– Вы правы, Риннон. Самое страшное уже позади. Но… Я снова и снова вспоминаю то, что произошло, и никак не могу поверить, что это было на самом деле. Все было как будто во сне или вовсе не с нами. Неужели мы хоронили ее? Неужели видели ее мертвую и почти не плакали?.. Мне тогда лишь хотелось, чтобы все это поскорее закончилось: не ходить в больницу, не тешить себя пустыми надеждами, не видеть слез родителей, не видеть Джел… больше не видеть ее ТАКУЮ. Казалось, что после похорон станет легче. Отнюдь… Вы говорите, что боль и потери всем предначертаны, но я такая глупая, Риннон! Я верила в чудеса, надеялась, что нашу семью такое горе не коснется. А оно не просто коснулось… оно убило нас.
Саша поставила кушанье и ушла. Только Кармэл Дилэйн могла в такой ситуации оценивающе взглянуть на бедную Сашу. Кармэл заметила, что девушка набрала вес. «Горе ее, может, и не убило, но совершенно точно надругалось над ее лицом и фигурой».
Саша, вопреки настойчивым уговорам матери, взяла перерыв в модельном бизнесе, а после стала заедать свои переживания, отчего ее тело заметно округлилось, а лицо покрылось ярко-красными созвездиями прыщей. Закари Ричардсон, конечно же, сразу прервал общение с Сашей, испугавшись таких метаморфоз в ее внешности. Он быстро нашел ей замену – сногсшибательную Эль Деранджер, она тоже работала моделью. О новой пассии своего давнего поклонника Саша узнала от Кирона. Она часто встречала его у могилы Джел. Вместе с Кироном Саша возвращалась из царства мертвых в мир живых. Он провожал ее до дома, они с удовольствием болтали. В одном из разговоров Кирон и поведал о брате и его возлюбленной. Саша сделала вид, что эта новость обрадовала ее, но на самом деле она печально сказалась на ее хрупкой самооценке.
Затишье в личной жизни у Саши будет недолгим. Через пару лет она выйдет замуж за успешного адвоката, уедет в Америку. Все в ее жизни будет прекрасно до тех пор, пока Саша не задумается всерьез о материнстве. После долгих, мучительных обследований врачи поставят ей диагноз – бесплодие. До конца жизни Саша будет со слезами на глазах вспоминать и проклинать себя – юную, глупую, жрущую опасные таблетки для похудения, пытающую себя строжайшими диетами, выблевывающую завтрак, обед и ужин, и радующуюся великолепным параметрам своего анорексичного тела. Но все это будет потом. Пока что Саша, не ведая о своей безрадостной участи, идет домой, выговорившаяся, освободившаяся, и надеется на то, что она еще сможет быть счастливой. У нее тогда появилась мечта: родить девочку и назвать ее в честь сестры. «Сбудется! Конечно, сбудется! И тогда я буду самой счастливой. Я снова буду с Джел…»
– Слышали, что в Бэллфойере творится? – спросила Кармэл. – Многие жалуются, что у них пропали ценные вещи. Кто-то сначала подозревал прислугу, кое-кто и своих детей, ну а когда случаи кражи участились, то все пришли к выводу, что у нас завелась банда грабителей.
– А полиция что же? – озвучила Мэйджа интересующий всех вопрос.
– Полиция ничего пока не может сделать. Следов взлома нет, на камерах все чисто. Либо это делают очень умные, предельно осторожные преступники, либо на самом деле кто-то из своих. Даже не знаю, что хуже…
– Получается, люди зарабатывают честным трудом, бережно хранят нажитое, чтобы передать наследникам, а какие-то твари вламываются к ним в дом и… – Нечасто можно было увидеть такую взволнованную, пышущую яростью Аннемари Брандт. – Вот поймать бы одного из этих воришек да проучить как следует!
