Брандт! – Глаза миссис Маркс блестели непролитыми слезами.
Диана стояла в центре кабинета директрисы. На ее бледном, с поджатыми губами лице была отражена вся скорбь и боль человека, на собственном опыте познавшего суть выражения «Поцелуй Иуды». Диана мысленно согласилась с миссис Маркс, для нее самой эта новость тоже стала смертельно ранящей.
– Я же сказала… Это… Эсси и Никки, – из-за шока Диане с трудом удавалось произносить слова без запинки. – Миссис Маркс… я всегда была честна с вами. За столько лет я ни разу не подвела вас!
– И вот за это я не стану докладывать об этой находке полицейским. Хотя я обязана! – истерически прогремела Голди. На самом же деле она решила скоренько «замять» эту историю и уничтожить все улики, дабы избежать очередного скандала, что непременно повлек бы за собой крах репутации «Греджерс».
Затем последовала длинная энергичная речь, в которой красной нитью проходила мысль о том, что разочарование в любимой ученице, постигшее миссис Маркс, положило конец их теплым, доверительным отношениям.
– Мисс Брандт, может, вы хотя бы извинитесь? – последовал вопрос от Бригиды. – Неужели вам не стыдно?
– Мне нечего стыдиться. И мне не за что извиняться!
– То есть вы продолжаете утверждать, что вам все это якобы подбросили? – Если бы гиена умела смеяться, то она делала бы это точно так же, как Бригида. Та каждую свою реплику завершала язвительным смешком.
– Да забудьте вы про это слово, «якобы»! Мне это действительно подбросили! Мы с вами стали жертвами подлого обмана!
И снова раздался смешок Ворчуковски.
– Подойдите ко мне, Диана, – устало изрекла Голди.
Диана медленно пошагала к директрисе с таким специфическим, жутковатым чувством, точно направлялась к гильотине. Голди подозвала ее, чтобы забрать диадему и сорвать золотую ленту с шеи. Когда украшения Главной леди оказались в руках директрисы, та посмотрела на них так, будто держала оскверненную святыню.
– Сегодняшняя дата для «Греджерс» станет черной, – разбитым голосом объявила миссис Маркс. – До вас еще никого не лишали титула Главной леди досрочно… еще и при таких обстоятельствах. Какой позор, Диана! Убирайтесь вон!
Диана сидела на земле, прислонившись спиной к двери старой конюшни, слушала, как Вассаго умиротворенно рвет сочную траву и чавкает затем, и размышляла… Если выкинуть из головы мысли об очередном предательстве Никки, о падении репутации, о необратимом разочаровании Голди, а вместе с ней и всего школьного персонала, то можно сказать, что Диана отделалась легким испугом. Ведь все могло быть хуже, если бы миссис Маркс отчислила ее и заявила в полицию. Тогда Диане весьма сложно было бы выкарабкаться из этого грязного, пронизанного вопиющей несправедливостью дела. Местные СМИ тотчас разнесли бы эту сплетню о ней. Запрещенные вещества, арест, позор, осознание безрадостной перспективы заключения в исправительном заведении… Все это неблагоприятно отразилось бы и на ее семье, особенно на отце, что недавно заступил на вожделенную должность в «Голдэнд Пауэр». Алэсдэйр мог потерять работу, будучи замешанным в этом громком скандале. Сколько же неприятностей выпало бы на долю ни в чем не повинных людей! Из-за банального женского коварства, подлости человека, которого Диана раньше с трепетом называла своей ПОДРУГОЙ – вся ее жизнь могла пойти под откос!
Только здесь, в своем тайном месте, вдали ото всех, Диана разрешила себе поплакать. Совсем чуть-чуть, не издавая ни звука. Вот такую – раскрасневшуюся, бесшумно плачущую – застал ее Джераб. Он всегда чуял сердцем, где Диана, что с ней, нужен ли он ей. В данный момент он был ей жизненно необходим.
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить меня… – сказала Диана, брезгливо стирая слезы с щек. – Правда ли все это? Я наркоманка?..
– Даже обидно, Диана, – ласково улыбнулся Джераб. – Как ты могла подумать, что я поверил во все это?
– Все остальные поверили. Веселая у меня жизнь.
Джераб сел рядом с ней. Лицо его вдруг стало сосредоточенным. Диана поняла, что тот подбирает слова, дабы утешить ее, а сделать это не так просто, ведь он тоже осознает весь трагизм сложившейся ситуации.
– Не надо, Джераб… Давай просто помолчим? Мне теперь хорошо…
Она прильнула к его плечу. Диане и правда стало хорошо, ведь он был рядом. Он рядом, несмотря ни на что!
Если бы Диана знала, что творилось в его душе, пока они вот так мило сидели, прижавшись друг к другу… Джераб, с помутившимся разумом человека, находящегося в страшной зависимости, сознательно тянулся к тому, что принесет ему вред. Он тянулся к Диане, зная, что общение с ней является огромным риском для развития его карьеры. Джераб был вполне серьезно настроен на должность заместителя директора. Ради нее он должен отказаться от Дианы. Но как?.. Как это сделать, если его так тянет к ней?! А вдруг повышение, о котором грезил Эверетт, – просто выдумка своекорыстной Алессы? Она, манипулятор со стажем, могла подговорить Голди… А он уже готов был из-за нее предать свое сердце! А если не выдумка… Если Алесса узнает про то, что он был с Дианой? Вдруг учует аромат ее парфюма? Диана так крепко прижалась к нему, она так благоухает… И как она печальна! Ну разве можно бросить ее сейчас?