Мать одного из этих воришек, представителя той самой очень умной и предельно осторожной банды, сидела возле Аннемари. Мэйджа и не догадывалась о злодеяниях своей дочери, что поставила на уши всю элиту города.
– Мэйджа, ты приболела? – поинтересовалась Йера, когда миссис Лаффэрти сильно закашлялась.
– В новой квартире сквозняки жуткие…
– Кстати, когда ты пригласишь нас на новоселье? – спросила Кармэл.
– Ох, нескоро, девочки. Дел невпроворот, понимаете?
– Если нужна помощь, ты только намекни, – предложила Аннемари.
– Да что вы! Мы со всем справляемся. Лаффэрти никогда не сдаются. И не берут взаймы.
Все беззлобно посмеялись. К моему удивлению, и на счастье миссис Лаффэрти, никто не акцентировал внимание на ее скверном самочувствии. Позже я поняла, что подруги все-таки отметили ее бескровную кожу трупного цвета, вялые движения, некрасивое, изможденное лицо. Но все это они связали с последствиями многочисленных семейных проблем. О красоте думается в последнюю очередь, когда жизнь беспокоят такие катастрофические перемены… Да и потом, в Голхэме почти все так выглядят, не зря же в Бэллфойере этот район прозвали первым кругом дантовского ада. Никто не знал, что у Мэйджи рак и помимо проблем в семье она вынуждена терпеть многочисленные побочные эффекты тяжелейшего лечения. Мэйджу спасала в этот момент гордость. Да, именно гордость. Она не позволяла Мэйдже расслабляться, просить помощи, принуждала ее притворяться, будто все хорошо, временные трудности – не помеха ее счастью. «До самого конца буду держать марку!» – таким был девиз Мэйджи.
– К нам еще кто-то придет? – Кармэл взглянула на лишний, наполненный вином, бокал.
– Это для Авроры, – ответила Йера. После смерти Авроры Кинг, Йера, устраивая подобные посиделки, всегда оставляла ей немного места за столом и «угощала» вином. Так она чтила память своей покойной подруги.
– Йера, даже в такой день ты умудрилась взбесить меня! Раньше эта традиция казалась милой, но теперь это больше похоже на помешательство.
– Кармэл, ну хочет она, пусть делает. Тебе-то что с того? – вмешалась Аннемари.
– Дилэйн всегда злится, когда мы вспоминаем Аврору, – сказала Мэйджа.
Кармэл резко опустошила свой бокал. Аннемари снова не смогла промолчать:
– Кстати, Мэйджа права. Когда Аврора умерла, нам всем было смертельно грустно, а ты… как будто воспрянула духом.
– Так, подруги, вы слишком далеко зашли!
– Дело не в Авроре, а в Бронсоне. В том, что он не выбрал Кармэл, – заявила Йера.
– Это было миллион лет назад!
– А если точнее, то восемнадцать.
– Постойте… – прервала дискуссию Аннемари. – Аврора тогда уже была замужем за Кингом! Ты что, встречалась с ним за ее спиной?!
– Это была короткая интрижка, – нехотя выгораживала себя Кармэл. – Думаете, ваши мужья не ходят налево? Наивные…
– Аврора была твоей подругой! – негодовала Мэйджа.
– Сердцу не прикажешь.
– Судя по твоим поступкам, у тебя нет сердца. Ты бегала за Бронсоном! – напомнила Йера.
– А он не очень-то и убегал! Да, первое время пришлось навязываться ему. Что поделать? Влюбленные дуры и не на такое способны. Но потом Бронсон сам стал тянуться ко мне. Он так красиво ухаживал… До сих пор любуюсь его самым дорогим подарком – колье, в котором бриллиантов больше, чем седых волосков на ваших дряблых задницах.
– Щедрый, гадостный ублюдок, – не смогла сдержать свой гнев Аннемари.
– Я бы назвала его многогранным…
– Почему же вы с ним расстались? – с вежливым любопытством спросила Риннон.
Йера ответила за Кармэл:
– Она поставила ультиматум: либо он с ней, либо с Авророй. Выбор Бронсона, естественно, пал на жену.
– Развод подпортил бы его блестящую репутацию… Все. Хватит мусолить эту тему. Бронсон уже умер. Очень рано, мучительно! За все свои грехи он расплатился.
– А ты, Кармэл? – укоряющим взглядом поглядела Мэйджа.
– А я пока жива. Так что могу грешить дальше.
Поняв, что еще немного и эта беседа приведет закадычных подруг к крупной ссоре, Риннон сказала:
– Так, дамы, давайте забудем о прошлом и насладимся настоящим… ужином! Йера ведь не зря старалась?
Остаток вечера прошел сравнительно мирно. Лишь в самом конце, когда все уже прощались друг с другом и желали спокойной ночи, Мэйджа перехватила Кармэл и быстро шепнула ей:
– Значит, Никки получилась в результате мести?
– О чем ты, Мэйджа?
– Ты рассталась с Бронсоном и немного погодя родила Никки. Совпадение? Вряд ли. Выходит, ты переспала с кем-то в отместку и… забеременела?
– Я думала, мы перестали ворошить прошлое.
– Мне просто интересно.
– Ну раз интересно, то знай… – Кармэл гордо задрала подбородок и процедила: – Никки – последний «подарок» Бронсона.
– А-а?! – выдать что-то членораздельное у миссис Лаффэрти не получилось. Она онемела от шока.
– Вот так вот, Мэйджа.
Глава 34
В тот самый день, когда Кармэл была в гостях у Йеры, Калли привела Инеко и Савьера в дом Дилэйн. Долго же она готовилась к этому грабежу… Наконец появилась идеальная возможность: Кармэл пробудет несколько часов у О’Нилл, Клара на вечеринке в Голхэме, Леда и Никки останутся на выходные в «Греджерс» (обо всем этом Калли узнала от Никки. Последняя без задней мысли рассказала подруге о планах ее семьи на ближайшие выходные).
В доме Никки Калли ориентировалась как в своем. Она знала код от сигнализации, знала, где расположены камеры, где находится тайник с запасным ключом. Поэтому банда успешно проникла в «сокровищницу» Кармэл Дилэйн. Калли отключила сигнализацию, а также камеры, предварительно удалив записи, на которых фигурируют она и ее сообщники. Все эти манипуляции Калли проделала автоматически, с холодным рассудком и мертвым сердцем. Возможно, Калли была так спокойна и даже цинична лишь потому, что до этого несколько дней внушала себе: «Это твое последнее задание. ПОСЛЕДНЕЕ. Скоро все закончится, только решись, Калли! Подлое, конечно, это дело, но вспомни, что сделала Никки. Она… заслужила».
– Самая скучная вечеринка в моей жизни! – заверещала Клара.
– А вдруг мы рано ушли? По закону подлости самое интересное начнется без нас.
– Тоуни, у меня дома никого, но зато есть огромный бар, куча закуски и мамины антидепрессанты. Ну что, ты все еще хочешь вернуться?
Кларе и Тоуни Уэллер осталось несколько шагов до дома Дилэйн. Удивление, недоумение, а затем подлинный шок… Все это последовательно испытала Клара, увидев, как Калантия и двое незнакомцев покинули ее дом и направились быстрым шагом к припаркованному у ворот «Бьюику». Она хотела окликнуть Калли, но вскоре в этом уже не было необходимости – Лаффэрти заметила ее. И снова удивление, недоумение, подлинный шок. Только теперь все это относилось к Калли. Клара направилась к незваным визитерам, но те уже успели запрыгнуть в машину. Взревел мотор, земля под колесами задрожала, как и подчиненные страху тела злоумышленников. С немыслимой скоростью они промчались мимо обескураженных Клары и Тоуни.