Вечером того же дня Диана наведалась в комнату Никки и Искры. У тех в гостях была Эсси Джефферсон. Они мило хихикали, что-то негромко обсуждали. Милохихикающее зло во плоти…
– Привет, Диана! – поздоровалась Эсси. – Где свою диадемку потеряла?
И снова хихиканье. Диана гордо и молча стояла у порога, ждала.
– Искра, Эсси, погуляйте пока. Подозреваю, что бывшая Главная леди хочет обсудить со мной что-то, – сказала Никки.
Брандт и Дилэйн наконец остались наедине. Диана тихо, абсолютно спокойно задала один-единственный вопрос:
– За что?
– Диана, солнце мое, не драматизируй. Я просто забрала у тебя то, что сама дала. Ты стала слишком кичиться своим званием. Это грешно.
Диане одновременно хотелось и смеяться, и кричать от злости. Получается, Никки вытворила это лишь для того, чтобы лишить Диану титула, совсем не подумав о других, наиболее опасных последствиях?! ИДИОТКА.
– Да и к тому же, – продолжала Никки, – зачем тебе лишнее подтверждение власти? Ты ведь и без этой жалкой диадемы могущественна. Или нет? – Тут Никки усмехнулась злой улыбкой. – Ну, во всяком случае, поживем – увидим.
Диана выдержала небольшую паузу, чтобы понаблюдать, до краев наполненным обидой взглядом, за Никки, за ядовитым ликованием человека, которого она любила, как сестру.
– Никки, – наконец сказала она, – сколько я помню тебя, ты постоянно жалуешься на свою мать. Ты называешь Кармэл жестоким, нищим духом, гнилым существом… – Никки замерла в замешательстве. – Как думаешь, она с возрастом стала такой? Нет. Кармэл всегда была такая, с самой юности. Мама мне столько всего рассказала про нее! Ты многое взяла от своей матери. Ты тоже – жестокое, нищее духом, гнилое существо! И ты тоже никогда не изменишься! Это я говорю тебе на случай, если ты вдруг захочешь списать свои проделки на юность. Нет, не выйдет. Не от возраста это все зависит, а от того, какой ты на самом деле человек. И если у тебя, к сожалению, появится дочка… то она обязательно выскажется о тебе точно так же, как и ты о Кармэл. Я уже представляю, как она говорит своим подружкам: «Моя мать – ничтожество! Я ненавижу ее, эту старую, мерзкую шлюху! Знала бы, какая паскуда родит меня, удавилась бы пуповиной!» – Детской обидой задрожали губы Никки. Диана не просто нашла ее слабое место и надавила на него, она раскромсала его садистским способом. – Ты в который раз предала меня, Никки. Ничего… Это не трагедия. По сравнению с тем, что мы пережили в начале года, это сущий пустяк. – Диана уже добила Никки упоминанием о Джел, но все равно продолжила: – Я чиста. Я не потеряла уважение к самой себе. И ты знаешь, что я вполне заслуженно так высоко оцениваю себя. А вот с тобой, Никки, все кончено. И ты подтвердишь это, если снова решишь испортить мне жизнь!
Диана ушла, не дождавшись ответа Никки. А Никки ведь и не ответила бы ничего. Она просто не смогла бы. Диана была чудовищным молотом, а Никки – наковальней. Сила правды Дианы была столь велика, что Никки тогда поклялась самой себе – она никогда, никогда больше не встанет у нее на пути. Иначе ей уже не пережить очередной удар молота.
В своей комнате Диана застала Рэми и Эл.
– Ну что, поговорила? – спросила Рэми.
– Поговорила…
– И как? – поинтересовалась Элеттра.
– Облейтесь дерьмом и вылижите себя до самых пят. Только так вы сможете понять, что я испытала при разговоре с моей бывшей лучшей подругой.
– Диана, не принимай все близко к сердцу. – Рэми, приобняв Диану, села вместе с ней на кровать.
– К чему? Ты имеешь в виду тот холодный камешек, что у нее в груди? – подколола Элеттра, усаживаясь рядом с ними.
– Правильно, Эл, шути. Нужно как-то разрядить обстановку.
Рэми и Элеттра от всего сердца старались подбодрить Диану, от обеих шло дружеское тепло. Диана чувствовала это. Она резко встала, как будто испугавшись чего-то, подошла к письменному столу и сказала с холодной любезностью:
– Я буду вам очень благодарна, если вы уйдете прямо сейчас.
– Мы что-то не то сделали? – удивилась Рэмисента.
– …Из каждой неприятной ситуации нужно извлекать урок, так ведь? После того как, казалось бы, нерасторжимая связь нашей четверки распалась… я поняла, что больше не хочу иметь подруг. – Немного помолчав, Диана строго прибавила: – Ни в коем случае нельзя заводить дружбу с женщиной… Родители непременно должны предупреждать об этом своих отпрысков. Ведь это даже опаснее, чем сунутый в розетку пальчик.
– Так ты считаешь, что мы тебе в друзья напрашиваемся?! – взбеленилась Эл. – Размечталась!